Скользкий

Не успевшие выйти из подвала близнецы вернулись и уселись у огня. Колдун оставил в покое свой хрустальный шар и, потеснив Димитрия, начал оплавлять конец распустившегося синтетического шнура, которым он обмотал несколько железных колец. Хан приглашение проигнорировал и остался сидеть на лежанке, осматривая стертую неразношенным ботинком ступню. Мрачный дядя Женя с раненой рукой на перевязи встал за спиной у Григория.

Началось… Сейчас что-то будет. Ишь, как Мельников глазами по нам зыркает. Рассчитывает по перекосившемуся фейсу шпиона вычислить?

– Давайте короче, – сморщился я от запаха горящей синтетики.

– Наши планы немного изменились. – Никто не обратил внимания, но как бы невзначай ладонь Григория оказалась рядом с расстегнутой кобурой. Эксцессов опасается? – Операцию будем проводить не в Рудном, а в одном заброшенном поселке недалеко отсюда.

– В каком еще поселке? – нахмурился Димитрий.

– В нормальном поселке, – нехорошо заухмылялся Мельников, внимательно следя за выражениями наших лиц.

– Планы изменились? – Напалм невозмутимо забил в дуло пыж и убрал шомпол в сумку. – Или это с самого начала так и планировалось?

– Есть разница? – спросил у него Григорий.

– Огромная, – постучал по левой подошве дулом пистолета пиромант. – Если начались резкие телодвижения, ничего хорошего ждать не приходится.

– Так все и задумывалось, – даже не запнувшись, соврал Конопатый. – Мы опасались утечки информации.

Да чем там колдун воняет? Он отравить нас хочет?

– Где будет проводиться операция? – повторил вопрос Димитрий, когда близнецы отошли от очага.

– Какая разница? – не торопился отвечать Григорий. – Придем – увидишь.

– Что значит, какая разница? – возмутился бывший брат. – Мы же должны знать, в каких условиях придется работать!

– Зачем?

– Чтобы подготовиться.

– Будет у тебя время подготовиться.

– Когда?

– Завтра. Я не понял, ты чем-то недоволен?

– Я всем доволен.

– А чего тогда?

– Да ничего. – Димитрий развернулся и тут же, крутнувшись на одной ноге, пнул Ялтина в голову.

Колдун растянулся на полу, а в руках у отпрыгнувшего от костра Димитрия появились короткие жезлы «свинцовых ос».

– Руки! Руки! – стараясь никого не упустить из виду, заорал он.

И пока ему это вполне удавалось. Ни у кого и мысли не возникло дернуться. Самоубийц нет.

Используя выражение Хана, нам – звездец. Я и не подумал о возможности схватить винтовку. Даже если успею, этого гада простой пулей не достать – фон активированных защитных амулетов ощущался даже отсюда. И неизвестно, как поведет себя в защитном поле «Ангела-хранителя» чародейский заряд. Хорошо, если срикошетит. А ну как рванет?

– Сядь обратно, – заорал Димитрий на Веру, попытавшуюся помочь валявшемуся на полу колдуну. – Лед, брось…

Я нехотя разжал пальцы, и метательный нож, звякнув, упал на пол. Углядел-таки, сволочь.

– Напалм, очень медленно положи пушку на пол.

Пиромант, перехватив пистолет за дуло, убрал ладонь с рукояти, и наклонился вперед, чтобы положить его на пол.

– Хан, живо сюда!

От оглушительного грохота заложило уши. Практически обезглавленное тело Димитрия, покачнувшись, рухнуло навзничь. Напалм бросил на пол дымившийся пистолет и принялся разминать запястье левой руки.

– Вот гондон, – прошипел Хан, которого основательно забрызгало каплями крови.

Вера подскочила к колдуну и оттащила его от огня. Первый и Второй обалдело хлопали себя по ушам. Григорий и дядя Женя молча подошли к трупу Димитрия.

– Как так? – поковырявшись указательным пальцем в левом ухе, спросил у Напалма я. – Ты же к спусковому крючку не прикоснулся. Да и курок взведен не был.

– А зачем? – досадливо поморщился тот и вновь вытащил из сумки набор для ухода за пистолетом. – Сам напрямую заряд подпалил. Дар у меня такой.

– Да уж, дар у тебя…

Вера сунула под нос Ялтину смоченную в нашатыре ватку. Тот, очнувшись, первым делом приложил ладонь к ушибленному затылку и начал шариться в сумке.

Меня подозвал дядя Женя, и под его присмотром я начал перебирать содержимое вещмешка Димитрия. Оружием и побрякушками с трупа пусть контрразведчики сами занимаются, но вот, например, фляга с водой им ни к чему, а мне очень даже пригодится. Больше ничего интересного лично для меня среди вещей убитого не обнаружилось. Да и Мельников под конец шмона несколько поскучнел. Побросав обратно в мешок разную мелочевку вроде точильных брусков, кремня и сточенных ножниц, я передал его дяде Жене. Остатки энзэ отнес к костру.

– Как Братство с этим связано? – тихонько спросил Григорий у Мельникова.

Стараясь не выказывать своего интереса, я навострил уши.

– Почему сразу Братство? – пожал плечами тот. – Эта гнида на кого угодно работать могла. Хоть на китайцев.

– Без Братства в этом деле не обошлось. На складе они нас сделали, точно тебе говорю, – остался при своем мнении Конопатый. – Знать бы только, сами они мозговерты производят или, как мы, на производителей выйти хотят.

– Не торопись с выводами. – Дядя Женя начал по второму разу просматривать вытащенные из карманов Димитрия вещи. – Завтра все ясно станет.

Я подошел к ним:

– Куда идем-то?

– Завтра, все завтра, – отмахнулся Гриша.

Завтра так завтра. Мне-то по барабану, на самом деле. Главное, найти момент, чтобы ноги сделать.

– Ничего из вещей оставлять не будем, – с сожалением, повертев в руках миниатюрные жезлы «свинцовых ос», кинул их в мешок Мельников. – Неизвестно, какие сюрпризы на них могут быть.

– Я тут подумал, – почесал я затылок. – Разве не должны были бляхи действие «свинцовых ос» заблокировать?

– Мы ж не в Форте. – Мельников, запихав все немногочисленные пожитки бывшего брата в мешок, передал его мне.

– Лед, Хан, избавьтесь от трупа, – тяжело вздохнул Григорий. – И мешок выкиньте.

Сколько раз себе твердил: не отсвечивай перед начальством, не отсвечивай… Все без толку. Ухватив за ноги, мы выволокли тело Димитрия из подвала и кинули в общую кучу. Как и приказали, с трупа ничего себе брать не стали. Хан, думаю, из брезгливости и опасения, что я сдам. Я из-за суеверий. Впрочем, если суеверия раз за разом оправдываются, то и не суеверия это вовсе, а самые что ни на есть верные приметы.