Склеп, который мы должны взорвать

Люси уже угомонилась. Преспокойно сворачивается на прежнем месте, утыкает нос в шаль. Становится так тихо, что слышно, как на кухне булькает вода.

— Ох, я же совсем забыла, что плита включена! — спохватывается ведьма. — Ты не против, если я отойду?

— Не против. Да ты сегодня больше не нужна, дальше я сам попробую распутать эту запутанную загадку.

— А ты не желаешь пообедать со мной? Правда, ничего особенного нет…

Смешно, она тоже собирается меня угощать. Неужели не видно, что я не нуждаюсь в еде? Впрочем, это даже мило.

— Спасибо. Я отправляюсь по нашим общим делам. Еще многое предстоит узнать. Открой дверь…

******

Остаток дня уходит на метания по городу. Что может быть связано с детьми, причем с маленькими детьми? Я пролетаю мимо трех заведений, куда родители могут на время отдать своих чад, чтобы там за ними присматривали. И что же?.. Больше никаких подсказок, ни одного намека, ни одного подтверждения, что черно-белые клавиши не обманули. Ложный след? Фальшивка? Завтра продолжу, хотя слабо представляю, в каком направлении искать. Проследовать за первым попавшимся ребенком, который едва научился говорить, запомнить первое попавшееся слово, с помощью которого провидение даст еще одну подсказку? Глупо… Сколько их, этих крошечных горожан, сидит на руках у родителей или медленно и важно шагает, не выпуская из лапок большие, сильные руки взрослых. Как выбрать? Какой-то бред отчаянья, хорошо, что никто из моих подопечных не может сейчас за мной наблюдать. Да, я в полной растерянности. Трудно, почти невозможно найти то, о чем имеешь самое смутное представление. Тот, кто бросил подсказку — хочет он нам помочь или наоборот, издевается? Нет ответа…

******

День все же прошел не совсем зря, хотя оставил чувство неудовлетворенности. Если бы у меня сейчас было бы прежнее, неведомое мне тело, я бы полночи проворочался с боку на бок… Население подвала, между тем, готовится отойти ко сну. Кто-то на пару с собутыльником допивает сомнительное пойло, кто-то что-то дожевывает… В углу две старухи бранятся… Одна из бомжих бросает в пространство:

— Да заткнитесь вы! Колода, кажись, померла…

Таинство смерти произошло незаметно для окружающих. Никто не проявляет особого любопытства. Николай подходит к матрасу, на котором в прежней позе замерла несчастная, наклоняется.

— Точно, померла. Ну, что делать будем?

— А что тут сделаешь, — вяло отзывается один из бомжей. — Как в прошлый раз, трупешник на пустырь отнесем. Кто-нибудь из прохожих в ментовку позвонит, вот и все дела. Не оставлять же тут ее гнить.

— Само собой. Как раз ночь почти уже, никто не попадется навстречу. Кто понесет?

Начинается долгое препирательство. В конечном итоге трое мужчин покрепче собираются на выход. Кто-то из женщин застегивает на трупе длинную пеструю куртку, которая кажется такой не подходящей к обстановке вокруг и к своей покойной владелице. Наверное, разборчивая модница много лет назад выкинула на помойку надоевшую яркую вещь. С тех пор куртка изрядно износилась и поблекла, но пестрые цветочки и пятна все еще проступают на темном фоне. Покойницу начинают приподнимать, когда одна из старух произносит:

— Стойте! Вот у меня одна ее вещица осталась… Я… подобрала на полу недавно, не надо было. Покойница так искала, а я… Пускай хоть после смерти к ней вернется.

Она шарит под тряпьем, намотанным вокруг шеи, и вот уже в руке раскачивается небольшой овальный медальон.

— Погоди, он что, серебряный? — оживляется Николай.

Перехватывает тонкую пластинку, но тут же разочарованно говорит:

****

— Нет, железка. Ключ какой-то выдавлен. Надень на нее тогда. Вместо креста будет. Ну, чего ждете? Выносите.

Следует долгая возня, прежде чем покойницу поднимают по крутой лесенке, и в подвале воцаряется тишина. Относительный покой, нарушенный чрезвычайным происшествием, восстановлен. Только сейчас обращаю внимание на фею, которая сжалась в углу, кусает побелевшие губы. Николай тоже замечает, что она не в своей тарелке, и покровительственно произносит:

— Напугалась? А чего тут такого? Дело житейское…. Ну-ка, иди ко мне, Катя-Катерина.

Он все время называет фею этим именем. Возможно, так звали его жену, которая когда-то существовала. Может, и сейчас существует.

********

Глухая темнота, умерли разом все звуки. Снаружи властвует прохладная осенняя ночь, а здесь, внизу, довольно тепло и абсолютно тихо. Впрочем, если прислушаться, можно уловить характерные звуки. Неужели это мерзкое, потерявшее человеческий облик чудовище не оставит фею в покое? Когда-нибудь, я его уничтожу…

Так хочется скрыться от мерзких звуков, от отчаянья и разочарования, перенестись далеко-далеко отсюда. В какой-нибудь прекрасный парк Аверхальма, где ветви деревьев покрыты лиловыми цветами, где бьют фонтаны с прозрачной холодной водой, где птичьи трели не смолкают, и ласковый ветер понимает в воздух опавшие лиловые лепестки… Я вернусь в эту светлую обитель. Вернусь вместе с феей…

Глава 10

— Ладно, покатаемся по городу тогда, — соглашается принц. — Хотя не понимаю, что мы будем искать и какой в этом смысл.

— Примерно то же самое, что найти снежинку среди вороха осенних листьев, — добавляет палач.

Мне приходится оправдываться перед этими безнадежными пессимистами.

— Другого выхода ведь нет. Я и так полтора дня метался по городу в поисках.

— Понятно.

— Такая жалость, что дело с места почти не сдвинулось, — печально вздыхает ведьма.

Она все же заявилась сегодня в подвал и даже по ступенькам умудрилась спуститься, хоть и с помощью палки. Наверняка ведьма боялась, что мы удерем в Аверхальм без нее. Если бы это было настолько просто и скоро!

Складывается впечатление, что во всех неудачах виноват исключительно я один. А остальные господа палец о палец не желают ударить. Хотя о чем это я? Ответственность всегда приносит больше негатива, чем удовлетворения и заслуженного признания. Пассивная публика везде одинакова. Они будут сидеть в сторонке и наблюдать, пока кто-то из последних сил, падая от изнеможения, обеспечит им обещанное счастье. Самая обычная картина…

— Да чего вы киснете? — вмешивается волшебник, который единственный, кажется, сохраняет свой слегка циничный оптимизм. — Раз вождь и учитель говорит: надо искать — весь город перевернем.

Раздается грохот… Вниз по ступенькам скатывается какое-то странное создание. Все происходит слишком быстро, чтобы понять и осознать, что творится. Вновь прибывший кое-как поднимается. На редкость своеобразная особь мужского пола. Взъерошенный, потный, ободранный молодой человек. Вокруг левого глаза растекается темно-фиолетовый синяк, под носом и на подбородке засохла кровь. Довольно длинные рыжеватые волосы всклокочены и торчат в разные стороны. Колоритный экземпляр, который угодил в подвал совершенно не вовремя. Незнакомец, по всей видимости, изрядно пьян, что гармонично довершает образ.

— Ты кто такой? — невозмутимо спрашивает волшебник.

— Я… не помню ничего…

— Ну, так вали отсюда.

— Куда??? Мне нет нигде приюта, вокруг лишь слезы и тоска.

— Поэт, что ли? Еще чего-нибудь скажи.

И новоявленный поэт выдает следующее:

Грустные сказки Багряного леса,

Дуб рассыпается в прах на ветру.

В замке хрустальном рыдает принцесса,

Зная, что станет золой поутру…

Серые тени на призрачной сцене,