Сколько ты стоишь?
Шрифт:
Может, у неё сегодня первый раз? В смысле, первый клиент. Вот и распереживалась.
— У тебя первый раз такое, что ли? — поинтересовался Илья, но Ева, кажется, не поняла. Уставилась на него с лёгкой паникой во взгляде. И Берестов решил не лезть к ней в душу. — Ладно, не важно. Сколько ты стоишь?
Она продолжала молчать.
— Сколько? Двести? Хотя нет, ты не можешь стоить двести. Держи пятьсот. Адаму я ещё сверх приплачу, а это всё тебе, поняла?
Девушка разглядывала зелёные бумажки в своих руках так, будто впервые видела доллары. Непонимающе
— Всё тебе, с Адамом не делись, поняла? — повторил Берестов, но кивка так и не дождался. Подумал, что стакан она уронила совсем не кстати, и поинтересовался: — Хочешь ещё? — в глазах мелькнул страх. — Воды, я имею в виду. Хочешь?
И снова ноль эмоций.
Илья всё-таки отправился на кухню. Налил воды, вернулся… и обнаружил, что Евы в его квартире уже нет. Ушла.
И Берестов, может быть, решил бы, что ему почудилась эта девица, если бы не резинка для волос, оставшаяся на столе, белые трусики с зайчиком в углу комнаты, и… пять стодолларовых купюр, небрежно брошенных на пол.
И последнее было очень странно.
Какое-то время Варя почти бежала, не помня себя. А потом, когда вспомнила, остановилась, плюхнулась на лавочку возле одного из подъездов — и поморщилась, вспомнив, что забыла у этого… свои трусы.
Хорошо хоть сумку взяла. Вот был бы кошмар, если бы забыла…
Голова до сих пор кружилась, к горлу поднималось нечто, напоминающее панический ужас, и между ног всё горело, словно перцем присыпанное. А ещё хотелось принять душ, смыть с себя всё… а одежду сжечь…
Варя поморщилась и потёрла лицо ладонями. Надо приходить в себя, перестать нервно дрожать — как говорится, дрожью горю не поможешь. Да и какое это горе? Подумаешь, незнакомый мужик поимел, приняв за шлюху. Надо искать положительные моменты. Во-первых, на нём был презик, что не может не радовать — если этот… в общем, если он любитель шлюх, то Варя от него могла что-нибудь подцепить. А раз был презик, то волноваться не нужно. Хотя лучше всё равно сходить к гинекологу, провериться, мало ли…
Во-вторых… так, что бы ещё придумать. Она его больше не увидит, вот.
Варя вздрогнула и испуганно огляделась по сторонам, но никто не спешил выпрыгивать из кустов и задирать ей юбку.
В-третьих… она давно не девственница. Трахнул, но не убил же, не порезал, даже воды принёс, сердобольный.
Интересно, он поймёт, что таранил не ту девушку, или так и останется в неведении? Хотя… нет, не интересно. Вспомним второй пункт «положительного» — Варя его больше не увидит.
Она на секунду прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы унять вновь разбушевавшееся сердце. Повторим ещё… Презик был, ты его больше не увидишь, ты не девственница… Всё, нафиг, живём дальше.
Варя усмехнулась, вспомнив, как застыла в первый момент, увидев этого… мужчину. Голый мускулистый торс с кубиками пресса, как из лучшей рекламы фитнес-центров или дезодорантов, по которому текли капельки воды… Дымчато-серые глаза, смуглая кожа, лёгкая щетина на щеках и подбородке,
правильные черты лица… Ему действительно надо в рекламе сниматься. Или в журналах для женщин. Или в порнухе.Варя содрогнулась, вспомнив, что он с ней творил. Мышцы живота непроизвольно сжались от страха. Это ж надо так… попасть…
Поначалу Варя от красоты этого мужика офигела, а потом, когда он схватил её за руку и потащил в комнату — от сочувствия. Красавец хромал так, что мама не горюй. Припадал на одну ногу постоянно, но ходил всё же достаточно быстро. А уж в руках силы было немеряно… Скрутил её секунд за десять-пятнадцать.
Пятьсот долларов! Ёксель-моксель, и за что?! За то, что у каждой бабы между ног! И никакого тебе геморроя с общением с заказчиками, дизайнерами, юристами. Ни-че-го! Прям работа мечты.
Варя поморщилась. Работа мечты, ага… Чего же тогда так тошнит?
Да потому что это ненормально — трахаться с мужиком, чьего имени ты даже не знаешь. Секс — это вам не то же самое, что за одним столом на обеде есть…
Впрочем, к чему вообще все эти рассуждения? Всё уже случилось. Не исправить, не изменить. И нечего тут нюни распускать, надо ещё Дятла с танцев забрать…
Блин! Точно! Дятел!!
Варя, ты дура!!
— Простите, — Варя окликнула проходящую мимо подъезда девушку, вставая со скамейки и совершенно забыв, что у неё в сумке есть мобильный телефон, — вы не подскажете, сколько сейчас времени?
Она чувствовала себя неловко, задавая вопрос незнакомому человеку… э-э-э… без трусов. И даже понимая, что никто не обладает рентгеновским зрением и никак не сможет это обнаружить, пока не поднимет ей юбку, легче от этого не становилось.
И вымыться хотелось до жути.
Узнав время, Варя поняла — надо спешить. Дятел закончит танцевать через пятнадцать минут, а она тут… чёрт знает где.
Пришлось ещё и дорогу спрашивать. А потом припускать что есть силы, дабы Кеша не ждал и не волновался.
… Но вот ведь… Пять лет у неё секса не было, и кто бы мог подумать, что она «развяжется» таким вот гадостным образом.
А к тому репетитору Дятла вести не надо. Люди с подобными соседями опасны для здоровья.
Минут двадцать Илья сидел, задумчиво рассматривая оставленные купюры. Шлюха, оставившая у клиента свой гонорар — это нечто. И он не младенец, чтобы поверить в реальность подобной ситуации. Никто в здравом уме и трезвой памяти от своей зарплаты не откажется.
Дальше. Её удивление, возмущение, испуг… Ну невозможно так играть. Да и зачем играть до конца? Можно ведь было прекратить сопротивляться, как только он с неё трусы спустил. Но нет — девчонка дёргалась даже тогда, когда Берестов уже её имел.
Что ещё? Она не возбуждалась. То, чего он добился в результате нехитрых ласк, возбуждением назвать сложно. Влаги было не так уж много. Подобного с девочками Адама никогда не случалось.
И то, как она всхлипывала во время секса… Теперь Илье казалось, что это были очень жалобные всхлипы. Как… преддверие плача.