Скитники

Минула ночь. Тяжелые, свинцового цвета тучи обложили тайгу со всех сторон. Провалы между холмов залило туманом, из которого островками проступали макушки деревьев. Зарядил нудный дождь. Он то моросил, то затихал: уже трудно было понять, дождь или туман окружает людей.

– Господа, смею предположить – мы заблудились. Давайте общими усилиями попробуем определить, в какой стороне гарнизон, – произнес штабс-капитан, устало привалившись к дереву.

Люди были настолько измучены ночным броском, что никто не смог в ответ и слова произнести. Они находились в том состоянии, когда все равно, куда идти, – лишь бы сказали куда.

Поскольку никто не представлял, где они сейчас находятся, Тиньков предложил спускаться по распадку вдоль петлявшего среди обомшелых валунов ключа – у воды больше вероятность встретить оленеводов. Пройдя версты две, люди услышали ровный плеск речки, вьющейся сильным прозрачным телом среди гор по каменному ложу. Вдоль русла тянулась звериная тропа. Дальше шли по ней, никуда не сворачивая.

Через час-полтора уткнулись в кладбище: несколько колод – бревен, расколотых вдоль на две половинки и стоящих на четырех, а маленькая, видимо для ребенка, – на двух столбах. На деревьях рядом с колодами висели черепа оленей с рогами. Под одним из них в траве лежал медный котел с пробитым дном, несколько наконечников стрел из мамонтовой кости.

Окрыленные надеждой скорой встречи и с самими кочевниками, офицеры зашагали веселей.

МОНАСТЫРЬ

Речушка наконец вырвалась из горных теснин и вывела путников в широкую долину, упиравшуюся в зеленые холмы, за которыми темнели отроги высокого хребта. Русло здесь разбивалось на несколько рукавов, перекрытых пониже мощными заломами, нагроможденными во время паводков: тысячи стволов, ошкуренных водой и выбеленных солнцем, торчали из них во все стороны, как иголки циклопического ежа. По длинной гривке, разделявшей протоки, с трудом обошли этот хаос и побрели по зеленому, росистому лугу, гадая, куда держать путь дальше. Долина просторная, и если здесь живут люди, то где больше вероятность встретить их?

На самом высоком холме их внимание привлекло скопление бурых пятен. По форме и цвету они напоминали строения. В глазах изможденных горе-путешественников загорелась надежда – вдруг и вправду это жилье? Самый полноводный рукав речушки, как по заказу, вел прямо к подножью этой возвышенности. Вскоре стало очевидно – действительно какие-то постройки.

– Похожи на якутские юрты с хотонами, – сказал ротмистр.

– Кроме прииска, здесь быть нечему, – уверенно возразил есаул Суворов.

– А что если это застава красных? Поскрытней надо бы идти.

Послышались треск сушняка и чьи-то шаги. Офицеры замерли. По противоположному берегу брел, не разбирая дороги, лось светло-бурого окраса. Зверь шествовал так, будто пребывал в глубокой задумчивости, – громадная голова с лопатами не окостеневших еще рогов свисала вниз и болталась из стороны в сторону. Тоже, наверное, достало комарье.

Они переждали, когда гигант исчезнет из виду, и осторожно двинулись гуськом дальше.

– А вон и старательские промывки! – обрадованно указал Суворов на давние, отчасти заросшие травой, рытвины. – Что я говорил?

Когда офицеры крадучись стали подниматься на холм, в проеме между деревьев над одним строением прорисовался крест.

– Господа, да это же монастырь, – прошептал юнкер Хлебников. – Причем раскольничий. Крест-то восьмиконечный! Красных здесь наверняка нет, а то давно б скинули.

– Да что вы, юнкер, такое придумываете, откуда возле монастыря промывки?

– Может, монахи старательством, как и мы, добывают на жизнь.

Напрягая последние силы, держась друг за друга, оборванные, изъеденные комарами, опухшие от голода люди теперь не таясь взбирались на холм, словно боялись, что если сейчас не дотронутся до обросших по низу мхами каменных стен, то мираж этот исчезнет и они опять окажутся один на один с тайгой, где их давно стережет костлявая.

Возле монастырской стены из земли топорщились ровными рядами мясистые ростки с морщинистыми округлыми листьями.

– Господа, это же картошка! Ей-богу, картошка!

Оголодавший до предела поручик первым прошел через калитку во двор и без стука отворил дверь – никого! Пахнуло застоявшимся мужским потом, перемешанным с ароматом копченого мяса, пласты которого висели на деревянных крюках по стенам. Следом зашли отставшие спутники.

– Эй, есть кто? Эй, отзовитесь! – все громче выкрикивали они.

– Господа, в чугунке похлебка. Еще теплая! Вы как хотите, а я сажусь есть. Хозяева, даст Бог, простят. – Поручик снял со стены половник, с полки – разнокалиберные миски.

Никто не возражал. Штабс-капитан проследил, чтобы наливали не более одного черпака на каждого.

– Какая вкуснятина! А нельзя ли еще? – попросили близнецы Овечкины, моментально проглотившие свою порцию.

– Пока хватит – сразу много есть опасно, – запретил Тиньков. – Заворот кишок может случиться.

Во дворе залаяла собака.

– Господа, хозяин идет. Старикан, но какой бравый!

Все разом повернули головы и в узкое окно увидели гривастого человека, походившего на матерого зверя. На левом плече раскачивались длинные удилища, а правая рука далеко вперед выкидывала увесистый посох. Дверь отворилась.

– Спаси Христос, – поздоровался он как ни в чем не бывало, подавая каждому широкую ладонь. – А мне и невдомек, что гости пожаловали. И, кажись, высокородных кровей. – Старик снял лосевую тужурку и пригладил руками взлохмаченные седеющие волосы.

– Сударь, вы уж простите, что мы тут похозяйничали – отобедали без дозволения. Сами изволите видеть, в каком мы состоянии – пять дней не ели. Чуть дошли, – за всех извинился юнкер Хлебников.

– Дык правильно, што похарчевались. Пошто животы терзать? Тем паче, ноне Троицын день… А я вот удумал рыбки наловить – попраздничать. Ан нет, не берет – сыта. Вона сколь ноне комарья. Глотай, хошь лопни, – улыбнулся дед в ответ. Улыбнулся одними глазами, но так радушно, что мгновенно расположил к себе.

Глядя на исхудалые, измученные лица пришлых, не сдержался, попенял:

– Как можно так отощать – в лесу эвон скоко съедобных корений, трав. Нешто не ведаете, сколь питателен борщевик? Сколь хорош татарник, сурепица, желтая лилия? Не ведали? А надоть, коли в лес пошли. Ну да ладно, пока самовар заправляю, сказывайте, откеля и куда путь держите. Можа, советом пособлю. Лучше меня здешние места нихто не знат.

– Простите, отец, как позволите вас величать?

– Родители Лексеем нарекли, но с той поры, как перва борода враз на всю харю отросла, – Лешаком кличут. Все Лешак да Лешак. Гляньте, чем не Лешак, – старик ловко задрал до подбородка низ рубахи, и гости увидели густую, с проседью пополам, рыжую шерсть, сплошь покрывавшую живот и грудь. – Так все ж – што вас сюды завело?