Сказки долгой зимы

— Глупости, Невена. Все люди однажды умрут, и каждый это знает лет так с пяти. И что, сразу с детства бросать суетиться, складывать лапки и «ждать смерти с достоинством»?

— Я же говорила, — вздохнула женщина, — мы вряд ли поймём друг друга. Знаете, Ингвар, до Катастрофы люди вашего образа мысли считались потенциальными источниками проблем и ставились на негласный учёт. Это входило в обязанности медиков, поэтому я в курсе.

— А потом их свозили в коррекционные центры и запирали там, ага.

— Где-то слышали? Или испытали на себе?

— Не ваше дело.

— Не моё, вы правы. Но знаете, что я вам скажу? Уверена, что причина Катастрофы как раз в таких вот гражданах с активной жизненной позицией. Не досмотрели, пропустили, сделали исключение — и вот результат.

— А может, дело как раз в том, что ваше чёртово инфантильное общество с промытыми мозгами, помороженными эмоциями и кастрированной активностью оказалось неспособно справиться с малейшим форс-мажором?

— Наше общество? Себя вы к нему не причисляете? Я угадала насчёт коррекционной терапии, признайтесь!

— Не ваше дело!

— Катите спориться! — сказал нервно Енош. — Срать дыра!

— Мы не ссоримся, дорогой, — ответила ему женщина. — Но ты прав, пора спать.

* * *

Утром Ингвара разбудил пёс, который внезапно взвыл прямо над ухом.

— Ты чего? — недовольно спросил мужчина, поднимаясь. — До ветру припёрло, что ли? Никак не потерпеть?

— Невена умерла ночью, — неожиданно правильно сказал Енош.

Он сидит в углу, держа тело женщины за руку.

— Соболезную.

— Я тупил змеёй. Банан плыла трюмной, не про кто я. Лак терпеть пить?

— Ничего не понял, но сочувствую. Давай, помогу похоронить. Лопата есть?

* * *

— Какие планы, — спросил Ингвар, когда они постояли, помолчав, у свежей могилы.

Выкопать её было непросто: землю пришлось отогревать костром, и даже сменяясь по очереди, потратили полдня.

Енош молча помотал головой.

— Это значит, никаких?

Мужчина кивнул.

— Может, двинешь со мной? Думаю, лишние руки общине пригодятся.

— Какаду лебеда.

— Э… Не пойдёшь никуда, что ли?

Утвердительный кивок.

— Копанусь есть. Дуду крыть сардин.

— Ну, как знаешь. Удачи с сардинами. Я давно уже не гуру, и учить людей, как им жить, завязал. Кстати, курить и то было легче бросить, так что немного горжусь этим успехом. Следи за печкой, подмазывай, где высыпается, а то развалится нафиг. Эй, Мудень!

— Гав!

— Пошли, надо до темноты хотя бы километров десять протопать. Давай, давай, санки сами себя не утащат!

* * *

— Приятель, это конец нашего пути, — сказал Ингвар, остановившись перед ржавой железной дверью. — Отсюда я вышел, сюда и вернулся. Судя по расчищенному снегу, этим выходом пользуются, так что… Блин, закрыто. Логично, чёрный ход и должен быть заперт. Надеюсь, кто-нибудь услышит, а то тащиться к тоннелю сил уже нет. Этот переход дался мне тяжело, я уже не так молод.

Мужчина несколько раз грохнул в железную дверь прикладом.

— Открывай, Сова, Медведь пришёл!

Открыли им нескоро. Ингвар стучал, орал, снова стучал. В конце концов развёл костёр, вскипятил воды, поел, покормил пса и продолжил. Когда заскрежетали запоры, сказал:

— Вот видишь, методичность и упёртость обычно срабатывают.

— Ингвар, — сказала красивая светловолосая женщина с младенцем на руках, — вы вернулись…

— Привет, Милана. Этого лохматого товарища зовут Мудень, и он, в принципе, неплохой парень для одичавшей собаки с Пустошей. Уже почти не пытается никого съесть. Привет, Юльча! А ты подросла! Мамке тебя уже, поди, тяжело таскать. И уже не такая лысая. Помнишь дядю Ингвара? Ничего, вспомнишь! У меня для тебе ещё куча нерассказанных сказок!

— Ингвар… — поморщилась женщина. — Послушайте…

— Ты как-то не сильно рада, или мне кажется?

— Простите, мы долго думали, открывать ли дверь.

— Даже так?

— От вас много… суеты. Тут уже сложился определённый уклад, баланс интересов, своего рода иерархия, а вы всегда как камень в болото. Вас старались побыстрее забыть.

— И ты, Милана? Что насчёт тебя? Ты тоже не рада?

— Видите ли, Ингвар, вы не обещали, что вернётесь. Прошло несколько месяцев, одной жить тяжело… Это Деян.

Из-за её спины выступил невысокий и очень молодой мужчина.

— Он хороший, а Юльче нужен отец…

— А. Ну, да. Глупо вышло, чёрт побери.

— Но вы же не ради меня вернулись, да? Не может же быть…

— Я-то? Ну… Давай считать, что нет. Не из-за тебя. Просто так вышло. Ну и немножко ради Юльчи. Привет, Деян, надеюсь, ты станешь ей хорошим отцом.

— Мято куя трещина! — решительно сказал парень. — Достань вот бельё! Бут бебе не градом! Обшаривай докуда заплёл!

— Да вы что, сговорились все, что ли?

Глава 3

Три медведя

— Что вы смотрите на меня, как солдат на вошь? — спросил Ингвар собравшихся. — Я тоже от вас не в восторге, но, чёрт побери, терплю как-то.

— Жыр лопать мышли дубак, — сказал мужчина в костюме, сидящий во главе стола для совещаний в командном пункте бункера.

— И что? Мудень, как по мне, поумнее некоторых тут присутствующих. И не такой мудень.

— Гав!

— Да, приятель, спасибо за поддержку. Мы учтём твой голос. Итак, зачем вы меня позвали?

— Бобы катаем, гадом раскудрить покупатель. Какать тебе уездно. Жаб половится в луже. Газ посрали жлобы отсосить воняться петтинг.

— Пришла шифровка из генштаба,

«двенадцать, жопа, карандаш».

По лицам генералов видно,

В ней «жопа» главное из слов… —

задумчиво процитировал Ингвар. — Скажите, Йована, мне кажется, или у него даже афазия становится агрессивной, когда он обращается ко мне? — спросил Ингвар у пожилой женщины в медицинском халате.