Сказки о сотворении мира

— Нет, — ответил Натан. — Но скоро покажется. Очень скоро покажется. Вам лучше это не прозевать.

Мотор загудел. Странный шум послышался под капотом. Натан удивился и заглушил двигатель. Гул не исчез. Инспектор поднял взор к небу. Большой пассажирский самолет плыл над верхушками деревьев в сторону дачи, волоча за собой шлейф огня и копоти. Гром его турбин сотрясал небо. Время, спрессовавшись в предчувствии катастрофы, потекло над головами очевидцев и замерло. От удара содрогнулась земля. Машина подпрыгнула над дорогой. Старухи перекрестились. Столб черного дыма вознесся над лесом, и солнечный день превратился в ночь.

Новый кавалер графини Виноградовой говорил по-русски с акцентом и представлялся американцем британского происхождения. Он путешествовал по служебным делам, владел фармацевтической фирмой, был большим любителем художественной фотографии и классической музыки. Генри Нельсон — представился он графине. Мира перешла на английский и удивилась. Ей показалось, что Генри Нельсон говорит по-английски не так, как говорят англичане, тем более, американцы. Среди ее знакомых было много соотечественников Генри, к тому же, Хант редко ошибался в акцентах и кое-чему ее научил.

Лишних вопросов графиня не задала. Представилась француженкой русского происхождения, сообщила попутчику, что приезжала проведать могилы предков, а теперь направляется отдыхать.

В Варне Мира получила естественное приглашение в ресторан. За бокалом вина она по секрету призналась новому другу, что в России ее ограбили, и теперь бедняжке не на что уехать домой. Она опять получила все, что хотела: предложение оплатить гостиничный номер и билет в любую точку мира, но с одним условием:

— Вы позволите мне сопровождать вас, Мирослава? — спросил рыжий Генри.

Не моргающий острый взгляд его бесцветных глаз вызывал тошноту, но Мира взяла себя в руки.

— Разумеется, — согласилась она.

Если б сэр Генри не мечтал вломиться к девушке в спальню, его б еще можно было терпеть. Фармацевт был щедр и хорошо воспитан, но сложная натура графини Виноградовой содрогалась при мысли, что их знакомство затянется до утра. Два билета в Париж были заказаны у нее на глазах, счет оплачен в гостинице. Графиня сидела в баре, потягивала через трубочку коктейль, оплаченный несчастным американцем, и вспоминала совсем другого мужчину. «В твои годы я крутился как миксер, — частенько упрекал ее Хант. — Работал на трех работах. Спал по два часа в день. А ты? Что ты умеешь делать, кроме как сидеть в барах и попивать коктейли?» Генри присоединился к графине с чашкой кофе.

— Холодно, однако, купаться, — сообщила Мира. — Я на денек отлучусь, проведать подругу, а вы дождитесь меня в гостинице.

Генри поцеловал графине руку, и та отвернулась, чтобы не видеть его красной макушки.

— Смогу ли я вынести разлуку?

— Сможете, — уверила фармацевта графиня, — если хорошо постараетесь. Найдете себе новую спутницу…

— Мирослава, если мне будет позволено сопровождать вас до дома подруги…

— Исключено! — заявила капризная дама. — Мы не виделись с подругой сто лет. Вам не будут интересны наши школьные воспоминания. К тому же вы не понимаете по-французски.

Генри не упал духом.

— Мирослава… — просмаковал он по буквам. — Вы — удивительная женщина и имя у вас удивительное.

Последний раз Мира содрогнулась от отвращения, когда вышла из душа и застала Генри у себя в номере. Фармацевт принес французское вино и любимый бельгийский шоколад графини. Он зажег у постели свечи, но вскоре убедился, что имеет дело с порядочной, целомудренной дамой, воспитанной в православных традициях.

На рассвете графиня пулей вылетела из отеля. Домчалась до аэропорта, истребовала билет, заказанный на ее имя, и тут же обменяла его на деньги. Идея возвращаться в Москву автостопом в кабинах дальнобойщиков уже не казалась ей глупой. Графиня пересчитала наличность и прыгнула в такси.

— Свобода! — воскликнула она, когда машина свернула с Приморского бульвара.

Мира представила себе физиономию Генри, который утром постучится к ней в номер с чашечкой кофе, и на душе у нее стало легко, словно путь лежал не в логово Привратника, словно она ехала на свидание к любимой подруге и предвкушала встречу. Мира так вдохновенно врала, что провалилась в соседнее измерение, где подруга уже готовила завтрак, с нетерпением глядя на часы. Дорога шла легко, время летело незаметно. К полудню графиня узнала поворот на Слупицу, и ее осенило: акцент сэра Генри похож на акцент Жоржа Зубова, который не был американцем и не старался выдать себя за англо-говорящего, несмотря на то, что знал английский язык лучше Миры.

Страшные догадки стали посещать графиню одна за другой: богатенький Генри стоял в очереди к телефону… Не может быть, чтобы он не имел мобильник в каждом кармане. Он слышал разговор с Боровским и ни разу не коснулся темы. Он примчался в Домодедово на то же рейс… Мира побледнела от ужаса. Кейс, с которым Генри не расставался ни на секунду, был в точности таким, как описывал доктор Русый — радиопоисковое устройство, с помощью которого Жорж пеленговал Гуся. «Боже, — испугалась Мира, — где я могла раньше видеть этого типа? До чего же знакомая рожа». Графиня вспомнила, как застала его в своем номере и обернулась. Погони не было видно. Дорога петляла на поворотах.

— Стой! — приказала она водителю. — Нет, поезжай. — Водитель дернулся над обрывом. — Поезжай, как ехал.

— В чем дело? — удивился водитель.

— Вот что, парень, — сказала Мира и вынула кошелек, — притормозишь на следующем повороте, и поедешь дальше.

— Куда я поеду?

— Вперед, пока не убедишься, что нет погони.

— Что за погоня? — испугался шофер. — Ты не говорила, что будет погоня. Я за бесплатно от погони уходить не буду.

— Будешь! — ответила графиня. — Жить захочешь — все будешь делать бесплатно.

Профессор Боровский присутствовал на защите, но в прениях участия не принимал. Он принимал таблетки валерианы, стараясь не привлекать внимания к своей персоне. Освободившись, он первым делом дозвонился в аэропорт.

— Москва-Екатеринбург?! — воскликнул профессор, хватаясь за сердце. — Прошу вас, умоляю, в списке пассажиров могла быть Виноградова Мирослава… — Натан опустился в кресло. Коллеги замерли возле его стола.

— Воды, Натан Валерьянович? — предложила секретарша.

Кто-то нес в кабинет графин, кто-то рыл шкаф в поисках валидола. У Боровского темнело в газах, пока дама из справки изучала список.

— Нет? — переспросил он. — Вы уверены? Прошу вас посмотреть еще раз внимательно. Она брала билет перед самым вылетом. Может быть, не успели внести в список? Благодарю вас, благодарю… — произнес Натан и положил валидол под язык. — Позвоните Розалии Львовне, сообщите ей, что я жив.

Озарение застало графиню Виноградову в одиночестве на пастушьей тропе, уставшую и беспомощную. Она вспомнила портрет вельможи викторианской эпохи, обезобразивший стену старинного Йоркширского особняка, который принадлежал другу Юргена Ханта по имени Крис. И портрет, и особняк, и коллекцию старинной мебели Крис унаследовал от покойного дядьки. Мире еще тогда не понравился колючий взгляд и клинышком выбритая рыжая бороденка.