Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"

Но вдруг над холмом, словно ниоткуда, возник темный стремительный смерч. Он вырвал из земли Копье власти и вознесся с ним в небеса. Однако там, в вышине, на глазах у пораженных зрителей родилось маленькое нежное облако и метнуло неожиданно сильную яркую молнию в самый наконечник Копья. Оно рассыпалось на сотни мельчайших сверкающих в солнечных лучах пылинок и праздничным фейерверком опустилось на землю. Вслед за ним рухнул вниз и черный сгусток вращающейся энергии, подняв облако серой пыли, в центре которой стала проявляться странная, как бы поглощающая свет, бесформенная фигура.

– Анта-Руатат. Руатат, – пронеслось по рядам встревоженных видением гномов. Появление колдуна не могло предвещать ничего хорошего. И войско заволновалось, сознавая свое полное бессилие перед мощью черной магии.

Но и облако плавно опустилось на землю. А из него как бы выплыл знакомый образ Непревзойденного Белого Мага.

– Татаур! – вскричало радостно войско. – Татаур пришел нам на помощь! Слава Татауру! С нами Татаур! Мы непобедимы!

Простому смертному гному было трудно что-либо понять в разразившейся битве Светлого и Темного Тайного Знания. На вершине холма все сверкало и грохотало. Высоко в небеса взлетал Татаур. Исчезал под землей Руатат. Вот он вознесен Татауром к солнцу так, что только точкой обозначен на голубом небе, и оттуда низвергнут на землю, которая расступилась и поглотила его. Ликующими возгласами огласилась Лунная поляна. Казалось, что ничто не заставит Руатата вернуться. Но холм буквально взрывается, разбрасывая во все стороны комья сухой земли, и Руатат предстает перед войсками в неиссякаемой силе. Он обрушивает на Татаура взлетевший вверх холм и погребает его под мощным слоем камней и глины. Возглас страдания проносится над землей светлых гномов.

Но не таков Татаур, чтобы позволить себя уничтожить. Он слеп, но его внутреннее зрение кудесника не позволяет ему перепутать, где небеса, а где преисподняя. У него достает магической силы, чтобы забросить Руатата вместе с холмом на горячую светлую сторону Луны, где он не сможет черпать ее темную холодную энергию, быстро ослабнет и уже никогда не вернется.

Потрясенные гномы не могли отвести глаз от того места, где минуту назад еще был холм, а теперь его не стало. Не было там и Руатата. Не было там и Татаура. Только легкое прозрачное облачко, как дымок от ночного костра, плавно поднялось к небу и растворилось в его голубизне.

Не успели гномы Большой Луны опомниться от всех этих необъяснимых и страшных событий, как на землю среди ясного дня пала тьма, совершенно поглотившая солнце. Ужас вполз в сердца светлых воинов. Некоторые из них, не умея преодолеть его в себе, обратились в бегство, и их никто не останавливал. Другие окаменели, потеряв способность двигаться, и только молча, задрав кверху свои лохматые бороды, смотрели в небо. А там, плавно взмахивая гигантскими крыльями, плыла в воздухе тьма тьмущая черного воронья. Она уже овладела пространством между дальними горами, и где начинается день, и где заканчивается.

Ужас сменился отчаянием: напрасны были все усилия, все жертвы, все потери – темные духи захватили Вселенную. Гномы пали на землю, в странном порыве раздирая себе кожу ногтями и вырывая волосы на голове. Возглас, похожий на завывание попавшего в капкан зверя, пронесся над Лунной поляной и затих где-то за холмами.

Но и это был еще не конец. С востока сквозь непроницаемую тьму пробился свет и стал теснить воронье, которое не желало, но принуждено было барахтаться в небе, словно натыкаясь на непреодолимое препятствие. Передние стройные ряды черных птиц распадались, разворачивались в необъяснимой панике и сталкивались с теми, что летели за ними, рождая хаос.

А светлое пространство на горизонте ширилось, раздвигая тьму. И тут гномы увидели, как в самый центр неисчислимой вороньей стаи врезался клин ослепительно белых птиц с мощными крючковатыми клювами. Вздох облегчения пронесся над бесформенной перепуганной толпой гномов.

– Воины света! – закричали радостно некоторые из них, воспрянув духом. – Смотрите! Смотрите! Светлые духи изгоняют тьму!

Мизинчик с Колпаком не могли поверить, что все это происходит на самом деле. Они напряженно наблюдали за событиями, которые мелькали мимо их сознания, потому что в прошлой их жизни не было ничего подобного: это не с чем было сравнивать, нечем было объяснить – они не знали ни слов, ни понятий, при помощи которых можно было бы анализировать и оформлять мысли по поводу происходящего. «Как мы будем обо всем рассказывать Самтыгному, – думал Мизинчик. – Мы не сможем, а он не поверит. Кажется, я и сам не очень верю. Что я вижу? – размышлял он дальше. – В небе дерутся черные и белые птицы. Ну, и что. Воробьи тоже дерутся. Да, их слишком много. Я столько никогда не видел. Но здесь такая благодатная природа, так тепло и сытно, вот они и плодятся. И живут долго. Но при чем тут нашествие? При чем тут свет и тьма? И почему местные гномы так напуганы – разве их касаются птичьи ссоры? Нет, все-таки есть в этом какая-то тайна. Надо будет расспросить Веда».

Колпак же просто смотрел. Он ни о чем не думал. Ни одна мысль не родилась в его голове, потому что он был всецело поглощен переживаниями. Он напряженно наблюдал за битвой в небесах, ничего не понимал, но ему почему-то хотелось поражения черных воронов. Всю свою энергию, рожденную этим великим желанием, он отдавал белым птицам, как будто без его помощи они погибнут. Наверное, все остальные гномы чувствовали то же самое, потому что на их лицах, обращенных к небу, отразился тот же внутренний порыв.

А с высоты обрушивались на землю мощные гортанные крики разъяренных птиц. Черные и белые перья плотным слоем уже усыпали Лунную поляну. Яростным смерчем вращалось в небе птичье войско, смешав верх и низ так, что казалось – сама Земля перевернулась вверх тормашками и несется куда-то вслед за взмахами птичьих крыльев. У Колпака закружилась голова, почва ушла из-под ног, и он, потеряв равновесие, грохнулся рядом с Мизинчиком. Тот перепугался, решив, что Колпака задел какой-нибудь из воронов, теперь уже носившихся в воздухе слишком низко, так как воины света вернули себе высоту. Он обследовал тело друга, но не нашел никаких ранений. Тут рядом упал в обморок еще один гном, потом еще и еще. И Мизинчик понял, что его друг просто не выдержал напряжения, порожденного сражением в небесах. «Ладно, пусть отдохнет, – подумал он, – слишком уж Колпак впечатлительный».

Птиц становилось все меньше и меньше, хотя нигде не было видно убитых и раненых. Они будто растаяли в пространстве, закончив свой небесный путь, совершив свой последний подвиг. Все чаще между сцепившимися в схватке крылатыми телами стала проглядывать небесная голубизна, безразличная к земным тяготам и битвам. Она ширилась, тянулась к вершинам гор, разливалась высокой прозрачной чистотой, неся умиротворение и покой. А вот и последний луч пробился из-за гор, сверкнул солнечным оком, глянул на безобразия земные и скрылся, обескураженный деяниями обитателей этого прекраснейшего из миров.

Все стихло и в небе, и на земле. Гномы в изнеможении падали в траву и тут же засыпали. Над ними всходила полная луна, и распускали свои радостные цветки лунники, наполненные живительным солнечным светом, который отразился от лукавого земного спутника, питающего энергией и светлых, и темных – всем родного, и всем чужого.

Колпак и Мизинчик крепко спали. Им снились мирные сны из их прошлой жизни, которая теперь и сама казалась далеким сладким сном: их домик в чаще леса, горячая печь в нем, пышущая жаром и пахнущая горелым конопляным маслом, пролитым на нее Самтыгномом, закопченные Побудка и Чистюля после неудачных опытов со смешиванием разных веществ в одном бочонке, бегущие в лес тропинки, озеро и Самтыгном с удочкой на берегу. Мизинчик и Колпак улыбаются: какая же хорошая у них была жизнь и как приятно вспоминать о ней. Пожалуй, им пора возвращаться.

Лунники цвели, излучая невидимую энергию, которая пронизывала тела уставших гномов.

Кукла

Жили на свете четыре друга: плотник, портной, ювелир и жрец-брахман. Задумали они отправиться в чужие края на заработки. Выждали благоприятный день и час, вышли из своей деревни и пустились в дальний путь.

Шли они целый день, а когда наступил вечер, остановились на ночлег возле колодца. Поели и стали готовиться ко сну.