Скелет среди холмов (в сокращении)

— Что это? Эмблема?

— Сначала я тоже так думал. Все утро с ней провозился, к экспертам носил. Это буква «Г» кириллического алфавита.

— Кириллического? Русского?

— Верно. Если это джинсы из России или одной из бывших республик Советского Союза, скорее всего, наша жертва не была британкой.

— Если только мы не импортировали подобные джинсы.

— Мы говорим о событиях двадцатилетней давности, шеф. В то время мы не торговали с Россией. Когда пала Берлинская стена?

— В ноябре 1989 года, — подсказала Ингеборг. — В наших временных рамках. Босс прав: она могла купить эти джинсы на Оксфорд-стрит.

— Как бы не так, — вмешался Холлиуэлл. — Берлинская стена пала, границы открылись, на Запад потоком хлынули жители стран Восточной Европы. Эту молодую русскую занесло в Великобританию, где ее и убили. Неудивительно, что в списках пропавших без вести она не значится.

— Погодите, Кит, — вмешался Даймонд. — В начале девяностых в Лондоне вполне могли торговать дешевыми русскими джинсами. Вам удалось выяснить, где была изготовлена молния?

— Не торопите меня, шеф. Я узнал о ней только сегодня утром. И с тех пор старался выяснить, означает ли что-нибудь этот логотип.

— Надо раздобыть список русских производителей. У меня есть знакомая в индустрии моды — может, она что-нибудь подскажет.

— Отлично, — кисло отозвался Холлиуэлл. — А я поспрашиваю Интернет. Будем пользоваться всеми ресурсами, какие у нас есть. Может, даже узнаем конкретный город.

На всем протяжении этой сцены Септимус и его коллеги из Бристоля стояли поодаль, впервые осматривая свой новый штаб и не радуясь увиденному.

— А отдельного помещения нам не дадут? — спросил Септимус.

— Тогда ради чего было объединять два дела? — возразил Даймонд. — С таким же успехом вы могли бы остаться в Бристоле.

Предоставив гостям возможность самим справляться с недовольством, Даймонд позвонил Паломе и сообщил о молнии.

— У тебя нет никаких мыслей на этот счет?

— Прямо сейчас — нет, — с холодком в голосе откликнулась она.

— Прошу прощения. Я злоупотребляю нашей дружбой?

— Просто она приобретает оттенок делового знакомства, вот и все. Дай мне подумать.

Холлиуэлл лихорадочно стучал по клавиатуре компьютера.

— Есть успехи? — не выдержал Даймонд.

— Пока нет. Пробую разные варианты. Если просто ввести в поиск «застежки-молнии» или «молнии», вылезает такая муть!

— Рано еще рвать на себе волосы.

— О господи! — Холлиуэлл с размаху хлопнул себя ладонью по лбу и обернулся. — Совсем забыл! Из лаборатории сообщили, что нашли в замке молнии обрезок волоса! Он крошечный, длиной несколько миллиметров. Говорят, темно-коричневый, почти черный, и довольно жесткий.

— Как это единственный волос мог сохраниться, когда все остальные истлели?

— Думаю, он был просто крепко прижат ручкой замка, потому и не пострадал. Будем надеяться, из него получат ДНК.

— Если он и вправду такой крошечный, на это лучше не рассчитывать, — предостерег Даймонд.

Перезвонила Палома и спросила, не мог бы он в ближайшие двадцать минут подъехать на Беннетт-стрит.

— Вход с улицы, зал для приемов.

— Нам бы опознать молнию, и все, — напомнил он. — Может, выберем менее официальное место — какой-нибудь паб или чайную?

— Там находится Музей моды, — терпеливо разъяснила Палома.

— Твоя взяла, — сказал Даймонд. — До встречи.

— Мы встречаемся с моей знакомой Маршей Мартиндейл, — объяснила Палома. — Если нам не поможет она, значит, во всей Великобритании никто не поможет.

Пренебрегая роскошным убранством зала, где некогда пила чай Джейн Остин, они направились в подвал, в исследовательский центр моды, где уже ждала Марша. Ей было за восемьдесят, она носила черную шляпку с малиновой лентой и длинным пером.

— Молнию нельзя выносить за пределы отделения полиции — это вещественное доказательство, — сообщил Даймонд, — но я принес рисунок символа, который мы нашли под ручкой молнии.

— Под брелоком, — поправила Марша. — Мы называем эту деталь брелоком. Можно взглянуть?

Даймонд положил перед ней рисунок.

— Это буква «Г» кириллического алфавита, — не упустил он случай похвастать своими лингвистическими познаниями.

— Знаю, — кивнула Марша. — Я читаю по-русски. Торговая марка с нижней стороны — необычное явление. Полагаю, молния металлическая?

— Да.

Марша положила руку на книжищу размером с толковый словарь.

— История застежек-молний достойна изучения. Американец Элиас Хоу, который также изобрел швейную машинку, запатентовал молнию еще в 1851 году, но к массовому производству так и не приступил. Только в 1914 году изобрели удобную и эффективную застежку. Она преобразила мир моды.

Даймонд не нуждался в уроках истории, но умело сдерживал нетерпение, пока Палома расспрашивала пожилую даму, нет ли в ее книге сведений о русских молниях 80-х годов.

— Конечно, есть. — Марша принялась листать страницы скрюченными от артрита пальцами. — Вот раздел о производителях. Сейчас дойдем и до буквы «G», соответствующей русской «Г».

— Здесь приведены логотипы? — уточнила Палома.

— Да. Минутку.

Даймонд и Палома наблюдали, как Марша медленно перелистывает страницы. Увы, «Книга молний» подвела ее.

— А мы не могли ошибиться насчет символа? — спросил Даймонд. — Мы предположили, что это кириллическая «Г». А если нет?

— А вы умнее, чем я думала поначалу, — заметила Марша. — Посмотрим на латинскую «Н».

Поиск по всему алфавиту угрожал занять остаток дня и вечер.

Внезапно Марша воскликнула:

— Есть! «Гонта». Вот он, логотип, и примечание, что его указывают с нижней стороны брелока.

— Значит, все-таки не кириллица, — заметил Даймонд.

— Кириллица, только не русская — украинская. Они произносят звук, обозначенный этой буквой, иначе, почти как латинскую Н, поэтому названия и не оказалось в списке предприятий на «G». Слушайте: Компания «Гонта» основана в Киеве в 1991 г., на территории новой, независимой Украины. — Марша сияла. — Так что ваше вещественное доказательство — частица истории. «Гонта» поставляла молнии украинской компании «Броварские джинсы» в 1991 и 1992 году, но в начале 1993 года, как и «Броварские джинсы», прекратила деятельность. Значит, компания просуществовала недолго. Прискорбно.