Сказки из Скородумовки. Лушенька-норушенька

– В мою молодость женихи себе такого не позволяли, - поджала тонкие губы старушка.

Домовой хихикнул, и его глаза весело заискрились.

– Парень хоть и глуповат, но до такого не додумался бы, это кто-то смекалистый и хитрый ему посоветовал помыться. Правильно, Лушенька-норушенька?

Луша засмеялась.

– А я, Пелогея Степановна, к вам опять с известиями, и не поверите - про сватовство.

– Рассказывайте, Фома Никанорыч.

– Плохо быть бедным, хозяюшка. Когда нужда за горло ухватит, не пошевелишься, не вырвешься. Через два дома от моего, живет мой товарищ, домовой Иван Сергеевич. Ох, тяжело ему приходится. Хозяйки в избе нет, мать померла уж много лет как, а мужики сами знаете, как по дому управляются. То плошку не помоют, то соломы натрусят и не подметут, то половики вытряхнуть забудут. Мой товарищ старается от зари до зари глаз не сомкнет, трудится. Мышей из дома выгнал, за коровкой следит, чтоб не заболела, не поверите, печку сам топит, следит, чтоб не остывала. Придут мужики с поля, а в печке кашка теплая, и в избе хоть грязновато, но не холодно. Так и живут. Но вот пришла пора сыну жениться. А хорошую девку за него родители отдавать не хотят, изба ветхая, скособоченная, окна до того мухами засижены, что и солнечного света не пропускают, сарайчик завалился. В общем жених наш незавидный. Парень он хороший, на лицо приятный, работящий, а так, неудельный.

Домовой замолчал. Лесовушка налила ему чабрецового чаю из самовара, подвинула блюдце с медом.

– А баранок у вас не осталось, Пелогея Степановна, уж очень в прошлый раз хороши были бараночки.

– Норушка моя погрызла.

Домовой внимательно поглядел на Лушу.

– Все больше на мышку становится похоже, востроносенькая. Не собираешься ее домой отпускать?

– Вот еще!
– фыркнула Лесовушка.
– Да где она еще такое житье-бытье как у меня найдет? Ты на другую дорожку не перепрыгивай, про парня рассказывай.

– Женится он скоро, из-за этого Иван Петровичи сердится, ночами не спит, про корову забыл, мыши на радостях в дом вернулись, все грызут.

– Хозяйка в дом придет, - сказала Лесовушка, - порядок наведет, окна помоет.

– Да что окна? Вот прицепилась ты, Пелогея Степановна, к окнам. Они хоть грязные, а солнечный свет пропускают. Порядочный домовой никогда на свадьбу не согласится, если ему вторая сторона не понравится.

– Еще выбираете.

– А как же, Пелогея Степановна? Да разве можно своих домочадцев не защитить. Иван Петрович обул лапоточки, взял посох и пошел себе в дальнюю деревню, где невеста живет. И что он узнал?

– Что?
– выдохнула Лесовушка и вытаращила маленькие глазки.

– Слепая невеста, вот как колода. Немножко видит, это правда, а так слепая. Родители свахе денег посулили, чтоы нашего тютю облапошить. И что придумали? Иван Петрович все до последнего слова слышал. Спрячут иголку у порога, а когда гости подойдут, невеста и скажет: мам, что блескает, не иголка ли?

– А зачем ты мне свои истории рассказываешь?
– прищурилась Лесовушка.

– Да так, Пелогея Степановна, к слову пришлось. Вдруг тот, кто мне помог и Ивану Сергеевичу поможет.

Утром лесовушка налила в большое корыто теплой воды, настругала коричневого мыла и принялась стирать. Она ожесточенно терла рогожки, полотенца, сняла занавески с окон и тоже постирала.

– А то придет такой Фома Никанорыч, - бурчала старушка себе под нос, - и будет окна разглядывать, не грязны ли, мухами ли не засижены. А ты, Норушенька, чашки перемой, самовар почисти, воды принеси.

Пар поднимался от корыта, Лесовушка тонула в нем, как в тумане. Только и слышалось ее сопение. Воздух в избе был влажный, окна запотели, курочка с козочкой отправились во двор и там играли, бегая друг за другом, заяц поскакал в лес. Время от времени курочка ловко и метко била клювом козочку, отчего ее глаза становились круглыми и недоуменными. Козочка недовольно блеяла. Луша смеялась, глядя на них. Она уже сделала все, как велела Лесовушка и теперь развлекалась.

– Шла бы прогулялась, - недовольно сказала старушка. С утра она была не в духе.
– Глянь погода какая хорошая. Скоро солнышко на покой уйдет, и до Спиридона мы его видеть почти не будем. Иди, подыши воздухом, нечего в этой сырости сидеть.

Луша рада-радехонька, что старушка ее отпустила, побежала по знакомой тропинке и скоро вышла к Скородумовке.

– Ох, - сказала девчушка, - сколько не смотрю на Скородумовку, не могу наглядеться. Кажется, нигде нет лучшего места.

Солнышко освещало деревушку и бревенчатые дома под соломенными крышами казались золотистыми. Слышался лай собак, крик петухов. Девчушка бежала вдоль дороги, как вдруг увидела праздничную повозку. На лошадке была яркая попонка, к дуге привязаны бумажные цветы. Колокольчик радостно позвякивал. Осенняя грязь ошметками летела от колес. Повозка было проехала мимо, но внезапно лошадка остановилась и скосила коричневый глаз с длинными мохнатыми ресницами на Лушу. Та по краю, свисавшего из повозки ковра, быстро взобралась внутрь и притаилась в уголке.

– Но!
– крикнул женихов отец, сидевший на облучке.
– Чего задумалась?

Сваха была та же самая. Она вольготно раскинулась на пуке соломе и ее глаза тонули в улыбающихся румяных щеках.

Звонким голосом сваха напевно говорила.

– Эх, Сема, жизнь-то тебя ждет сладкая, жена у тебя будет хорошая, добрая, а у ж хозяйка какая, все тебе завидовать будут.

Жених счастливым не выглядел, на его лице застыло недоумение.

– Чего завидовать?

– У других жены ленивые, а твоя работящая, зорька еще не заалеет, а она за работу возьмется, вечером ты спать ляжешь, а она с прялкой вечерять будет. Сама смешливая, что ни слово, то поговорка, песни начнет петь, вся деревня в пляс пустится. Женихов у нее было, что море синее, да всем отказала, потому что тебя повстречала.

Семен закраснелся и от смущения заерзал на сиденье.

– Слушай, слушай, - обернулся к нему отец, - у свахи на языке медок, а в сердце ядок. Кто свахе поверит, того порвут звери, что она не скажет, надо сажей мазать. Говорит, что невеста красива, стало быть - как кобыла сива, утверждает, что работящая, значит лодырь или пропащая.

– Врешь, старый дурень, - взвизгнула сваха.
– Сейчас сам увидишь, до чего девка хороша.

Луша попискивала от смеха в уголке. Наконец повозка остановилась. Сваха, нацепив на лицо радушную улыбку, вывалилась из нее и начала лобызаться с родителями невесты.

– А где ж ваша красавица ненаглядная?
– запела она.

– В доме прячется, - ответила мать.

– А скажите мне люди добрые, - вдруг заговорил женихов отец, сам жених скромно стоял в сторонке.
– Чего это мне поутру сон странный приснился? Кажется, что кто-то шепчет на ухо: слепая невеста, слепая невеста. К чему бы это?

– А не в руку сон, - первой опомнилась сваха, - уж такой востроглазой как наша Акулька искать - во всей округе не найти.

Невестина мать подбоченилась и зычно крикнула:

– Акуля!

На крыльцо выплыла дородная девица. Она была одета в праздничный сарафан с красной каймой, на голове был расшитый кокошник, лицо выбелено мукой, брови подведены сажей, а щеки намазаны свеклой.

– Тьфу, - сплюнул женихов отец, - изгваздали девку и не рассмотришь, ее сутки теперь надо в бане отмывать.

– Мам, - вдруг забасила мужским голосом девица, - что это у крыльца блескает не иголка ли?

Мать быстро подскочила, наклонилась, вытащила из утоптанной земли у порога тонюсенькую иголочку и торжествующе показала ее всем.

– Вот! Смотрите, какая моя дочь востроглазая. До того приметлива, до того сметлива!

Все прошли в дом, Семен с невестой задержались во дворе.

Невеста, наклонив голову, улыбалась и смотрела куда-то мимо.

– Ишь, востроглазая, - раздался звонкий голосок над ухом Семена.
– Проверь-ка, дружок, ее востроглазость.

Семен скосил глаз и увидел на своем плече мышку-норушку в платочке в красный горошек.

– Как я ее проверю?
– жалобно проговорил парень.

Мышка что-то зашептала ему на ухо.