Сказки Франции

В знак особого почёта у каждого из них было поднято забрало и опущено копьё. За каждым бароном ехал, держа знамя, оруженосец. Во главе процессии гарцевал с золотым жезлом в руках сенешал. За каретой шёл с важностью судья в сопровождении вассалов и вассалок, между тем как полевой сторож укрощал любопытную мятежную толпу поселян и крепостных, столько же невоздержанных в своей страсти к зрелищам, как и в болтовне.

Но едва отъехали с милю от замка, как при переправе через ручей у колесницы сломался один из вальков. Пришлось остановиться. Исправив повреждение, хлестнули лошадей; они так сильно дёрнули, что и другой валёк разлетелся на несколько частей.

Шесть раз переменяли этот злополучный кусок дерева, шесть раз он снова ломался, и всё никак не могли выбраться из ямы, в которой увязла свадебная колесница.

Каждый подавал советы; крестьяне, занимавшиеся тележным ремеслом, не отставали от других, стараясь щегольнуть знанием дела. Это придало смелости полевому сторожу; он подошёл к барону Керверу, снял шляпу и, почёсывая затылок, сказал:

— Ваша светлость, в доме, который блестит там сквозь листву, живёт иностранка, которая так щедра, как никто. Попросите её одолжить вам свои щипцы, чтобы из них сделать валёк; я думаю, они-то выдержат до завтра.

Барон кивнул головой; десять человек крестьян побежали к дому Финетты, которая очень охотно дала им золотые щипцы. Их вставили на место валька, пристегнули постромки; лошади рванули и вынесли колесницу, как пёрышко.

Радость была общая, но она продолжалась недолго. Через сто шагов затрещало и выпало дно колесницы, и с ним едва не погибла, как будто сброшенная в яму, благородная семья Керверов. Каретники и тележники тотчас же принялись за работу, напилили досок, прибили крепко-накрепко гвоздями и в одно мгновение ока поправили беду.

Вперёд, Керверы! Двигаются в путь; полколесницы остаётся позади; госпожа Кервер неподвижно сидит рядом с невестой в то время, как Ивон с бароном несутся вскачь.

Новое затруднение, новое отчаяние. Но все усилия напрасны; три раза чинили колесницу, и три раза она снова ломалась. Можно было подумать, что она заколдована.

Каждый подавал советы; это придало смелости судье. Он подошёл к барону де Керверу и, отвесив низкий поклон, сказал:

— Ваша светлость, в доме, который блестит там сквозь листву, живёт иностранка, которая так щедра, как никто. Попросите её одолжить вам половинку двери, чтобы сделать из нее дно колесницы; я думаю, она-то выдержит до завтра.

Барон кивнул головой; двадцать человек крестьян побежали к Финетте, которая очень охотно отдала золотую половинку двери. Ее вставили в колесницу, и она пришлась так хорошо, точно нарочно для этого была сделана. В путь! Монастырь уже виден, конец всем дорожным передрягам. Ничуть не бывало! Лошади останавливаются и не хотят везти дальше. Вместо четырёх лошадей впрягли шесть, восемь, десять, двенадцать, двадцать четыре; напрасный труд: колесница не трогалась с места. Чем больше хлестали лошадей, тем глубже погружались в землю колеса, точно резаки у плуга.

Что делать? Идти пешком было совестно. Сесть верхом на лошадей и подъехать к монастырю, подобно простым мещанам, было не в обычае у Керверов. Поэтому всеми силами старались поднять колесницу, толкали колёса, кричали, сердились. Но несмотря на то, что говорили много, вперёд не двигались. Между тем наступал вечер, и назначенное для венчания время истекало.

Каждый подавал советы; это придало смелости сенешалу. Он подошёл к барону де Керверу, слез с коня и, сняв бархатную шляпу, сказал:

— Ваша светлость, в доме, который блестит там сквозь листву, живёт иностранка, которая так щедра, как никто. Попросите её одолжить вам свою корову, чтобы довезти колесницу; я думаю, что это животное будет везти хоть до завтра.

Барон кивнул головой, и тридцать человек крестьян побежали к Финетте, которая очень охотно дала им свою корову с золотыми рогами.

Въехать в монастырь на корове, быть может, и не соответствовало мечтам белокурой дамы: но это было лучше, чем сидеть на дороге, не венчаясь.

И так корову впрягли во главе четвёрки и ждали, что будет делать хвалёное животное.

Но не успел кучер ударить бичом, как корова понеслась вскачь, как будто хотела снова совершить кругосветное путешествие.

Лошади, колесница, барон и невеста, кучер — всё умчалось за бешеным животным. Напрасно рыцари пришпоривали коней, чтобы поспеть за женихом и невестой, напрасно вассалы и крестьяне бежали со всех ног прямиком, желая пересечь ей дорогу; колесница неслась, как на крыльях, даже птица не могла бы её догнать.

Подъехав к воротам монастыря, несколько утомлённая быстрой ездой свита не прочь была сойти с коней. Всё было готово для церемонии; уже давно ожидали жениха с невестой. Но вместо того, чтобы остановиться, корова понеслась ещё быстрее. Тринадцать раз обежала она вокруг монастыря, с бешеной быстротой колеса горшечника; затем вдруг повернула на дорогу к замку и поскакала прямо через поля с такою быстротою, что едва не разбила в пух и прах всех Керверов, пока не доставила их в древний замок.

7

В этот день нечего было и думать о свадьбе. Но столы были накрыты, кушанья поданы, и барон Кервер был слишком благородный рыцарь, чтобы отпустить своих добрых бретонцев, не дав им, согласно обычаю, вдоволь попировать, то есть от заката до восхода солнца и даже немного дольше.

Подали знак садиться. На дворе в восемь рядов, в виде лотков, было расставлено девяносто шесть столов. Напротив, на высокой, обитой бархатом, эстраде, с балдахином посредине, возвышался стол более широкий, чем все остальные, и уставленный цветами и плодами, не говоря уже о жареных козулях и павлинах, дымившихся из-под украшавших их перьев. Здесь, на виду у всех, чтобы не лишить никого удовольствия, должны были сидеть новобрачные. Обычай требовал, чтобы самый последний крепостной мог удостоиться чести поздравить молодых и осушить кружку мёду за здоровье и благополучие знаменитого и могущественного рода Керверов.

Барон пригласил за свой стол сто рыцарей, сзади которых поместились, чтобы прислуживать им, их оруженосцы. Справа он посадил белокурую даму и Ивона, а слева оставил место свободным и, подозвав пажа, сказал:

— Беги, дитя моё, к иностранке, которая оказала нам так много услуг сегодня утром. Не её вина, если успех превзошёл её доброе желание. Скажи ей, что барон де Кервер благодарит её за помощь и просит на свадьбу рыцаря Ивона.

Придя в золотой дом, где Финетта горько оплакивала своего жениха, паж преклонил колено и от имени барона просил иностранку последовать за ним и удостоить чести присутствовать на свадьбе рыцаря Ивона.