Сказки моей осени
Шрифт:
– Обязательно было хватать за руку? Больно же!
– Вставай!
– прикрикнула та.
– Сейчас придёт мой господин! Ты должна умыться, одеться и поесть! Быстро!
Со сна плохо соображая, Настя послушно встала. Высота кровати была довольно приличной. Вставая, пришлось опереться руками о постель. Настя вскрикнула от боли в ноющем запястье, на которое, забывшись, тоже надавила, и снова свалилась-села на постель. Развернувшаяся было от неё туша стремительно развернулась и заорала:
– Встава-ай!!
Голову будто разбило этим воплем. Зато мозги прочистились, и какая-то муть, витавшая в них, наконец-то
– Будешь ещё орать - постель подожгу.
Тётка будто захлебнулась началом собственного крика. Пока она откашливалась - воздух “не в то горло попал”, - Настя спокойно поднялась с постели и мигом оделась, спрятавшись от толстухи за боковым пологом кровати.
Выйдя из-за него, она проследовала мимо тяжело дышащей служанки в “ванную комнату”. Горячая вода в одном из вёдер заставила её довольно хмыкнуть. Через минуты, умытая и причёсанная (сделала на макушке задорный хвостик из слегка отросших волос), вышла и огляделась. Так, завтрак ей, кажется, приготовили в комнате, которую назвали кабинетом. Ладно. Посмотрим, что там есть.
Настя перешагнула порог в ту секунду, когда толстая тётка, стоявшая к ней боком, подняла два пальца от неглубокой тарелки и тут же облизала их. Замерев, девушка шаркнула ногой, чтобы её заметили, и медленно приблизилась к столу.
– Ешь, - недовольно сказала служанка и отодвинула стул от стола, приглашая садиться. Отодвинула от того места, где стояла та самая тарелка. Толстые губы, измазанные то ли маслом, то ли жиром, скривились в ухмылке.
Остановившись за два шага до стула, начиная закипать от возмущения, Настя при свечах пятирожкового канделябра осмотрела поднос и выложенный на стол прибор из нескольких блюд. В той тарелке, куда опускала пальцы служанка, серело что-то похожее на кашу. Настя неуверенно взяла тарелку. Серое качнулось. Ей предлагают на завтрак эту жижу? Неожиданно для себя чужим, низким голосом Настя сказала, глядя в узкие щёлки глаз, которые едва скрывали издевательское торжество:
– Вам это понравилось - ешьте сами.
Все округлости жирного лица отвердели, а глазки стали ещё уже.
– Завтракай, шлюха!
Настя ощутила, как ноздри её собственного носа раздулись. В следующий миг, сама плохо осознавая свои действия, чисто на инстинктах она взяла и легонько качнула тарелку едва уловимым движением по круговой, после чего без паузы резко послала жидкую кашу в лицо служанке. Та всплеснула руками, но закрыться от шлепка жижей не успела. А Настя бросила тарелку на стол, схватила следующую чашку - с чем-то сиреневым (свёкла с чем-то?) и швырнула цветное содержимое чашки в лицо тётке.
– Ах ты!..
– взревела толстуха и, подняв сжатые кулаки, пошла на девушку.
Та быстро обежала стол, снова схватила в охапку теперь уже опустевшую посуду. Тётка прикрылась руками, готовясь отражать более серьёзную атаку, но Настя выскочила из “кабинета” - и посуда полетела во входную дверь спальни.
Грохот бьющихся тарелок привлёк внимание тех, кто был за дверью, быстрей, чем вопли тётки.
В спальню ворвался Бераак с двумя громилами.
В момент, когда распахнулась
дверь, Настя хотела швырнуть последнюю чашку в противника, а потом кинуться к кровати, вокруг которой собиралась побегать, чтобы утомить толстуху. Но сейчас она опустила чашку и, тяжело дыша, скептически смотрела на быстро входящих в её “апартаменты” “гостей”, которые с недоумением осматривались, опасаясь наступить на битую посуду. Бераак сурово взглянул на девушку.– Что здесь происходит?
– Ничего особенного, - дерзко ответила Настя.
– Я требую, чтобы все трапезы проходили в вашей компании!
– А то что?
– Глаза Бераака похолодели.
– Ничего!
– выпалила Настя, потом кое-что вспомнила и добавила: - Если совместных завтраков-обедов не будет, я устрою голодовку в знак протеста!
Бераак перевёл взгляд на служанку. Его глаза расширились при виде разноцветного лица в крошках и потёков на большущем фартуке.
– Я спрашиваю, что здесь произошло?!
– Пусть расскажет она, - предложила Настя, кивнув на тётку и приподняв руки с чашкой как ни в чём не бывало.
– Хочу услышать её версию!
– Странное выражение, - проворчал Бераак и круто обернулся к служанке: - Мор, что случилось?
Под его гнетущим взглядом служанка зашипела было, а потом одышливо засипела и не сразу, но выпалила:
– Я принесла ей позавтракать, а она - вот!
– И обвела рукой всю площадь с разбитой посудой.
– Сбрендила! Как накинулась на меня!
Настя решительно состроила наивное-пренаивное лицо и заявила:
– Бераак, как хотите, но я со слугами не завтракаю!
– А кто тебе сказал… - начал тот, но девушка, в несколько шагов очутившаяся рядом с хозяином, резко перебила:
– Она пробовала мою кашу! А поскольку (“Скотина она невоспитанная!” - хотелось добавить ей, но в последний момент сдержалась) она не умеет пользоваться ложками или вилками, то залезла в неё - в кашу!
– руками! Грязными! Фу-у!
– В последнее междометие Настя вложила столько презрения и брезгливости, что аж самой захотелось передёрнуть плечами. И ту же внутренне затаилась: поверит ли похититель в рассказанное ею?
Но, вероятно, Бераак отлично знал эту толстуху. Он поморщился и рявкнул:
– Вон отсюда, Мор!
– Ты меня не выкинешь!
– снова упёрла руки в бока толстуха.
– Не посмеешь! Я про тебя столько всего знаю, что ты меня не выпроводишь на улицу! И не разговаривай со мной, как с этой шлюхой, которую ты привёл сюда для своих утех! Я для тебя слишком дорого встану, попомни это!
– Да я тебя!..
– рассвирепел Бераак.
Не успел договорить, как Настя, резко вспомнившая всякие бандитские сериалы, вставила, благо стояла за ним, как за защитой:
– Нож ей в бок! А потом похоронить где-нибудь на заднем дворе. Никто и не узнает, куда она пропала! Будет ещё орать в приличном обществе да при хозяине!..
Толстуха икнула, выпученными от ужаса глазами глядя на девушку.
Пришедшие же с Берааком громилы открыли рты и с громаднейшим уважением взглянули на Настю. А тот обернулся, ошарашенный, и медленно спросил:
– Так ты… не барышня? Ты из… простых?
– Обрадовался, - надменно вскинула голову Настя.
– Просто в нашем городе - провинциальном - из таких бандитов, как вы, мы покорных ягнят делали на раз!