Сказки на ночь для взрослого сына

Мама привезла то, что обещала; и отправился Лешка утром в сад с автоматом, который стрелял почти как настоящий. В группе придумали играть в войну, и Лешка всласть настрелялся из автомата, отбиваясь от наступавших противников. Тут его понарошку ранили в бою и отнесли в госпиталь, а он отдал автомат однополчанам. Все ребята из группы постреляли из автомата. И Денис Мосолов тоже. И Ленка Соколова.

Тогда-то все очень подружились и больше не дрались всерьез, а на Ленке Соколовой Лешка решил жениться, потому что она добрая и хорошая, но очень скучная, и еще у нее кривые худенькие ноги. Кто ж на ней женится? И Лешка принял решение: на ней должен жениться он, чтобы она не плакала всю жизнь без мужа.

Лешка сообщил вечером о своем решении маме, когда она пришла пожелать ему перед сном спокойной ночи. Мама от его слов развеселилась. Едва сдерживая смех, она сказала, что женитьба – важный вопрос, который нельзя решать с кондачка; она поцеловала Лешку в лоб, укрыла одеялом и пообещала всё подробно обсудить поутру. Но утром они с отцом, как всегда, торопились на работу, и никакого разговора у них с Лешкой не получилось.

Бабушка не стала смеяться над внуком; она выслушала его внимательно по дороге в детский сад и подытожила:

– Ну, женись, если решил. Но по закону ты сможешь жениться только через четырнадцать лет.

Бабушка замолчала на минуту. Наверное, ей хотелось представить себе Лешку восемнадцатилетним.

Немного погодя она задала вопрос:

– А Соколова-то согласна за тебя замуж выйти?

Вот тебе и раз! А Лешка даже не подумал о том, что надо у Ленки спрашивать: хочет она за него замуж выйти или нет… А вдруг не захочет? Может, подойти, да и спросить? Лешка так и решил сделать, тем более что у него в запасе целых четырнадцать лет, как говорит бабушка.

…Лешка погрустил-погрустил и пошел к куриному загону посмотреть на цыплят.

Маленькие желтые пушистые шарики, за которыми ухаживала в Москве бабушка, исчезли. Вместо них Лешка увидел в загоне голенастых грязно-белых кур и петухов.

Дядя Миша смастерил куриный загон из подручных средств, исходя из справедливого соображения, что куры – все-таки домашние и не очень летающие птицы, поэтому монументальностью его постройка не отличалась. К тому же постояльцы загона норовили выклевать или выковырять в нем всяческие прорехи и подкопы. Покинуть загон выросшим и окрепшим курам не составляло особого труда: надо только свалить веник, подпиравший дверцу загона, что куры от случая к случаю с успехом проделывали.

Лешка оказался рядом как раз в тот момент, когда курам удалось открыть дверцу и вырываться на свободу. Они толпой устремились на грядки с петрушкой, укропом и зеленым луком. Какая в этом беда, Лешка не знал, но он подхватил лежавшую рядом с загоном хворостину и побежал спасать от захватчиков дяди Мишины грядки, стараясь преградить курам дорогу.

Куриный народ не ожидал таких препон на своем пути. Пометавшись, молодые петухи потеснили кур, внезапно сгрудились и единым фронтом напали на Лешку, желая его обезоружить. Лешка не дрогнул. Он отчаянно размахивал хворостиной и, вынужденно отступая назад, близко петухов к себе не подпускал. Тут подоспела бабушка, и агрессоры бесславно ретировались. Бабушка загнала их в загон и плотно закрыла дверцу, подперев ее для надежности небольшим чурбачком, а не веником.

И тут выяснилось, что в пылу схватки бабушка и внук не увидели одного петушка, который не участвовал в общей потасовке и безмятежно прогуливался около люпинов.

Петух непугливо и, казалось, с явным интересом глядел на Лешку с бабушкой. Поглядел-поглядел и двинулся прямо на Лешку; остановился перед ним, дважды чиркнул левой лапкой по земле, словно раскланивался, похлопал крыльями по бокам, кукарекнул один разок и смешно покрутил головой с маленьким подсвеченным солнечными лучами гребешком. Бабушка рассмеялась и пошутила:

– Лешка! Смотри-ка! Это он тебе представился. Наверное, познакомиться с тобой хочет… Вот какой тебе друг нашелся!

Бабушка зашла в дом, вынесла оттуда солидный кусок белого хлеба и передала его Лешке:

– На! Угости-ка его…

И Лешка с петухом на двоих умяли кусок хлеба, скрепляя тем самым свою дружбу.

Лешка назвал петуха Максом; ему казалось, что петух откликается на это имя.

Лешка с охотой помогал бабушке в курятнике: приносил курам крупу, мелко нарезанные овощные очистки, воду, выпускал кур погулять. Макс всегда покидал сотоварищей, и они с Лешкой гуляли вместе. Бабушка даже разрешала им выходить на улицу, но только по будним дням. Возвращаясь с прогулки, Лешка просил у бабушки хлеба, чтобы вместе с Максом подкрепиться.

Конечно, у Лешки на даче нашлись потом приятели-сверстники, он играл с ними, но Макс был его лучшим другом.

Число сородичей Макса быстро сокращалось – на обед регулярно ели куриную лапшу, которую бабушка варила лучше всех на свете. Она все чаще говорила Лешке, что куры долго не живут, Максу на даче не перезимовать, а в Москве петуха держать негде.

Пришло время – в загоне уцелел один Макс.

Через пару дней надо уезжать домой, в Москву. Вот уже и дядя Миша приехал упаковывать вещи, забирать Леню и готовить дачу к зиме.

Следующим утром, не разбуженный кукареканьем, Лешка проснулся позже, чем обычно.

В доме нестерпимо пахло куриной лапшой.

Лешка вскочил с постели и побежал на улицу к загону.

Загон был пуст.

Когда Лешку позвали обедать, он обедать не пошел. Никто не видел, чтобы он плакал. Просто не пошел обедать – и всё.

Он сидел на крылечке, как всегда обхватив коленки руками. Из дома вышла бабушка с ломтем белого хлеба в руке, присела рядом.

Они долго сидели молча, не обращая внимания на суету сборов за спиной, размышляя каждый о своем…

Потом бабушка спросила:

– Чего ты обедать-то не стал?

Лешка помедлил и сказал куда-то в сторону:

– Друзей не едят…

Бабушка вздохнула, протянула внуку хлеб и тут же поняла, что сделала это зря. Лешка почувствовал мгновенно и очень остро: поделиться хлебом ему уже не с кем…

…Бабушка гладила и гладила его по голове, по непослушным белобрысым вихрам…

– Поехали, мой милый, домой. В Москву.

Петр и Павел

Если бы Павел остался у деда и бабушки, ничего бы не случилось.

Но он увязался с родителями в гости, сам не зная почему.

Вообще-то он не любил ездить в гости.

В гостях все происходило одинаково: целовали в макушку, тормошили, врали: «Павлик так вырос! Так повзрослел!» – хотя он выглядел гораздо младше своих одиннадцати лет. Павел был настоящим Павлом, мелким и худым. Факт этот, своевременно донесенный до Павла его одноклассниками, которые все как один уродились выше и крупнее его, он вполне осознал. Однако гостей принято встречать радушно, говорить им приятное: ведь Пашкиной матери нравилось слушать хозяйское вранье про то, что Павлик вырос и повзрослел. Сам же Павел старался слушать взрослых вполуха. После суеты в прихожей хозяева усаживали гостей за стол и начинали угощать салатом оливье и селедкой под шубой – Павел терпеть их не мог. Копченую колбасу предлагали в гостях не часто, обычно потчевали вареной. Еще на столе всегда стояла тарелка с порезанным сыром, который постепенно изгибался и покрывался мелкими капельками влаги, как будто потел. Сыр – еда не очень вкусная, больше трех кусков не съешь. Взрослые сидели за столом, пили спиртное маленькими рюмками, мать начинала пилить отца: «Тебе, может, хватит?» – и происходило это задолго до обязательной в праздничном меню картошки с мясом на горячее.