Сказки о сотворении мира

— Значит, он забудет меня навсегда?

— Скорее всего.

— Мне кажется, что так уже было. Когда я впервые увидела Оскара, я ведь именно так подумала… что знаю его давно, что мы уже раньше были знакомы… С вами не бывало такого?

— Нет, не бывало, — ответила графиня. — Я не так ленива, чтобы жить с одним парнем сто лет подряд. Я нахожу удовольствие в разнообразии.

— А я думаю… Даже если мы друг друга забудем, то когда-нибудь опять встретимся, и опять будем думать, где мы виделись раньше? Такое возможно?

— И опять не познакомитесь по-человечески. Если б вы нашли возможность узнать друг друга поближе, ты бы понимала, что Оскару сейчас гораздо тяжелее, чем тебе.

— Скажите, пусть не волнуется за меня.

— Если я еще раз произнесу эту фразу в присутствии твоего парня, он даст мне по шее и будет прав.

— А он?.. Он готов меня отпустить, если я приму такое решение? Он так сказал?

— Сказал, что ты — коза.

— Я знаю, что я коза, — согласилась Юля. — А что-нибудь еще сказал?

— Он просил у военных месяц отсрочки, но, если б все зависело от военных!

— Тогда скажите, что я буду ждать, сколько надо. Скажите, что я верю… нет, не верю, а знаю. Верят, когда хотят себя убедить. А я знаю, что он успеет собрать генератор. Скажите, что я в этом не сомневаюсь. А если не получится…

— Что, если не получится, Юля?

— Пусть придет попрощаться со мной, прежде чем забыть навсегда.

Никакого месяца на сборку генератора отпущено не было. Было отпущено две недели на изготовление адаптера, который позволит Оскару безопасно общаться с Юлей. Начальник Карася подписал приказ лично, и Натан Валерьянович сообразил, что история приобрела фатальный характер. В ближайшие две недели решится все: будет этот мистический роман иметь тенденцию к сериалу или не найдет отклика в сердце читателя. Аллегория задней обложки встала перед Боровским во всем своем безобразии. В мыслях он уже приготовил таблетку с ядом, положил в карман и отправился искать работу. Натан Валерьянович приготовился к тому, что остаток жизни будет предельно собран, чтобы принять решение вовремя: не раньше, чем его пригласят на беседу в большой кабинет, и не позже, чем чиновники получат согласие человека, от которого ничего не зависит.

Валерий Петрович приехал в лагерь, чтобы ознакомить физиков с приказом.

— Две недели! — подчеркнул он. — Ни часа больше. Ровно две недели вокруг зоны будет стоять оцепление. Потом придется закончить работу.

В тот же час Оскар покинул лагерь. Теннисный турнир в Нью-Йорке давно завершился, выигрыш Мирославы остался невостребованным, графиня соблюдала спокойствие, но по истечению двух недель в зоне был замечен субъект, по всем характеристикам похожий на хронопришельца. Субъект был вооружен лазерным ружьем. Спокойствие сменилось тревогой. Мира испугалась сама и напугала товарищей.

— Да, зона разрастается в глубину, — сделал вывод Натан. — Не видя инохронала, нельзя сказать, кто он и какие у него намерения. Имеет ли он возможность выйти в наше пространство? Опасен он или нет, тоже сказать нельзя, но Юле с Яковом надо быть осторожнее. Костры не жечь, по лесу не бродить. Не исключено, что стрелок послан за ними. Валерий Петрович, удалось ли вам связаться с семьей Бестужевых?..

— Бессоновых-Южиных, — уточнил капитан Карась. — Такой человек проживает в Турове, значит, родственники найдутся. Не переживайте за родственников раньше, чем открылось наследство. Лучше поторопите ученика. Время истекло.

— Не надо никого торопить, — возразила Мира. — Какая разница, сколько дней держать оцепление? А если начнется война? Начальство опять поставит нам сроки?

— Если вдуматься в ситуацию, Валерий Петрович, — вмешался Федор, — проблема действительно нестандартная…

— Почему до сих пор не в отпуске? — спохватился Карась. — Кто за тебя будет… Я за тебя буду отпуск гулять?

— Виноват…

— Пойдем-ка, побеседуем… — капитан вывел подчиненного из автобуса.

Мира дождалась, пока они отойдут подальше.

— Не хотела вас огорчать, Натан Валерьянович, но стрелок в лесу не один.

— Говори, Мира…

— Я испугалась до смерти. Не знаю, как это понимать. Рассказываю, что видела: огромная изуродованная голова с таким же огромным глазом. И туловище к нему… И это ползет. Впереди на туловище одна рука, широкая, как клешня, и ногти срослись лопатой, а позади, я извиняюсь, мужские гениталии по траве волокутся, тоже размеров немаленьких. К тому же гениталии в таком виде… Боюсь, Натан Валерьянович, что это… ползет на романтическое свидание. Мне страшно за Юльку. Не торопите Оскара, пожалуйста! Пока не погашено поле, не все потеряно. В любой момент может осенить идея, но будет поздно. Я, конечно, предупредила ее, чтобы запирали дверь в бытовке, но мне неспокойно. Яшка не тот мужик, на которого можно положиться в дикой природе, и… честно вам говорю, мне не нравится тот мир, в который они попадут.

Натан Валерьянович покачал головой.

— Убежать, если что, они смогут? — спросил он.

— Смогут даже уйти быстрым шагом. Другое дело, если подползет незаметно. Оно вонзает в землю клешню и подтягивается. Я увидела, когда оно подползло вплотную. Честно говоря, чуть не убила с испугу. Ствол навела, потом чувствую… не получается. Живое все-таки. Оно меня не увидело, оно увидело заряженный ствол и вытаращилось на него одним глазом. У меня было такое чувство, Натан Валерьянович, что сейчас кинется… Прижмет клешней и горло перекусит. Там не рука, а груда мускулов. Я боюсь, как бы оно не заползло в бытовку, когда Юлька спит.

— Где ты видела это существо?

— Оно ползло по оврагу вдоль дороги. Может, надо было все-таки прибить, чтобы не мучилось? Но так ведь оно… кажется, не мучилось. Просто ползло. Я не знаю, что делать.

— Ничего, Мира, — ответил Натан. — Ничего теперь не сделаешь. Это катастрофа. Это мне наказание за всю мою непутевую жизнь, за безалаберность и безответственность.

— Да, бросьте вы, Натан Валерьянович!..

— Нет, Мирочка, я знаю, что говорю, — Натан поднялся со стула, нашарил в кармане ключи от машины «убывшего в отпуск» Федора, и включил автоматическую систему контроля. — Я еду в Туров, посмотрю, чем занимается Оскар, — сказал он.

— Нет!..

— Ты остаешься здесь за старшего. В зону никому не ходить. К пульту никого не пускать. Дежурить круглосуточно до моего возвращения. Начнут выскакивать непонятные окна — звони.

— Натан Валерьянович, пожалуйста, можно я поеду к Оскару, а вы подежурите. Я ничего не понимаю в ваших «окнах»!

— Все ты понимаешь, Мира! — возразил Боровский. — Не разберешься сама — Густав подскажет.

— Густав в отпуске! Натан Валерьянович, можно я…

— Ты останешься здесь и попробуешь договориться с ребятами о сроках. У тебя это получится лучше, чем у меня. А я буду полезнее в мастерской.

В сумерках Натан Валерьянович въехал в Туров и заблудился. Город обезлюдил. Погасли окна домов. Случайные пешеходы шарахались от небритого мужчины с испуганными глазами. Нужная улица обнаружилась только к утру, но на домах отсутствовали номера. Боровский бросил машину на перекрестке, пошел пешком и заблудился опять. Среди одинаковых стен и темных окон он ориентировался только на звук молотка, стучащего по металлу, звонко и монотонно. Натан пересек квартал, вернулся на звук и решил, во что бы то ни стало допросить местных жителей. «Если люди работают, — подумал Натан, — значит, не спят, значит, помогут найти и дом, и подъезд, никуда не денутся». Боровский приблизился к дому. Стук доносился из квартиры на втором этаже. В форточку валил пар. В подъезде сильно воняло газом. Натан поднялся на второй этаж. Нумерация квартир отсутствовала так же, как нумерация домов, стены лестничной площадки был исписаны бранными словами в адрес жильцов, нарушающих общественный сон. Обивка двери изорвалась, в замке торчала записка. На полу вместо коврика лежал экскремент.