Сколь это по-немецки

88

Все, что я некогда ценил в ее жилище, было вышвырнуто вон. В один прекрасный день какие-то люди привезли одну громоздкую мебель и увезли другую. Вид из передней остался прежним. Существуют, не будем закрывать на это глаза, границы для тех изменений, которые способен произвести один человек. Она готовила себе завтрак на перепроектированной кухне, трахалась в перепроектированной спальне, освещаемой перепроектированной системой рефлекторов. Утренний распорядок оставался неизменным. Лицо в зеркале оставалось непроницаемым. Она выкурила сигарету. У нее в мозгу отпечаталась череда лиц и интерьеров, звук голосов. Ей достаточно было переключать каналы.

28

в внушив впечатление встретить выдавая дело доступность ей и им их к мужчины на навык не нее определенная по позволить пригласить разговор себе три у ум ход что

28

Навык в разговоре позволил ей встретить трех мужчин и, не выдавая, что у нее на уме, пригласить их к себе, внушив им по ходу дела впечатление определенной доступности.

45

американское Анадель Аризона библиотекарша библиотекарь бояться быть в выглядеть Глау городишко Джорджина для достаточно ее женщины захолустный защита им их как книга куртки лицо мочь мужчины на напоминавшие не негодование ни носить одна она они от посмотреть свои совершенства средство старший три хранительница черные читать

58

Для трех мужчин она выглядит как Анадель, библиотекарша в их захолустном городишке в Аризоне. Они ее боялись. Они носили свои черные куртки как средство защиты от женщин, напоминавших им Анадель Джорджину Глау, старшего библиотекаря. В их городишке Анадель была хранительницей американского совершенства. Они могли не читать ни одной книги, им достаточно было посмотреть на негодование на лице Анадель…

9

библиотекарша быть ей знать на она откуда похожа что

9

Откуда ей было знать, что она похожа на библиотекаршу?

103

а белые бояться бумага быть в взгляд внезапно вниз врезаться все вызвать вызывать гармония доброе дожидаясь дует ее ей если еще ею живопись замечательно и избегать истово как квартира кожаные которое купленное куртки либо лифт лифтер лишено между мочь мозг мостовая мужчины мысль на набережная накладываться наложение напоминать не нее неприятные ни нужно Нью-Йорк ограждение он она оно осознавать оставаться отпечататься офис погибнуть подешеветь поймать пойти пока предметы представлять преодолеть приятные промямлить расстояние растение реализм Розенквист светло-серые свисток свой сейчас слышно совершенство сорваться стоять так такси то траханье три трое у уж ужас ум уравновешенное утро ценные частично что швейцар эмоции эта это

141

Предметы в ее квартире были либо белыми, либо светло-серыми. В уме она представляла расстояние, которое ей сейчас нужно будет преодолеть между квартирой и офисом. Эта мысль не вызывала ни приятных, ни неприятных эмоций. Она вызвала лифт. Лифтер избегал ее взгляда. Доброе утро, промямлил он. Он боялся, что трое мужчин все еще остаются в ее квартире. Она стояла на мостовой, дожидаясь, пока швейцар поймает такси. Ей было слышно, как он истово дует в свой свисток. У нее в мозгу отпечатался реализм Нью-Йорка. Он частично накладывался на реализм траханья тремя мужчинами в кожаных куртках. Это наложение было не лишено гармонии. Если уж на то пошло, оно напоминало живопись Розенквиста. Замечательно уравновешенное совершенство ужаса. Она осознавала, что все могло пойти не так. Лифт мог внезапно сорваться вниз, такси могло врезаться в ограждение набережной, ее ценные бумаги могли подешеветь, а купленное ею растение могло погибнуть.

57

а бог быть в весьма внезапные воображение все выпить глаза день дождливый дорогой дыра ее жить забытая зайти застенчиво знать и из их какая-то когда костюмы ливни лишь мочь на надеть начальница нее неистовствовать неожиданные несколько обожание обувь один она отшиб плащ подбросить полны поскольку потом преданна предложить прекрасный пригласить секретарша скромна также у улыбаться хлынет это

79

В дождливый день она надела плащ. Это весьма дорогой плащ. У нее их было несколько. Ее секретарша знала их все. Секретарша знала также ее обувь и костюмы. Секретарша застенчиво улыбалась. Она была скромна. Она была преданна. Неистовствовало лишь ее воображение. В один прекрасный день, когда хлынет один из внезапных и неожиданных ливней, начальница предложит ее подбросить, а потом, поскольку она живет в какой-то богом забытой дыре на отшибе, может быть и пригласит ее зайти выпить… Глаза секретарши полны обожания.

34

а азбучная Африка быть видно время где дать ее ей книга кровать кто-то лежащая место на навязать название не низенький она помнить почему причесываться рядом с сидеть скорее столик то утром читать чтобы это

44

Утром она причесывалась. С того места, где она сидела, было видно название книги, лежащей на низеньком столике рядом с кроватью. Название это — «Азбучная Африка». Она не помнила, чтобы читала эту книгу. Кто-то дал ей ее на время. А скорее кто-то ей ее навязал. Почему????

94

больше бы былые в ванная верхом вид виден видеть внизу восьмой всадники выдвигать деталь дорогая ее ездить зеркальная знаком знать и из им их каждая кожаная которые кушетка лишь люди мимо монограммы мужчины мужья на назад наличные не небрежно ней нему несколько нигде никогда них ничего но о об один окно она они опасения открывать офис охота оценивать парк по полотенца посетить преданная прекрасно прищуриваться прогуляться проходить пустить пытаясь разглядеть разглядывая растение с сами себя секретарша словно спальня стена столовая толстые трое тропическое уик-энд уходить холодильник хотя хотеться четырехфутовое что швейцар шкафы этаж ящики

135

Трое мужчин ничего о ней не знают. Они оценивают ее, разглядывая четырехфутовое тропическое растение, дорогую кожаную кушетку, спальню и столовую. Они ничего не знают об офисе, о ее преданной секретарше, о ее былых мужьях и о людях, которых она посетит на уик-энде. Они видят лишь зеркальную стену в ванной и толстые полотенца с монограммами. Они небрежно открывают несколько шкафов и выдвигают несколько ящиков, но наличных нигде не видно. Из окна прекрасно виден парк с всадниками. Они знают в парке каждую деталь, хотя и никогда не ездили по нему верхом. Вид с восьмого этажа им не знаком. Они прищуриваются, словно пытаясь разглядеть внизу самих себя. Они бы с охотой прогулялись по парку, но им не хочется уходить, не хочется проходить мимо швейцара из опасения, что их больше никогда назад не пустят. Один из них открывает холодильник…

170

американское бармены белое блюда быть в вглядываться великолепно вероятно весь вечер взад вид внутри возможно вперед все год гости даже два дважды держать дистанция домашний дополнение другой друзья его ее же закуски запечатаны знакомые знать и из изящные или имена именно искусно их к как квартира кожа который крохотные лед лифтер лучшее между меньше мерцающее молчание морозильник мужчины на называться найти напитки не ней нет нею ни никогда никто них ничего но ноги о обескураживать облаченные одеяние он она они оно определенно опять оранжевое особенное остальные останавливаться отнюдь отпечатки отсутствие отсутствовать официант оцененное паштет печать по поиски покрывало пол полное полон помнить предлагать представлено приветствуя приглашенные прием присутствовать продукты пытливые раздавить расположены рассматриваться расхаживать рефрижератор руки рыскать с самое сбиты светло-желтое светлые свое сие сексуальные серебряные сжимать сильно собственно сотни сочетание спальня стекло стереть стол сторона суп считать сыр так такое то толк толпа только томатный тосты треугольники трое тщательно у уборщица уже улики уменьшать униформа уста устраивать хватать хлеб холодильник холодные цвета что что-либо чтобы швейцар эти это явные

262

Они знают о ней только то, что на виду. То, что на виду, великолепно представлено. Оно, собственно, и на виду-то, чтобы быть оцененным. С другой стороны, внутри холодильник обескураживает. Он не полон. Внутри сего мерцающего сочетания морозильника и рефрижератора определенно не хватает продуктов. Они останавливаются на томатном супе и тостах из белого хлеба с сыром. Не на виду же прием, который она устраивает дважды в год. Приглашенных не меньше сотни. Опять же, все, что на виду, тщательно рассматривается. В дополнение к двум барменам два облаченных в униформу официанта предлагают гостям паштет на изящных треугольниках белого американского хлеба. Паштет называется домашний паштет. Так, ничего особенного. Крохотные треугольники хлеба искусно расположены на серебряных блюдах. Только самое лучшее. Она помнит имена всех гостей и весь вечер расхаживает взад и вперед в своем светло — желтом или оранжевом одеянии, приветствуя друзей. Она считает, что светлые цвета уменьшат дистанцию между нею и остальными, этими пытливыми знакомыми, которые рыскают по квартире в поисках улик, в поисках чего-либо, они, вероятно, даже не знают, чего именно… возможно, это то, чего нет, то, чего не найдешь в толпе у стола с закусками… все ее гости держат в руках холодные, как лед, напитки, но никто из них не сжимает стекло так сильно, чтобы его раздавить. Нет, такого никогда не было… Возможно, ее гости сбиты с толку полным отсутствием явных сексуальных улик. Но на устах швейцара печать молчания. Печать молчания и на устах лифтера. Уста троих мужчин в коже отнюдь не запечатаны, но они и не присутствуют. Они отсутствуют. Как ни вглядывайся в пол спальни или в покрывало, отпечатки их ног уже стерла уборщица.