Скелеты в тумане

А потом на дальней стороне опушки раздвинулись ветки, и вышел из леса настороженный человек. Тут же остановился, воровато огляделся по сторонам. Переломил ружье и выбросил из его стволов звякнувшие о камень пустые гильзы. Вставил патроны, снова захлопнул свою двустволку и, озираясь, пошел к лосенку.

Это был здоровенный мордатый парень. Наверное, тот самый злостный браконьер Багров, сообщник Филина, глушивший рыбу динамитом за Песчаной косой.

На поясе у него был патронташ, набитый патронами, и висел большой охотничий нож.

Я тихонько притянул поближе здоровенный сухой сук, вроде дубинки, и сжал его изо всех сил в руке.

Парень стал над лосенком, опять осмотрелся, даже назад оглянулся, повесил ружье на ближнее дерево и вытащил нож из чехла. Закатал рукава, наклонился над лосенком и стал что-то с ним делать - наверное, снимать шкуру. Я старался на это не смотреть, не мог.

Тем более, что мой взгляд привлекло совсем другое: за деревом, где висело ружье браконьера, незаметно и бесшумно, как индеец, появился папа. Он протянул из-за ствола руку, тихо снял ружье с сучка и, отступив назад в чащу, снова исчез.

Через мгновение двустволка опять висела на том же сучке - уже разряженная, как я сразу догадался.

А браконьер ничего не замечал за своим поганым делом. Мотая головой, сдувая с лица комаров, он сноровисто, как опытный мясник, работал ножом. Левая рука его, голая по локоть, красная от крови, оттягивала взрезанный край шкуры лосенка, а в правой, тоже окровавленной, безошибочно сверкало тусклое длинное лезвие. Он торопился. И так увлекся, что даже не сразу поднял голову, когда папа оказался рядом с ним.

– Все, мужичок, отохотился, - спокойно сказал папа.
– Года на три, я думаю.

Парень вздрогнул, выронил нож, его красная лапа метнулась к дереву и сдернула с сучка ружье. Не вскидывая его, прямо от пояса, направил папе в грудь и щелкнул курками.

– Давай еще, - посоветовал папа.
– Может, осечка? Попробуй, я подожду.

Парень все понял. Выронил ружье и попытался схватить нож. Но на нем уже стояла папина нога в сапоге.

Тогда он отпрыгнул в сторону и скачками помчался в лес. Прямо мимо меня.

Не знаю, что меня толкнуло. Будто земля подбросила. Я вскочил, что-то заорал и, подняв над головой сук, бросился ему наперерез…

Но не очень удачно. Когда до браконьера оставалось всего два шага, я зацепился ногой за кочку и грохнулся со всей дури на землю. Зато рука моя пошла по инерции вперед, и палка очень удачно попала парню между ног. Он запутался в ней и тоже грохнулся со всего маху.

Приподнялся, но не успел вскочить. Папа навалился на него сзади, схватил за волосы и здорово ткнул его лбом прямо в камень.

Парень замер, видно, с ним так круто еще не обращались.

– Хорошо у тебя получилось, - сказал папа, повернув ко мне голову.

– Это случайно, - признался я.

– Все равно хорошо. Подбери его ружье и нож.

Папа задрал парню куртку, выдернул из его брюк ремень и связал ему руки.

– Вставай, - сказал он, - хватит валяться.

– Ты бы отпустил меня, мужик, а?
– жалобно попросил парень, поднимаясь с земли.

– Зачем?
– спросил папа.

– А я больше не буду.

– Не будешь, - согласился папа.
– Долго не будешь. Тебе к сроку за злостное браконьерство еще добавят за попытку применить оружие. При задержании.

– Ну, смотри, мужик, - злобно пригрозил парень, - тут наших много, они тебя достанут.

– Может, и правда, отпустить его?
– спросил меня папа.
– А то я очень испугался.

– Давай его лучше застрелим, - предложил я.
– Чего с ним таскаться? И нам спокойнее. Никто ведь не узнает.

Папа сделал вид, что глубоко задумался над моим предложением. А парень испуганно смотрел на него, ждал решения.

– Багров!
– вдруг раздался рядом с ним радостный голос биолога.
– Попался! Вот радость-то!

– Повезло тебе, - вздохнул папа с сожалением.

Биолог наклонился над лосенком. Потом подошел вплотную к Багрову, долго смотрел на него. С ненавистью и брезгливостью. Потом сказал:

– Морду бы тебе для начала набить, да руки у тебя связаны. Иди в лодку. Да штаны не потеряй.

И мы пошли на берег.

– Я отвезу его на станцию, - сказал биолог, - и вызову милицию, у нас рация есть.

– Не сбежит, пока милиция приедет?
– спросил папа.

– Не сбежит. Мы его в клетку посадим, к волкам. Иди, иди, не оглядывайся.

Мы помогли биологу собрать его приборы, посадили Багрова в лодку, и, когда она скрылась вдали, я все-таки спросил папу:

– Скажи, а если ему удалось бы бежать, ты бы смог в него выстрелить?

– Не знаю, - сказал папа.
– А ты смог бы в этом случае его по башке дубинкой ахнуть?

– Смог бы, - сказал я честно, вспоминая открытые глаза мертвого лосенка…

В тот же день нам удалось поднять нашу лодку на поверхность.

Лешкина идея себя полностью оправдала.

Глава XXII

Секретное оружие

Лешка времени тоже даром не терял. И надежно укрепил оборону нашего берега на случай пиратского вторжения.

В этом мы убедились, когда, откачав воду и заделав пробоину, возвращались домой. (Кстати, пробоин оказалось две. Одна дырка в носовой палубе, а другая - под ней, в днище. Похоже, что с самой кручи свалился на нашу лодку камень. Но уж больно точно)…

Папа вел «Богатыря», а я нашу лодку. Парус у нее еще не просох, она сильно кренилась: не столько от ветра, сколько от его веса, но при подходе к берегу я решил обогнать папу и первым достичь причала.

И вот когда я догнал «Богатыря» и пошел параллельным курсом, между нами вдруг поднялся столб воды, будто в нее плюхнулся артиллерийский снаряд. Калибром миллиметров на сто пятьдесят.

А с берега донесся восторженный визг и старческое кряканье: «А как же!»

Оказывается, мы попали в район стрельб, когда там проводились испытания Алешкиного бомбомета. Вернее, подвернулись в нужный момент в качестве мишеней.