Скиталец

— Я бот.

Лара ударила его. Ее кулак врезался в одну из его нагрудных пластин, и она зашипела, костяшки пальцев тут же запульсировали.

Ронин нежно взял ее руку в свою и повернул, чтобы увидеть каплю крови, выступившую из-под ее разбитой кожи. Его губные пластины опустились.

— Из-за этого! — она выдернула свою руку из его, наклонилась вперед и обхватила ладонями его лицо. — Потому что тебе не все равно. Ты заботишься обо мне, и я бы не ждала тебя здесь, если бы ты мне тоже не был дорог.

— После всего, что мой вид сделал с тобой… со всеми людьми…

— Ты не такой, как все, Ронин, — откинувшись на его бедра, она скользнула руками вниз к центру его груди. — Ты уникален. Я почти уверена, что у тебя там есть сердце. Но ты все равно доказываешь, что чувства приходят не оттуда. Я знала множество людей, у которых были сердца, но они ничего не чувствовали и вполовину так сильно, как ты.

Он накрыл ее руки своими.

— Я чувствую.

— Я тоже. К тебе, — она высвободила одну руку и провела ею ниже, по выпуклостям его живота. — Будь ты из металла… — ее кончики пальцев дразнили края его кожи, — … или из плоти.

Она опустила взгляд. Его член набухал в штанах. Ее поразило, насколько эта часть его анатомии была близка к человеческой, как естественно она реагировала на ее прикосновения. Она взялась за верхнюю пуговицу его брюк, но он остановил ее движением руки.

В его глазах была нерешительность. Неуверенность. Он ничего не сказал и не сопротивлялся, когда она отвела его руку в сторону.

— Позволь мне, — расстегнув его брюки, она стянула их вниз. Его член вырвался на свободу, толстый и длинный. Она обхватила его пальцами. — Ты чувствуешь это?

Рот Ронина приоткрылся, надбровная пластина опустилась. Он кивнул и провел теплыми, твердыми ладонями по ее коленям.

Не прерывая зрительного контакта, она провела кулаком по всей длине его члена, и он затвердел еще больше. Лара поднялась на колени, расположившись над ним, и направила кончик его члена ко входу в ее лоно. Она медленно опустилась, принимая его дюйм за дюймом. Его руки переместились к ее заднице, большие пальцы потянулись между ее бедер.

— Ты чувствуешь это? — снова спросила она, наклоняясь вперед, чтобы прижать ладони к теплым пластинам его груди. Ее волосы каскадом рассыпались вокруг нее.

— Я чувствую тебя, — его голос был мягким, как шепот.

От его прикосновений и хрипоты его голоса у нее потекла влага, облегчая его проникновение, когда она приподнимала и опускала бедра. Скольжение его члена разожгло внутри нее сильный жар. Вскоре это превратится в ад.

Она подавила желание закрыть глаза и, не отрывая от него взгляда, наклонила голову ближе к нему.

— Ты действительно чувствуешь меня? — ее губы были на расстоянии дыхания от его.

Ронин обхватил ладонями ее затылок.

— Всю тебя, Лара Брукс.

— Ты чувствуешь, какая я горячая? Какая я влажная для тебя?

Он кивнул, его таз двигался в такт с ее.

— Я вижу это. Я вижу тебя. И, — она коснулась губами его губных пластин, — я хочу тебя.

Запустив пальцы в ее волосы, он привлек ее к себе для страстного поцелуя. Его рот был твердым, но уступил давлению, раскрывшись, когда его язык попытался проникнуть в ее рот. Она открылась ему. Его язык был сухим, с легкой бугристостью, и она вспомнила ощущение его между ног, когда скользнула по нему своим. Эта искра воспоминания усилила ее удовольствие. Теперь его член был внутри нее, толкаясь, поглаживая то место, до которого она не могла дотянуться.

Она застонала ему в рот, охваченная нарастающими ощущениями, охватившими ее. Она шире раздвинула ноги, желая большего от него. Ее кожу покалывало, и ей казалось, что она плывет; только прикосновение Ронина удерживало ее на ногах, только его твердость не давала ей уплыть прочь.

Протянув руки к постели, она стиснула простыни.

— Ронин, — прохрипела она, жаждая блаженства, которое мог доставить только он. Она положила голову ему на плечо.

Руки Ронина опустились на ее задницу, и он подхватил ритм. Его толчки участились, когда он приподнял и притянул ее к себе, наклоняя ее бедра в нужном направлении. Каждый удар под этим углом посылал через нее волны экстаза, каждая сильнее предыдущей, пока они не поглотили ее. Тело Лары напряглось, и она вскрикнула. Похожие на звезды искры танцевали за ее закрытыми веками.

Кончики пальцев Ронина раскалились добела там, где они касались ее кожи. Он напрягся под ней, член пульсировал у ее внутренних стенок.

Когда она, наконец, снова открыла глаза, она лежала у него на груди, его руки обнимали ее. Одна из рук была у нее под рубашкой, пальцы касались поясницы. Его член заполнял ее, все еще твердый и горячий.

Она провела указательным пальцем по одному из поврежденных мест на его груди, переходя от гладкого металла к зазубренному и обратно.

— Я больше не знаю, кто я такой, — сказал он, — и не думаю, что меня это волнует, пока у меня есть ты.

— Я люблю тебя, — слова вырвались сами собой, но они прозвучали правильно. Лара наклонила голову и посмотрела на него. — Никогда не думала, что скажу это кому-то, кроме Табиты, но это правда, — она провела ладонью по линии его подбородка. — Я не знаю, когда это произошло. Наверное, когда я сказала, что ты не человек.

— Ты влюбилась в меня, когда оскорбила? — спросил он дрожащим голосом.

Лара ухмыльнулась.

— Ага. Довольно забавно, если подумать, да?

Его губы шевельнулись, пластины под щеками задвигались вверх и назад. Улыбка.

— В тебе действительно есть что-то приводящее в бешенство, но очаровательное.

Смеясь, она подняла голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз, убирая волосы с лица.

— Ты привлек меня гораздо раньше, но я боролась с этим изо всех сил.

— Ты привлекла меня с первого момента, как я увидел тебя, Лара Брукс.

Ее улыбка погасла, и она склонила голову набок.

— Я была нужна тебе не только для танцев, не так ли?

— Я не знаю, — сказал он через некоторое время. — Да? Это было не логичное решение, просто… чистое желание. Я не понимаю, что я чувствовал тогда, и до сих пор не понимаю этого сейчас.

— Почему я? Почему не другой человек? Может быть, кто-то, с кем легче ладить?

— Все остальные двигаются одинаково, будь то металл или плоть и кости. Безжизненно. С потускневшими глазами, — его рука скользнула вверх по ее позвоночнику. — Ты первый человек, которого я вижу, который двигается так, словно ты живая, с огнем внутри.