Сколько стоит любовь

Флегг сделал попытку выхватить оружие, но тело более ему не повиновалось. Он застыл, ощущая себя статуей. Это было так нелепо и жутко, не чувствовать своих рук и ног, быть не в силах сделать шаг. Все, что он мог, это дышать и то, едва. Да моргать, глядя, как Джеймс Харбор подходит ближе.

– Не стоило вам приходить сюда, сэр, - со вздохом сказал хозяин дома. – Не люблю людей, которые суют свои носы туда, куда их не просят. Хотя, - тут он улыбнулся. – Вас как раз попросили. Если не ошибаюсь, лорд Кэшем, не так ли? – мужчина рассмеялся. – Видите, я все знаю. А о чем не знаю, о том могу догадаться. И кстати, не советую делать попыток освободиться. Это особая магия. Очень темная. Чем больше вы пытаетесь оказать сопротивление, тем больше моя темная магия вытягивает из вас силы.

Харбор заложил руки за спину и склонившись к следователю, добавил:

– Я не желаю вам зла и не трону. Но и освобождать не стану. Вы для меня помеха, понимаете?

Флегг моргнул, силясь понять, как освободиться от темных пут, незримо связавших его тело, лишивших его власти над самим собой.

– Мне пора, - улыбнулся холодно Харбор. – Возможно, позже, я отпущу вас, сэр, но прежде поработаю с вашей памятью. Для этого нужно время, сами понимаете. А пока у меня его нет. Но я, право слово, не злодей. Просто есть некоторые обстоятельства…Мне и вправду надо отлучиться из дома. Путешествие будет долгим. И, право слово, я не очень люблю север. Но что поделаешь. Выбирать не приходится. А вы поспите, сэр. Так будет правильно, - Харбор сделал шаг вперед и вышел из подвала, не оглянувшись на застывшую фигуру Эдварда Флегга.

Глава 15.

На ужин к Фрейзерам собиралась особенно тщательно. Платье выбрала яркое, насыщенного синего цвета, такого яркого и глубокого, что даже матушка невольно восхитилась, когда увидела меня спускающейся вниз по лестнице.

Горничная уложила мои волосы короной, оставив несколько завитых темных локонов, спадавших на грудь. Я надела сапфиры, а прическу украсила крошечными синими топазами, сияющими в свете ламп, словно застывшие слезы океана.

– Боги, Аврора, не погрешу против истины сказав, насколько ты прекрасна! – произнес отец, первым нарушив молчание, опустившееся в холле.

– Благодарю, папа, - ответила я и, скользнув взглядом по вытянувшемуся лицу матушки, посмотрела на человека, мнение которого меня, действительно, волновало. Впрочем, сверкающий взор Бенедикта был лучше всяких слов, ведь он смотрел на меня так, словно вокруг не было никого. Будто мы стояли друг против друга в совершенной тишине. Казалось, мир застыл, а время остановилось. Глаза Кэшема впились в мои губы, и я отчего-то почти физически почувствовала, что бы он хотел сделать со мной, окажись мы наедине и не собирайся отправиться в гости. И от этого ощущения сладко заныло где-то в груди, вызывая невольную, пусть и немного скованную, улыбку.

– Дорогая, как же вам идут яркие цвета! Впрочем, я уже говорила об этом, - нарушила волшебство герцогиня, после чего легко подтолкнула локтем сына, побуждая последнего к действию.

– Аврора, ты восхитительна, - произнес Бен ровным голосом, но я смотрела в его глаза, и они говорили куда больше, чем тысячи слов.

– Да, - протянула моя матушка. – Похоже, я немного не доглядела тебя, дорогая, - выразилась она в своем духе. – Наряжай я тебе подобным образом, не было бы тех трех лет ожидания.

Подоспевший слуга подал мне теплый плащ и шляпку, а Бен, приняв верхнюю одежду из рук лакея, помог мне накинуть плащ на плечи, взяв на себя обязанность слуги.

Все, и мои родители, и Бенедикт с четой Астер, уже были готовы отправиться в гости. Кажется, только я задержалась, слишком много внимания уделив в этот раз своей внешности. Но ничуть не жалела об этом, потому что взгляд Бена и то, как он касался меня, надевая плащ, говорили о многом.

– Вы явно недооценили привлекательность старшей дочери, - тихо заметил герцог, после чего предложил руку супруге, и мы все, разбившись на пары, отправились к выходу.

Внизу, рядом с лестницей, стояло два экипажа. В один забрались родители и Астеры. Кажется, матушка хотела настоять на том, чтобы ехать со мной и с Бенедиктом, но герцогиня мягко направила ее в свою карету, а затем, как мне показалось, оглянулась на нас и лукаво подмигнула сыну. Еще я заметила грума, оседлавшего великолепного тонконогого жеребца из конюшни Кэшема. Зачем он сопровождал нас, поняла не сразу. А лишь позже, уже во владениях наших соседей. На мой вопрос, Бен лишь улыбнулся и сказал, что я все узнаю и пойму, когда придет время.

Пусть подобный ответ не успокоил мое любопытство, но настаивать не стала, зная, что если Бенедикт и делает что-то, то это правильно и необходимо. Мне давно уже пора научиться доверять супругу, так почему не начать делать это прямо сейчас?

Признаться, когда ехали по дороге, где не так давно едва не случилась беда, мое сердце сжалось от страха. Но Бен, предвидя подобную реакцию, взял мою руку в свою и легонько сжал, словно пытаясь поделиться своей силой и спокойствием.

Удивительно, но это помогло.

– Волнуешься? – спросил он тихо, заметив, как я невольно поглядываю в окно, туда, где в темноте угадывался океан. Сизые облака плыли над широкой водой, а луна, уже перешагнувшая порог полнолуния, начала убывать, что, впрочем, никак не сказывалось на великолепии лунной дорожки, бегущей по волнам.

– Мне кажется, я еще не скоро смогу спокойно проезжать по этой дороге, - ответила честно.

Бен ничего не сказал, лишь притянул меня к себе и пользуясь тем, что мы находились в экипаже одни, накрыл мои губы своими губами в быстром, но остром до сумасшествия, поцелуе от которого голова тотчас пошла кругом.

– У меня самая прекрасная жена на свете, - шепнул он мне тихо, касаясь губами моих волос. – А остальное забудь. Я никогда и никому не дам тебя в обиду. Верь мне.

– Верю, - шепнула в ответ, прикрывая глаза от этой сладкой ласки.

Скоро мы прибудем к Фрейзерам, но отчего так хочется просто ехать и ехать, куда глаза глядят, и сидеть вот так, тесно-тесно друг к другу. Чувствовать руки Бена на своих руках и его губы, такие нежные, но обжигающие.

Давно стоило признаться, что я влюбилась. Могла ли прежде знать, во что выльется наша взаимная неприязнь и этот договор? Нет. Не после его слов о том, что он никогда не полюбит такую, как я.

Но полюбил. Я чувствую искренность в его глазах, в прикосновениях, в этом взоре, который проникает в самое сердце, заставляя его биться все сильнее.

– Что думаешь о странном грабителе? – вдруг отстранившись, спросил муж.

Я удивленно моргнула. Вопрос, конечно, был важный, но слишком разительным показался переход от обсуждений чувств и этой неприятной правды.

– Не знаю, - сказала честно.

– Я могу лишь предположить, но эти предположения мне совсем не нравятся. Сегодня же напишу Флеггу. Надеюсь, он разберется, - Бен ласково коснулся моей щеки. – Просто будь осторожнее вдвойне. Я не хочу тебя пугать и мы уже обсуждали данный вопрос.