Скользя во тьме

С книжной полки в гостиной он снял первый попавшийся том. Это оказался «Фотоальбом сексуальной любви». Открыв его на первой попавшейся странице — там изображался мужчина, покусывающий правый сосок девушки; девушка при этом страстно вздыхала, — он, словно зачитывая из книги фразу какого-то древнего двухголового философа, которой там и в помине не было, вслух произнес:

— Любой отдельно взятый человек видит лишь малую толику целокупной истины, и зачастую, практически…

Weh! steck’ ich in dem Kerker noch? Verfluchtes dumpfles Mauerloch, Wo selbst das liebe Himmelslicht Triib durch gemalte Scheiben bricht! Beschr"ankt mit diesem B"ucherhauf, Den W"urme nagen, Staub bedeckt. Den bis ans hohe. [5]

5

Увы! Назло своей хандре Еще я в этой конуре, Где доступ сверху загражден Цветною росписью окон! Где запыленные тома Навалены до потолка. Где даже утром полутьма От черной гари ночника… (Гёте, «Фауст», пер. Б. Пастернака)

…постоянно, по собственному же умышлению обманывается и касательно этой драгоценной толики. Одна его часть восстает против него и действует подобно иному субъекту, поражая его изнутри. Человек внутри человека. Который суть вовсе не человек.

Кивая, словно до глубины души тронутый мудростью якобы написанной на странице фразы, он закрыл массивный, в красном переплете с золотым тиснением «Альбом сексуальной любви» и поставил его обратно на полку. Надеюсь, сканеры не сфокусируются на обложке, подумал он, и не раскроют мою уловку.

* * *

Чарльз Фрек, которого все больше и больше угнетало происходившее со всеми, кого он знал, решил в конце концов покончить с собой. В кругах, где он вращался, самоубийство проблемы не составляло: ты просто покупал пригоршню красных капсул и заглатывал их поздно ночью заодно с дешевым вином, заранее отключив телефон, чтобы никто тебя случайно не потревожил.

Серьезно поразмыслить предстояло лишь над нужным подбором артефактов, которые предстояло обнаружить позднейшим археологам. Чтобы они не ломали больные головы над тем, из какого культурного слоя ты происходишь. А также смогли по отдельным фрагментам установить, где была твоя крыша, когда ты на этот поступок сподобился.

Чарльз Фрек несколько дней размышлял насчет артефактов. Гораздо дольше, чем он решал покончить с собой, и приблизительно столько же, сколько ему потребовалось на закупку достаточного количества красных капсул. Итак, он будет лежать на своей кровати лицом к потолку с экземпляром «Фонтанноголового» Эйна Рэнда (каковой докажет, что Чарльз Фрек был непонятым сверхчеловеком, отвергнутым народными массами, а следовательно, в определенном смысле ими же и убитым), а также незаконченным письмом к компании «Экссон», где выражался протест по поводу аннулирования его бензиновой кредитной карточки. Таким образом, Чарльз Фрек бросит обвинение системе и добьется чего-то своей смертью — помимо того, чего добьется сама эта смерть.

На самом деле в глубине души он полагался не столько на то, чего добьется сама смерть, сколько на то, чего достигнут два артефакта. Впрочем, все, так или иначе, суммировалось. И Чарльз Фрек начал готовиться — подобно животному, которое чует, что время пришло, и действует согласно заложенной в нем природой инстинктивной программе, когда неотвратимый конец уже близок.

В последний момент (когда конечное время уже готово было сомкнуться над его головой) Чарльз Фрек передумал насчет одного из важнейших пунктов и решил выпить красные капсулы с приличным вином, а не с какой-нибудь бормотухой типа «Риппла» или «Фандерберда». Тогда он в последний раз съездил к «Торговцу Джо», который специализировался на хороших винах, и купил бутылку «Мондави Каберне Совиньона» 1971 года, которая обошлась ему в тридцать долларов — почти все, что у него оставалось.

Снова оказавшись дома, Чарльз Фрек аккуратно вынул пробку из бутылки, дал вину подышать и выпил пару стаканов. Несколько минут он провел, созерцая любимую страницу «Иллюстрированной книги о сексе», где изображалась девушка верхом на мужчине, затем положил рядом с кроватью полиэтиленовый пакет с красными капсулами и лег на спину с книгой Эйна Рэнда и незаконченным письмом с протестом в адрес компании «Экссон» на груди. Чарльз Фрек усиленно попытался подумать о чем-то высоком и значительном, но не смог — все высокое и значительное заслоняла девушка верхом на мужчине. Тогда он со стаканом «Совиньона» в руке в темпе заглотал все красные капсулы. А уж после этого, когда дело было сделано, Чарльз Фрек снова лег на спину с книгой Эйна Рэнда и письмом на груди и стал ждать.

Вышло, однако, так, что его нагрели. В капсулах были вовсе не барбитураты, как то утверждалось. Там оказалась некая разновидность крутых психоделиков, какую он никогда раньше не пробовал, — вероятно, смесь, недавно появившаяся в продаже. Вместо тихого угасания Чарльз Фрек начал бурно глючить. Что ж, философски рассудил он, вечно у меня так. Мало того что всю жизнь динамили, так и подохнуть нормально не дадут. Учитывая, сколько красных капсул он проглотил, Чарльзу Фреку пришлось столкнуться с тем фактом, что ему предстоит отправиться в длинный глючный вояж.

Следующее, что понял Чарльз Фрек, — это что некое существо из просвета меж измерениями стоит у его кровати и с неодобрением на него взирает.

У существа по всему телу было великое множество глаз, носило оно ультрасовременные, недешевые на вид шмотки, а ростом тянуло метра на два с половиной. С собой у него был также громадный свиток.

— Ты собираешься зачитать мне мои грехи, — предположил Чарльз Фрек.

Существо кивнуло и сняло со свитка печать.

Беспомощно лежа на кровати, Чарльз Фрек продолжил:

— И на это должна уйти сотня тысяч часов.

Сосредоточив на нем великое множество своих глаз,

существо из просвета меж измерениями сказало:

— Мы уже не находимся в земной вселенной. Столь приземленные категории материального существования, как «пространство» и «время», более к тебе не применимы. Ты был переведен выше, в царство трансцендентного. Твои грехи будут зачитываться тебе беспрестанно, посменно, всю вечность напролет. И список никогда не кончится.

Черт бы побрал того торгаша, подумал Чарльз Фрек, и ему захотелось вернуть назад последние полчаса своей жизни.

Тысячу лет спустя он по-прежнему лежал на кровати с книгой Эйна Рэнда и письмом к компании «Экссон» на груди, слушая, как сменяющие друг друга существа из просвета меж измерениями зачитывают ему его грехи. Они уже добрались до первого класса, когда Чарльзу Фре-ку стукнуло шесть.

Десятью тысячами лет позже они добрались до шестого класса.

До того самого года, когда Чарльз Фрек открыл для себя мастурбацию.

Он закрыл глаза, но по-прежнему прекрасно видел многоглазое, двух-с-половиной-метровое существо с бесконечным свитком, читающее все дальше и дальше.

— Тому нижеследует… — бубнило оно.

Ништяк, подумал Чарльз Фрек, хоть вино я достал хорошее.

Глава двенадцатая

Двумя днями позже не на шутку озадаченный Фред наблюдал по третьему голосканеру, как его подопечный Роберт Арктур достает с книжной полки в гостиной его дома книгу — очевидно, первую попавшуюся. За ней что, тайник с наркотой? — задумался Фред и перевел сканер на крупный план. А может, там номер телефона или адрес записан? Он прекрасно видел, что Арктур вытащил книгу вовсе не за тем, чтобы ее читать; Арктур только-только вошел в дом и даже плаща не снял. в нем было что-то странное: одновременно и напряжение, и расслабленность, какое-то притупленное упорство.