Сколько стоит ваше сердце?

— Что вы собираетесь делать? — сузила глаза Алета.

— А на что похоже? — шевельнул бровью мужчина.

— На поцелуи я тоже не подписывалась.

— Не будьте ребенком, — резковато сказал он, — помолвка будет официальной, нам придется повторить этот номер на публику, причем несколько раз. Вы хотите устроить спектакль во время заседания Совета Лордов? Или в храме? Никто, — он приблизил лицо к ее и снизил голос до едва слышного шепота, — никто не должен догадаться, что наша помолвка заключается не по страстной любви. Никто, Алета. Если мы оба хотим жить.

— Оба?

— Ну конечно, оба. А вы что думали? За анеботум могут и императора грохнуть. Легко. Так что перестаньте нервничать из-за сущей ерунды. От поцелуев дети не рождаются, это точно.

Алета закрыла глаза и приготовилась сражаться за свое целомудрие как дикая камышовая кошка.

Прикосновение его губ оказалось… просто прикосновением. Легким, почти неощутимым. Хоть и пугающе уверенным. Словно печать поставил.

— Живы, дорогая? — ехидно осведомился Рамер Девятый. Алета поймала себя на том что продолжает стоять оцепенев, с закрытыми глазами. Ни дать — ни взять птичка перед змеей. — Если вы не придете в себя, я рискну продолжить.

Алета вздрогнула и торопливо отступила.

— Нет, спасибо, не нужно. Я просто растерялась. Аудиенция окончена, я могу идти?

— Гвардейцы вас проводят. На всякий случай.

Девушка выскользнула в коридор и поспешила в "свои" комнаты, почти не обращая внимания не две тени, следующие за ней по пятам. Наверное, во всей резиденции лишь она одна и оказалась такой невнимательной. Все остальные гвардейцев увидели. И выводы сделали — очень разные, но, в основном — правильные.

Глава 17 ПРОЩАНИЕ

…Не просто очередной мятеж. Война! Новость распространилась по столице со скоростью пожара и мгновенно разделила жизнь на две половины: "до" и "после".

По ту сторону остались мелкие нерешенные проблемы, ссоры и споры, случайные и неважные измены. Супруга, которая еще два дня назад украдкой целовалась с симпатичным булочником, висела на законном муже и умоляла поберечь себя и вернуться. И обещала верно ждать.

Лавочники демонстративно жгли "кредитные" тетради: за солдат и солдатские семьи платил император, и платил вперед. Мануфактурщики готовили образцы продукции, мечтая перехватить военный заказ и уже, наконец, разбогатеть.

В ремесленном квартале торопливо играли свадьбы, сразу несколько, гуртом — так веселее. И молодым мужьям легче — они толпой на фронт поедут, а жены поддержат друг друга, если что, если вдруг.

Об этом "если что" никто не говорил, но помнили все.

Алета, слегка щурясь, смотрела в окно. Помолвочное кольцо и новенький перстень с графской короной, на этот раз золотой, непривычно тянули руку вниз. Но она упрямо поднимала ее вверх и выводила пальцем на стекле неведомые узоры.

Выходить из комнаты не хотелось. Вокруг царила какая-то слишком приподнятая атмосфера. Послушать придворных — так Фиоль просто отсталая и дикая провинция, где не то, что воевать не умеют — сапоги на голову одевают.

По словам бравых гвардейцев выходило, что стоит им выйти в поле, да махнуть эспадронами — и враг побежит, теряя свои загнутые тапочки до самых дверей гарема, где, конечно, спрячется за женскими юбками.

Один раз Алета не выдержала и заметила, что тапочки в Фиоле носят только евнухи, и то не все, у гаремных женщин в обычае не юбки, а легкие шальвары, прихваченные ножными браслетами, которые звенят на ходу. А их мужчины прекрасно знают, с какого конца за саблю браться — причем с сопливого детства… Так пришлось спасаться бегством. И если бы не "серые", которые после дуэли на мосту взяли Алету под негласное покровительство…

"Про птичку речи, а птичка навстречу". По дорожке, выложенной узорной плиткой, быстро шел Марк Винкер. Алета не выдержала и забарабанила по стеклу.

Он услышал. Поднял голову. Она замахала рукой и получила ответный взмах. Уже не думая ни о патриотично настроенных гвардейцах, ни об их агрессивных невестах, Алета подхватила шаль и слетела по широкой лестнице вниз: мимо узорных гобеленов, мимо мраморных колонн, мимо барельефов со сценами из жизни Святых Древних. Мимо гвардейских постов — этих Алета просто не заметила.

А зря.

То, что ты не замечаешь кого-то, вовсе не значит, что в ответ вежливо не заметят тебя. Алета полетела в сад, а весть о том, что новоиспеченная графиня несется куда-то сломя голову — тоже полетела. И достигла ушей хозяина резиденции очень быстро.

— Привет! — девушка раскраснелась и слегка запыхалась, — я не видела тебя целую жизнь.

— Можешь поздравить, — улыбнулся Марк, — иду на фронт.

Пижонскую серую форму он сменил на практичный черный мундир, на котором не было ни одной блестящей детали, даже нашивки были заранее зачернены. Не присматриваться — так и не поймешь, кто перед тобой, простой солдат или сержант. Но Алета присмотрелась и мысленно присвистнула — стратег!

— У нас в Кайоре говорят: либо ты идешь на войну, либо война приходит к тебе. Все равно встретитесь…

Марк усмехнулся:

— У нас говорят примерно так же. Наверное, это везде так.

В бывшем охраннике чувствовалось какое-то напряжение. Но девушка списала его на неизбежное волнение солдата перед первым боем.

— Говорят, тебя тоже можно поздравить? С графским титулом — и с помолвкой.

— Кто говорит? — насторожилась Алета.

— Не переживай, пока только те, кому положено. Ты ведь счастлива?

Она открыла рот, но словно наяву услышала тихий шепот: " никто не должен догадаться, что наша помолвка заключается не по страстной любви. Никто, Алета. Если мы оба хотим жить…"

Марк терпеливо ждал, и в его молчаливом ожидании Алете почудилось что-то жестокое.

— Ну да. Вполне, — бросила она, — Хотя это было очень неожиданно.

— Стратегически — единственно верное решение. Прости, Алета, что-то я совсем не то ляпнул.

— Ничего. Так ведь и положено перед разлукой. Все молчат, не знают, что говорить. А потом ляпают не то — и долгим ночами жалеют и о сказанном, и о том, о чем промолчали. Кто мы такие, чтобы идти против обычаев?

— Ты будешь самой красивой императрицей, — вдруг сказал Марк. — Корона померкнет в сиянии твоих волос. Я знаю, я видел эту корону. Она не осилит, точно! А я приду с войны, весь в орденах и славе, наберусь наглости — и приглашу тебя на танец. Это будет сенсация века — императрица и ублюдок из сточной канавы. И никто не решится нас остановить. Потому что ты — самая прекрасная женщина в мире, а я — тот, кто выжил в аду.

— Марк! — Алета сделала еще один шаг. Теперь они стояли почти рядом, глядя в глаза друг другу. Вспомнив Рамера Девятого, Алета точно так же, понизив голос, почти одними губами произнесла. — Никому не верь, это все обман. И мне не верь, я тоже буду лгать. Демонов анеботум! Но я потребовала у Него клятву на амулете, что через три года он разорвет помолвку.