Сколько ты стоишь?
Шрифт:
— А можно теперь мне личный вопрос? — спросил вдруг Илья, и девушка сразу напряглась. Какой ещё личный вопрос?..
— Ну… можно, — ответила Варя осторожно и смутилась, уловив понимающую усмешку на губах собеседника.
— Только не обижайся, пожалуйста. Я хотел узнать… ты не ходила к психотерапевту после… — он на секунду запнулся, но всё же закончил: — … после изнасилования?
Варю чуть затошнило.
— Нет.
— А… почему?
Она вздохнула.
— Это сложно объяснить, но я попробую, если тебе так интересно…
— Интересно, Варь. С полицией я понял, но врач же
— Не полиция. И всё же… Там надо раскрываться, рассказывать о себе. У меня это не получается. Совсем не получается. Я пробовала дважды… В двенадцать и девятнадцать лет. В первый раз после смерти мамы — папа меня сам отвёл, потому что я неделю не разговаривала. Даже он со своей рассеянностью умудрился заметить, что ребёнок молчит, и отвёл меня к психотерапевту. Я плохо помню, что она мне говорила… помню только, что легче не стало. Знаешь, когда стало?
— Когда? — переспросил Илья тихо, и Варя улыбнулась. Немного горько, но улыбнулась.
— Когда я разбила у нас дома всю посуду. Всю, до последней тарелки. Соседи даже ментов пытались вызвать, но те не поехали, сказали, что громить собственную квартиру посреди бела дня в нашей стране никому не запрещено. Даже пошутили, сказали, мол — звоните, если начнут посудой из окна швыряться…
Варя смутно помнила тот день. Что-то её тогда взбесило… Кажется, в школе упомянули про предстоящее родительское собрание, что о нём нужно сообщить «вашим мамам». И Варю будто бы взорвало изнутри.
Отец, придя после работы домой, оглядел разгромленную квартиру уставшими глазами и сказал: «Дочур… а хочешь, завтра в зоопарк сходим?»
Варя, ожидавшая отцовской ругани, тогда оторопела… и согласилась.
Именно там, шагая по территории зоопарка под руку с папой, она по-настоящему осознала то, о чём её просила мама перед смертью. И вспомнила, что у неё всё-таки остался человек, которого можно любить, и о котором нужно заботиться. И поняла, что этому человеку плохо не меньше, чем ей.
— А второй раз?
— А? — Варя вынырнула из собственных воспоминаний и помотала головой, чтобы прогнать из головы образ себя двенадцатилетней. — А второй раз… Я тогда в институте училась, влюбилась без памяти в одного… придурка. Конечно, он для меня в то время придурком не был. Мы встречались, я даже жить с ним начала. Готовила ему, рубашки гладила и вообще думала, что это навсегда. А Стас… так его звали… я ему нужна была только для интимных и кулинарно-убирательно-гладильных услуг. Он из богатеньких был, крутой весь, как яйцо. Ну и однажды надоела я ему, другую телочку себе присмотрел. А я ещё тогда сильно переживала из-за отца и Ирины — он меня только-только с ней познакомил… В общем, Стас придумал очень оригинальный способ от меня избавиться. Привёл одного из своих крутых друганов и предложил заняться сексом втроём.
Илья издал какой-то невнятный звук, похожий на подавленное рычание.
— Стас знал, что я не соглашусь, и поставил условие — мол, либо ты всех моих друзей обслуживаешь, либо выметайся. Я, конечно, была в то время наивной, — Варя усмехнулась, — но не до такой степени. Убежала из его квартиры, даже вещи не собрав. И так разнервничалась, что попала в больницу. С кровотечением. Там мне и сказали, что я
была беременна.— Господи… — пробормотал Илья и повёл плечами — будто бы его что-то душило.
— Угу. Вот после этого я и попробовала походить к психотерапевту второй раз… То же самое. Не могу я нормально раскрыться незнакомому человеку. И не помогает мне это совсем.
— А что помогло? — спросил Берестов глухо.
— Знаешь, как это ни странно — Ирина. Она меня тогда в больнице часто навещала, почему-то совершенно не обращая внимания на то, что я с ней довольно грубо обхожусь. Позже я поняла, что она просто мне очень сочувствовала. Моя мачеха не идеальный человек, но сердце у неё есть. Ирина разговаривала со мной об отвлечённых вещах, приносила какую-то еду и мы её вместе хомячили. А потом стала учить меня рисовать.
— Рисовать?
— Ага. Она ведь художница. Стены в квартирах расписывает, картины малюет, для журналов рисует. Очень талантливая. Узнала, что я совсем не умею рисовать, и начала меня учить. И рисование мне тоже помогло… А потом выяснилось, что она беременная, через девять месяцев родился Дятел — и мне стало не до своих проблем.
Илья какое-то время молча крутил руль, гипнотизируя взглядом дорогу. И спросил, когда они уже подъезжали к Вариному дому:
— А что… с этим Стасом?
— Понятия не имею. Я его не видела с тех пор, как институт закончила. Думаю, всё у него прекрасно. Нет, даже не так. Всё у него зашибись.
Берестов мрачно усмехнулся, припарковываясь возле подъезда Вари.
Может, зря она ему всё это вывалила?.. Странно — так захотелось поделиться, и слова будто бы жгли её изнутри.
— Варь… мне прикасаться? — поинтересовался Илья напряжённо, как только машина окончательно остановилась, и девушка кивнула.
— Конечно. А давай сегодня попробуем не к руке?
— А к чему? — нахмурился Берестов.
— Ну… к чему-нибудь другому. Я закрою глаза, а ты прикасайся. Если мне не понравится, я скажу.
Илья пожал плечами, и Варя, поудобнее устроившись в кресле, закрыла глаза. Вздохнула, стараясь расслабиться… но всё равно чуть вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала пальцы Берестова на своей щеке.
Он сразу убрал руку.
— Нет-нет! — пробормотала Варя, ощущая, как стало жарко лицу. — Продолжай. Мне не страшно.
К его ладони, нежно гладившей щёку, хотелось прижиматься. Как будто Варя была котёнком. Но она не прижималась, просто сидела, а Илья бережно проводил самыми кончиками пальцев от виска девушки к её подбородку, а потом чуть ниже, касался шеи…
Даже замурлыкать захотелось.
— Так? — спросил он чуть хрипло, и Варя кивнула, вообще не в силах говорить.
Илья осторожно отвёл в сторону её волосы и дотронулся до уха, затем начал его массировать. И это было настолько приятно, что она даже сильнее запрокинула голову и чуть слышно застонала.
Берестов остановился, расслышав этот стон.
— Плохо? — спросил он с беспокойством.
— Нет, — шепнула Варя, с трудом выдавив из себя пару слов. — Хорошо…
Илья вздохнул и вернулся к массажу уха. Потом вновь спустился к щеке, погладил так нежно, что Варя вся покрылась мурашками. Просто с ног до головы…