Скиталец. Хромой бог

– Ну, Павел Павлович, можешь глаза открыть.
– Сказал Роман.

Пономарев открыл глаза, перед ними простиралось озеро. Спокойная гладь чистой воды.

– Рома, тут рыбалка должно быть хорошая.
– Это первое, что пришло в голову Павлу. Звучало глупо, но другое не пришло в этот миг, исторический миг. Впервые земной человек ступил на землю далекой планеты, где была жизнь.

– Места безлюдные, непотревоженные. Рыбалка знатная.
– Подтвердил Роман.

Пономарев отвернулся от озера. За его спиной была широкая тропа, поднимающаяся вверх меж каменистых стен скал. Невысокие скалы, обросшие травой и низкорослыми деревцами.

– Нам туда?
– Павел указал на тропу.

– Пойдем. Это тропа, по которой зверье ходит на водопой. Лучше убраться отсюда побыстрее. Мало ли кто захочет воды попить в этот час.

– Тогда поторопимся.
– Не хотелось встретить неведомых зверей.

Они прошли вперед метров пятьдесят.

– Павел Павлович, справа видишь еще одна тропинка. Ручеек стекает. Там, думаю, родник есть. Место спокойное. Там бы нам остановиться. Оглядеться.

Тропа привела их на площадку среди скал. Из трещины в одной скале бил родничок.

– Место удобное. Можно тут присесть.
– Предложил Роман.

– Место не плохое. Со всех сторон укрытое. Чисто тут. Нет остатков костров и мусора. Туристов немного в здешних краях.
– Павел давно не выбирался из города. Не было времени и желания наткнуться на кучу мусора, оставленную туристами.

– Люди по этим местам не ходят.
– Роман знал, поселения людей далеко от этих мест.

Вдруг из-за большого валуна высунулась голова. Крупная зеленая, с желтыми большими глазами. Зашипела:

– Я вас сейчас огнем спалю.
– Голова была напугана появлением незнакомцев.

– Спалишь, когда подрастешь немного.
– В голосе Романа успокаивающая нежность. Он встретил одного из тех, с кем расстался миллиарды лет назад, с драконом. Совсем маленьким. Недавно вылупившимся из яйца.

– Огнем плюну, - заявила зеленая чешуйчатая голова с немигающими глазами.
– Сожгу!

– Кого ты сожжешь? Тебе от роду то сколько?
– Ромка улыбнулся. Такой забавный малыш.

– Я вас лапами затопчу, зубами разорву!
– Дракон еще пытался выглядеть грозным.

– Как страшно. Иди сюда, курица!
– Рома протянул руку к дракону.

– Я не крица! Я - дракон!
– Голова была недовольна обидным прозвищем.

– А кто ты? Курица - не птица. Ты и летать еще не научился. Не встал на крыло. Курицы тоже не летают.

– Я страшный! Я - дракон!
– Еще одна попытка подбодрить самого себя.

– Иди сюда, дракон.
– Вновь позвал Роман.

– А ты кусаться не будешь?
– Перед ними был испуганный ребенок. Он прятался в этих камнях от враждебного мира.

– Люди не кусаются. Иди, не бойся.
– Роман ободряюще кивнул головой.

Павел смотрел на эту картину нового для него мира. Он сам был словно ребенок, попавший в сказку.

Из-за валуна появилось все тело. Округлое туловище на двух лапах. И крылья.

– Рома, это кто?
– Павел думал, драконы должны быть такими, каких он видел в фильмах. Огромные и грозные. Смелые рыцари бьются с этими чудовищами.

– Дракон. Дракоша.
– Представил Ромка малыша.

– Я - дракон! Страшный дракон.
– Дракон развернул крылья, пытаясь выглядеть крупнее.

– Самый страшный дракон. Мы видим. Иди ближе, не бойся. Мы ничего тебе не сделаем. Павел Павлович, он недавно вылупился из скорлупы. Скорее всего, мать улетела за кормом, и не вернулась. Охотники, местные колдуны, ее схватили. Чешуя и кровь дракона у них в цене. В колдовских ритуалах используют. Погибла она.

– Мамка, где мамка?
– Тихо шипел дракончик. И Павел заметил слезы в огромных глазах.

– Иди ко мне, малыш. Ты скоро научишься летать. Встанешь на крыло.
– Надо отвлечь малыша от страшных мыслей.

Дракон подошел, принюхался, жадно втягивая воздух.

– Ты кто?
– Спрашивал малыш.

– Люди мы. Люди.
– Успокаивал Роман.

Дракон положил голову на плечо Романа. Принюхивался снова.

– Ты не так пахнешь. Люди так не пахнут.
– Дракон чувствовал, рядом с ним не человек, существо более древнее.

– А ты откуда знаешь?
– Спросил Рома.

– Мы все помним. Драконы самый древний народ. Знания передаются с кровью родителей. Оно течет в наших жилах.

– Самый древний в мире, тебе от роду несколько дней?
– Рядом с Романом был ребенок. Потерявшийся ребенок.

– Семь дней. Во мне живет память предков. Ты - не человек.
– Дракон пытался вспомнить этот запах.

– А кто?
– Интересно, может ли дракон узнать его.

– Ты из них.
– Дракон не осмеливался высказать свою догадку.

– Из кого из них?

– Из самых. Самых древних.
– Уверенно произнес малыш.

– И что ты о них знаешь? То есть о нас, древних?

– Древние опирались ногами на бездну. Они простирали руки в бесконечность. Они пригоршнями бросали звезды. Звезды вспыхивали ярко во мраке Вселенной. Потом Древние раскрыли свои ладони, и с их ладоней полетели мы, драконы. Мы полетели на просторы Миров. Это они, это ты выпустил нас в этот мир. Мы долго-долго летели и, наверно, заблудились. Мы хотели вернуться к самым древним, но не нашли их. Мы решили, что они покинули нашу Вселенную, оставили нас, бросили. Мой род поселился на этой планете. У нас больше не было цели, нам некуда было лететь. Мы забыли, как это лететь сквозь космос в бескрайность миров.

Красивый и грустный рассказ дракона. Роман гладил голову этого ребенка. После отошел от него.

– Тебе надо отдохнуть. Мы напугали тебя своим появлением. Тебе надо время, что б успокоиться.

Дракон вырыл под собой яку и словно курица улегся в нее.

– Ты... ты не оставишь меня, Древний?
– Надежда и мольба в голосе.

– Нет, никогда не оставлю.
– Его долг быть рядом с первыми птицами мира.

– Мы вместе будем?
– Дракону хотелось еще раз услышать о небывалом счастье, быть рядом с Древним.

– Вместе.
– Успокоил его Роман.

– Я нашел Древнего!
– Пленка слез заволокла большие желтые глаза.

– Не плачь.
– Успокаивал Роман.
– Слезы дракона, падая на песок, превращаются в прекрасные жемчужины. Когда они падают на грунт, они превращаются в янтарь. А если падают на твердые скалы, превращаются в бесценные бриллианты.

– Должно быть, у нас в Якутии драконы пролили много слез.
– Сделал вывод Павел.

– Возможно.

– Рома, а это наверно чудо увидеть первый момент рождения Вселенной. И драконы. Клин драконов, словно птичий клин, летящий к солнцу. Невероятная, волнующая красота.
– Павел пытался представить этот первый миг рождения своей вселенной.