Сказки Венского леса или Король, Самозванец и Белая Книга

Он отправился пешком, ибо идти было недолго, и, к тому же, путник хорошо знал дорогу. Даже слишком хорошо. Но, как назло, вновь начал накрапывать мелкий дождь. Он набросил капюшон и ускорил шаг. Раздался стук. Дверь открыла приятная женщина средних лет в белом парике и с ярким, почти вызывающим, макияжем и ровно таким же платьем.

– О! Руджеро! Сколько лет! Как же ты давно к нам не заглядывал! Эй! Девочки! К нам пожаловал сам сеньор Кольпеволэ! А ну-ка быстро встали! Быстрей-быстрей! – заговорила она, отходя от двери в сторону и пропуская пришедшего.

***

Перед рассветом дверь вновь тихо-тихо отворилась. И так же неслышно затворилась обратно. Вновь те же глаза, что и провожали, встретили его. Он неслышно сбросил плащ и так же, как и все, одетый, лёг на кровать и тут же уснул. Уснули и «глаза», пробудившиеся при его возвращении.

***

Утром все собрались за столом. Ели молча. Постепенно завязался неспешный разговор, незаметно перешли к обсуждению того, что требовало такового, и, причём, весьма детального, ведь теперь, впрочем, как и всегда, им предстояло осадить очередной Форт-Нокс. 21

21

Крепость Фотр-Нокс ни разу не смогли осадить и захватить (прим. авт.).

– Ну что ж, на сцену выступаешь ты, Руджеро. Ты хорошо знаешь Париж. Как, чёрт побери, вытащить свиток из-под носа у самого Кардинала!? – начал полувесело-полуустало Фридеман, с большим аппетитом уплетая за обе щеки.

– Не понимаю, почему вы все решили, что он должен быть у кардинала? – спросил граф.

– Хороший вопрос, только это нас всех, – в задумчивости почесал подбородок Руджеро. – Нужно сначала войти в свет, вновь почувствовать этот город, чем он живёт и чем дышит, хотя… Кажется мне, что за эти годы ничего не изменилось, но тем не менее, тем не менее… Почему свиток у кардинала? Я тебе отвечу. Взгляни на карту, так же, как и в Испании, здесь всё указывает на то, что это дворец…

– Ну и почему же именно кардинала? Мало ли знатных фамилий? Причём, столько лет прошло, где гарантия, что он не отдал его куда-нибудь в библиотеку? – сказал холодно граф, так и не приторонувшийся к еде.

– Потому что ты не слушаешь или слышишь только себя! – вдруг вспылил Руджеро, но тут же, встретившись взглядом с Нелли и Фридеманом, тихо добавил, – извините.

Некоторое время сидели молча. Фридеман закурил сигару, Ричардсон – сигарету. Руджеро просто сидел в молчании и смотрел в окно. Нелли, подтянув ноги и положа голову на колени, смотрела то на карту города, лежащую перед ними на столе (но для неё перевёрнутую вверх ногами), то на противоположный дом за окном. Наконец один из них прервал молчание.

– Я понимаю, что я – просто простолюдин для Вас, граф… Надеюсь, у Вас всё же хватит мудрости держать своё драгоценное мнение при себе до окончания нашего дела…

Взгляды замерли и вспыхнули, но тут Нелли вскочила и ударила двумя кулаками по столу.

– ХВАТИТ! УСПОКОЙТЕСЬ! ВЫ ВЕДЁТЕ СЕБЯ КАК ДЕТИ, ГРАФЫ И ГЕРЦОГИ, ВЗРОСЛЫЕ ЛЮДИ!

Все взгляды оборотились к ней. Обернувшись, Нелли заметила, что весь трактир устремил на неё замершие в изумлении взоры.

– Извините, – спокойно, дёрнув бровями, сказала она и тут же села. – Эхм! – Нелли обвела взглядом всю компанию. – Ну что, будем вести себя как дети малые или наконец-таки будем заодно! Это вам бы всем впору меня защищать, а не мне вас – друг от друга. – Опустив глаза, все виновато закачали головами. Нелли откинулась на спинку стула. – Славно! – всё тем же тоном, подавшись вперёд, сказала она. – Итак, продолжим! – Руджеро прав. Такой документ тот человек мог оставить только у кардинала, а тот, в свою очередь, стал передавать его по наследству.

– Но как мы попадём туда? – слегка раздражённым шёпотом прошептал граф.

– Очень просто, – разминая кисти рук, промолвил Руджеро. – Садитесь ближе, я расскажу вам свой план!

***

Тихо-тихо слышались шаги вдоль высокой каменной стены. Луна, словно чтобы подглядеть, сурово и злосчастно вышла из-за туч. Суровые ночные стражи стояли на башенных стенах, другие – мерно совершали обход. Чинно и ровно отдавались их гулкие шаги. Фридеман подал знак рукой, который означал: «Готовы?» Все кивнули головами. Тогда он сделал шаг и ровно с того момента каждый начал разыгрывать свою роль. Яков вывалился из-за угла и начал во всё горло распевать песни. Послышался клацнувший звук – стражи остановились и обернулись. Герцог продолжал, шатаясь, идти и распевать французские песни (коим его незадолго до того научил трактирщик..) во всю глотку. Клацанье ускорилось – один из привратников поспешил к нему.

– Что там?

– Какой-то пьянчуга! Сейчас усмирю его!

Будто бы из ниоткуда, появился Ричардсон. Он поспешил к стражу.

– Добрый вечер! Я шёл и услышал крики… Всё в порядке?

– Пьянь какая-то шастает!

– Вам нужна помощь? – спросил граф, как бы собираясь уходить.

– Если можете, помогите нам завести его, мы уже минут пять не можем управиться – силён как бык! По-видимому, какой-то англичанин, они все такие – свиньи!

– О, конечно! Я сочту это своим долгом, – скривился в улыбке граф. – Почему же вы подумали, что он англичанин?

– Слышу акцент…

– Ах, да-да, конечно-конечно…

– Давайте, парни! Поднажмём!

Граф со стражем взяли Фридемана под руку, третий – открыл ворота, и они вместе завели его. Нелли и Руджеро видели всю картину, выглядывая из-за стены.

– Ну что, наш выход, – прошептала Нелли, готовя верёвку и подавая Руджеро. – Ты сможешь докинуть?

– То ли дело… In bocca al lupo, 22 – сказал он, и, завязав узел, размахнулся и докинул его до одного из выступов.

22

Дословно итальянское выражение переводится как «в пасти волка», аналог нашего «ни пуха ни пера», – потенциальное пожелание неудачи во избежание сглаза (прим. авт.).

– Brilliant! 23 – прошептала Нелли.

– Я залезу первый и втяну тебя.

– Хорошо.

Когда Руджеро был на месте, он прислушался – из окна не доносилось ни звука. Он аккуратно заглянул в него, – там мирно спал страж. Руджеро бесшумно просунул лезвие меж окон и вскоре послышался тихий щелчок.

– Руджеро, скорее! Ещё нисколько минут и они начнут делать обход!

Кивнув, он открыл окна, влез, и, взяв в руки верёвку, кинул Нелли – крепко взявшись, она вскоре, после нескольких попыток, тоже влезла в окно.

23

Превосходно! (англ., прим. авт.)

– Il dorme, 24 – ответил Руджеро на её вопросительный взгляд. Нелли посмотрела на спящего стража, потом опять на Руджеро. – Идём. Но сначала… – он протянул Нелли руки.

– Похоже, за хорошего я, конечно, сойду надзирателя, – усмехнулась она, связывая ему руки.

– Поверь, твой грим великолепен!

– Сам себя похвалил, – усмехнулась Нелли. – Вообще-то, у меня иногда ус отклеивается.

Когда сие театральное действо было закончено, они тихо-тихо выглянули за дверь. Страж всхрапнул. Резко вздрогнули и обернулись. Убедившись, что он далее спит, они, осторожно приоткрыв дверь, вышли.

24

Он спит (итал., прим. авт.)

Нелли, переменив походку, бойко зашагала, словно старый тюремщик. Руджеро же шёл, низко склонив голову, – его лица вовсе не было видно из-за капюшона плаща. Так они шли, а он тихо подсказывал, куда вести дальше.

– Руджеро, неужели ты побывал во всех европейских тюрьмах? – спросила Нелли.

– Нет, как же, в Петербурге меня не садили.

– Может ли такое быть?

– Я там не куролесил.

– Погода что ли так повлияла?

– Да, это ограничивает по местности.

– Руджеро! – она улыбнулась. Он усмехнулся. – Хотя, при случае, ты можешь быть вполне благовоспитанным гражданином.