Сказки Франции

Девочки покраснели: они и сами, случалось, называли так своих одноклассников.

— По-моему, это не вполне справедливо, — уклончиво ответила Дельфина.

— Так вы не думаете, что я глупее, чем гусь? — с надеждой спросил ослик.

— Нет, нет, что ты… — сказали девочки, но особой уверенности в их голосе не чувствовалось. Бедный ослик понял, что без доказательств ему не удастся их убедить.

Подойдя к берегу, девочки потеряли последнюю надежду получить назад свой мяч. Он плавал на самой середине пруда. Гусята теперь играли в него с куда большим удовольствием, чем недавно на траве.

— Ха-ха-ха! — захохотал гусь. — Вы думали, я оставлю мячик на берегу! Я не так глуп. Не видать вам вашего мяча как своих ушей.

Он не признался, что на самом деле просто швырнул мяч в воду со злости. Не знал, как от него отделаться, вот и швырнул. Он думал, что мяч потонет, как обыкновенный камень, и очень удивился, когда увидел, что он плавает.

Девочки побрели домой. Погода внезапно испортилась. Подул резкий осенний ветер, стало холодно. Дельфина и Маринетта боялись, что им попадет за мяч, но родители даже не заметили пропажи.

— Никогда еще холода не наступали так рано, — сказал отец. — Я уверен, что ночью ударит настоящий мороз.

— К счастью, это ненадолго, — сказала мать. — Ведь до зимы еще далеко.

Ослик издали видел, как, понурив голову, прошли девочки и как чуть позже прошагал довольный гусь со своим выводком. Он гордо нес мяч в клюве.

— Эй, длинноухий! — загоготал гусь. — Я несу эту штуку в тайник. И ни тебе, ни твоим скверным девчонкам его в жизни не отыскать.

— Пф! — презрительно отозвался ослик. — Мы даже трудиться не станем. Я заставлю тебя завтра же вернуть мяч, причем сам и копытом не шевельну.

И ослик весело расхохотался. Ему пришла в голову прекрасная мысль. Она зародилась как раз в самых кончиках его длинных ушей, которые уже начал пощипывать мороз.

Назавтра ослик отправился на луг пораньше. Мороз с утра стоял такой, какого уже много лет не было в этих краях. Не прошло и пяти минут, как появился гусь с семейством. Ослик вежливо поздоровался и спросил гусыню, далеко ли они направляются.

— На утреннее купание, — ответила та.

— Дражайшая гусыня, — сказал ослик, — мне очень жаль, но я принял решение, что вы сегодня купаться не будете.

— И ты полагаешь, — сказал гусь снисходительно, — что тебе достаточно принять решение и я подчинюсь?

— Ничего не поделаешь, подчиниться тебе придется. Сегодня ночью я запер твой пруд и не отопру до тех пор, пока ты не вернешь мяч.

«Спятил, наверное», — подумал гусь и сказал гусятам:

— Ну, дети, вперед, идем купаться! Сам не понимаю, зачем я теряю время на разговоры с этим длинноухим наглецом.

Едва завидев издали пруд, гусята закричали от радости: никогда еще поверхность его не казалась им такой гладкой и сверкающей. Гусь-отец тоже ни разу не видел льда и даже не слыхал о нем. Прошлая зима была такой мягкой, что вода нигде не замерзала.

— Приятное нас ждет купание! — воскликнул он.

Как глава семейства, гусь, по обыкновению, подошел к воде первым и вскрикнул от изумления. Вместо того чтобы погрузиться в воду, он ступил на скользкое и гладкое зеркало.

— Неужто он и впрямь запер наш пруд? — забормотал гусь. — Быть этого не может… Наверно, вода будет дальше.

Несколько раз он пересек пруд вдоль и поперек, и повсюду под ногами у него оказывалось все то же холодное прочное стекло.

— Похоже, пруд и в самом деле заперт, — поразился гусь.

— Какая досада! — воскликнула гусыня. — День без купания пуст и скучен, особенно для детей. Ты должен вернуть девочкам мяч…

— Я сам знаю, что я должен и чего не должен, — рассердился гусь. — Главное, никому ничего не рассказывай, а то станут говорить, будто какой-то осел может мною командовать!

На обратном пути гусиное семейство сделало большой крюк, чтобы не проходить мимо загона, где пасся ослик. Однако ослик заметил гуся издали и крикнул:

— Ну что, отдашь мяч? Пора пруд отпирать?

Гусь не ответил. Он был очень самолюбив и не мог уступить сразу. Все утро он ходил подавленный и даже не притрагивался к корму. В полдень он решил еще раз убедиться в том, что все это ему не пригрезилось. Пруд оказался крепко-на- крепко заперт. На следующий день гусь послал к ослику гусыню. Дельфина и Маринетта как раз шли в это время в школу и остановились поболтать с осликом.

— Почтеннейшая гусыня, — сказал ослик, изображая благородное негодование, — я ничего не желаю слышать, пока мяч не будет здесь. Так и передайте вашему упрямцу мужу.

— Только бы гусь не вздумал прогуляться на пруд прежде, чем решится вернуть мяч, — сказала Маринетта, когда гусыня ушла. — Ведь сегодня потеплело, и лед вот-вот растает.

— Не волнуйся, — уверенно сказал ослик. — Через десять минут он явится сюда с мячом.

И правда, гусь не замедлил явиться. Он принёс мяч в клюве и со злостью швырнул через плетень.

Гусь уже собрался было уйти, но ослик сухо остановил его.

— Это еще не все, — сказал он. — Ты должен извиниться перед девочками за грубость.

— О, это не обязательно, — примирительно сказали Дельфина и Маринетта, но ослик был непреклонен.

— Чтобы я стал извиняться? — вскричал гусь. — Никогда! Лучше я до конца своих дней не буду купаться.

Он повернул назад вместе со всем семейством, возвратился на птичий двор и целую неделю дрызгался там в грязной луже, стараясь забыть пруд. Когда же наконец он решился на извинения, лед давным-давно растаял. Было так тепло, что казалось, пришла весна.

— Прошу извинить меня за то, что я ущипнул вас, — выдавил из себя гусь. — Я больше не буду.

— Вот это хорошо! Давно бы так, — одобрил ослик. — Я отпираю пруд, можешь купаться сколько душе угодно.

В тот день гусь купался долго. Тем временем слух о его злоключении разнесся по округе. Насмешки посыпались на гуся со всех сторон. Люди удивлялись, животные восхищались: как же это осел мог оказаться так хитер, а гусь — так глуп? С тех пор в этих краях никто уже не говорил дураку, что он осел. И все местные ослы справедливо гордились своим собратом, серым осликом, другом Дельфины и Маринетты.