Скиталец. Хромой бог

– Ничего сказать не могу. Успехи отечественной медицины.
– Павел Павлович про себя посмеивался. Не хватает сказать, достижения социализма и под руководством партии. Если хочешь, то можно придумать, как это получилось.

– Об успехах не будет лишним поговорить с вашим Романом Скворцовым. Нам все подробно описали. И про этого шамана, в красках.
– Члены комиссии эти слова своего руководителя явно одобряли.

– Я его сейчас вызову.

Павел Павлович позвонил по внутреннему телефону, попросил Романа зайти.

Роман вошел в кабинет, протопал к столу, ударяя костылем об пол.

– Будьте здоровы, граждане хорошие.
– Так прикинемся ветощью. Незаметный тупой санитар.

– И ты будь здоров. Присаживайся, Роман Скворцов.

– Премного благодарствуем. Присядем, коль позволите, господа хорошие. Маленько посидим с вами.
– Ромка понимал, сейчас может получить от начальства за столь явное издевательство.

– Ты вот скажи, Роман, что там с тринадцатой палатой. Говорят, ты там камлал. Шаманом себя называл.

– Камлал? Погодите. Не припоминаю. Не мог, бубна нет. Без него никак.

– А что ты там делал?
– Вот и выясним, что на самом деле происходит в госпитале.

– Как положено, постельку поправить, воды поднести, судно подать. И все.

– Так уж и все?
– Генерал вздохнул. Запирается.

– А что еще? Может, надо было еще что сделать, господин добрый, так я завсегда, только скажите.

– А нам сообщили, не все ты рассказываешь. Ну?
– Бесполезно спрашивать. Это больше похоже на игру.

– Массажик делал. Ноги разминал. Им лежать было тяжко. Я и помочь хотел. Потер ноженьки. Кровушка застоялась у парня в ногах. Второй-то совсем плох был. Бревном лежал. Я поворачивал его, пролежни могли появиться. Вот и ворочал. Да водичкой обтереть. И все.

– Все, говоришь.
– Что ж, а если такое глупое, но объяснение, принять.

– Как по инструкции велено, добрый господин. Мы люди подневольные, как написано, так и исполняем. Как служба велит.

– Служба тебе велит. А в операционной что делал?
– Добрые люди и это успели доложить.

– Сидел, ждал. Глядишь, пол подтереть, мусор вынести. Гигиена что б, чистенько кругом. Мы о порядке и чистоте понятие имеем. По инструкции.

– И где ты это в инструкции нашел?
– Генерал строго посмотрел на санитара. Вся эта беседа забавляла его. Состав преступления очевиден, нарушены инструкции, но результат хороший. Если б только понять, как эти результаты получены.

– Так я и сам разумею.
– Прямо солдат из старой армии. Исполнительный, но чуть туповат.

– А больше сказать нам ничего не хочешь, разумный наш?

– Мы перед начальством в смущении. Как после армии вернулся, видишь, костыль оттуда с собой принес, так голова гудит. Контузия, стало быть. Стараюсь, как могу. Добры люди с военкомату пристроили, облагодетельствовали сиротинку. Я ж детдомовский, нетука у нас батьки с мамкой. Люди хорошие порадели, век помнить стану, во сыру землю лягу, и там вспоминать буду.

– Ступай, служивый.
– Талант. Не ясно, себя хотел дураком показать или их дураками выставить.

– Благодарствую, вам. Почтеньице, господа добрые.

Роман ушел.

– Что скажите, добрые господа?! Сидел, глядел на нас и издевался. Впрямую издевался. Контуженного пыльным мешком изображал. Из нас контуженных делал. Того и гляди, засмеялся бы над нами. А взгляд какой, заметили? Смотрит, дурачком прикидывается, а глаза умные, лукавые, в какие-то моменты во взгляде хищник, из зарослей за нами наблюдает. Не знаяю, как у вас, а у меня мурашки по спине.

– Да, товарищ генерал, не простой этот Роман.
– Согласился полковник из комиссии.

– Обыкновенный он парень. После армии. Немного это, не в себе. Чудит. Что с него взять?
– Ох, Рома, тебя бы выдрать, как следует.

– Вот, вот. Решим так. Не верю в ваши истории болезни, в ваши бумажки. Не то тут все. Только есть высокое начальство. Все вдруг стали верить в экстрасенсов. В чудеса, словно обезумели. Так вот, у одного начальника, сынишка, четырнадцать лет. Заболел. Почти парализован. За рубежом уже смотрели. Ничего не помогло. Услышал он про вашу богодельню с чудесами и решил, сына сюда, к вам определить. Мало того, что паралич, так еще боли. Мы поддерживаем, но на такой поддержке долго не протянет. Сами знаете. Из тринадцатой ребят выписывай, или переведи куда, а тринадцатую переоборудовать под нового пациента. Завтра встречайте нового пациента. Думайте, тут или грудь в крестах, или голова в кустах.

– Благодарю за доверие, товарищ генерал.
– Вот и пронесло на первых порах.

– На этом закончим наше совещание.

– А мы, Константин, пойдем к нашему юродиевому.
– Тихо сказал Павел.

– Пойдем.
– Костя тоже видел, не все так плохо. Шанс у них есть.

– Роман, поиздеваться решил над комиссией?
– С порога начал Павел Павлович. Сидит, словно ничего не происходит. Хоть бы немного волнения.

– Не понравилось? А я старался.
– Рома широко улыбается. Доволен собой.

– Постарался. Идиот классный получился.
– Павел и Константин подошли к столу. Сели.

– Ну что с меня взять, с убогого. После контузии.
– Ромка умел "отходить дураком". Это не раз выручало его в детском доме и в армии.

– Готовься. Нас решили испытать.
– Как говорят, не было печали, черти накачали. Теперь от пристального внимания руководства не отделаешься. Будут соваться во все.

– Каким образом?
– Роман лениво потянулся, сидя за столом. И чего Павел Павлович ттак волнуется.

– Завтра в тринадцатую палату нового пациента ждем. Диагноз не ясен. За границей лечили и без результата. На нас надеются. То есть на тебя.
– Павел Павлович чуть подался вперед, наблюдая за реакцией Романа.

– Вы без меня консервной банки открыть не можете. Все на меня.
– Роман улыбнулся.
– Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам. Но я разберусь.

– Шекспира цитируешь, контуженный. У меня с тобой голова скоро лопнет. У меня от тебя Ромочка, белая горячка начнется. Понятно?