Скопец, сын Неба

– А почему он не приехал сам?

– Он проповедует людям скорое пришествие Царства Небесного.

– Как пророк?
– недоверчиво спросила она.

– Он больше, чем пророк, моя госпожа. Он - Мессия. Когда придет его час, он соберет вокруг себя народы. И вы будете рядом.

– Я подожду, - пробормотала Мария.

Больше говорить было не о чем. Юноши сослались на спешку и убрались из плотницкого дома с облегчением.

Их собственная мать ждала их дома и задержала до утра.

– Куда же ехать, на ночь глядя? Завтра и поедете. Дайте мне хоть на вас посмотреть, - попросила она.

Ее интересовала карьера сыновей. Точно ли они получат лучшие места в Царстве Мессии? При дележе власти нужно смотреть в оба глаза. Она помнила, как ее покойных муж Зеведей получал судейскую должность в Иерусалиме от Синедриона. Проныр и завистников было полно. Если бы не покровительство первосвященника Анны, не досталась бы эта должность их отцу. Юноши слушали ее болтовню и скучали.

– Так вам обещаны лучшие места? - допытывалась она.

– Ах, мама, - отвечал ей Иоанн, - в Царстве Божьем все места лучшие.

– Не скажи, сынок. Кто-то ближе к престолу, кто-то дальше.

– Мы всегда рядом с учителем, - успокоил он старушку.

Наконец, братья легли спать в родные с детства постели, а рано утром покинули город-могильник.

Слушая Петра, Иоанн теперь сожалеет о потерянном времени.

– Ну, расскажи, что он говорил? - нетерпеливо он торопит Петра.

Они сидят вчетвером на берегу озера и варят уху в котелке. Уже смеркается. На берегу нет никого кроме них. Слышно, как плещется вода о камни. Пахнет дымом и весной. Андрей приносит масляный фонарь из лодки и подвешивает на куст ракитника, под которым они устроились.

– Я же говорю, как только он начинает произносить свои речи, у меня сразу же в голове становится пусто. Душой я понимаю его слова, но запомнить не могу. Так он еще отчитал меня всенародно.

– Ругал тебя?
– будто радуется Иоанн.

– Ругать не ругал. Но суров был. Вот тебе и добрый пастырь! Лицемером назвал, - вспоминает Петр.

– Лицемером?

– Ну, не меня одного. Он всех лицемерами назвал.

– Кого всех? Ваших горожан? Конечно, лицемеры, - горячо поддерживает юноша.

– Вообще всех людей! Лицемеры правят миром, сказал он. А ты лицемером не будь. И спросил, хочу ли я стать сыном Неба.

– Ну а ты?

– Я сробел.

– Эх, ты. Надо было сказать: конечно, хочу. Жаль, меня там не было. А что еще сказал учитель?

– Андрей, - зовет Петр на помощь, - ты что помнишь?

– Помню: мир - преисподняя, а человек - сатана.

– Да, - вступает в разговор Иаков, - в доме Матфея он тоже говорил, что дом дьявола - душа человека.

– Еще он сказал, что от Святого Духа никто не судим. Как отец не подает своим детям камень вместо хлеба, но любит всех своих грешных сыновей, так Бог любит людей.

– Конечно, так!
– подхватывает Иоанн. - Бог есть любовь Бог - наш Отец. Не всемогущий Господь, но Отец Небесный.

В его сознании откладываются два главных постулата его будущей религии: Бог-любовь и Бог-Отец. Третий постулат о Сыне-Слове придет к нему последним. Карающий Бог Израиля станет милосердным Богом Христа.

Чуть позже под ракитником в отблесках потухшего костра они хлебают уху двумя ложками, которые нашлись в лодке рыбаков: Петр ест с Андреем одной ложкой, Иоанн с Иаковым - другой. Обжигаясь бульоном, Петр рассказывает, как они ездили в Вифсаиду разбираться с Ефремом. Вспыльчивый Андрей так тряхнул старшину, что тот сразу же на все согласился. Чей берег с лодки виден, того и территория. Если берегов не видно, значит, вода нейтральная. Бедолаге с перевязанной головой артель Ефрема возместит ущерб. От братьев Иродов решения не дождешься.

– Ну, а как вы съездили в Назарет?

– спрашивает в свою очередь Петр.

Иоанн пожимает плечами.

– Обыкновенно.

– А как встретила вас мать Иисуса?

– Она встретила… благосклонно. Деньги приняла. Поблагодарила.

– Она живет одна?

– Да нет же! У Марии еще четыре сына.

– Так у Иисуса есть братья?
– удивляется Петр.
– А почему они не с ним?

– Ну, должен же кто-то остаться с Марией, - Иоанн не хочет обсуждать тайны святого семейства.

Это делает вместо него Иаков.

– Учитель не позвал их с собой, - говорит он, забыв, что Иисус и его, и никого вообще не звал с собой.

– Почему?

– Они не верят в него.

– Если мы поверили, почему они не верят?

– Враги человека - домашние его, - заключает Иоанн, и Петр опять вспоминает свою жену.

А еще позже у огородов друзья прощаются после приятного вечера, чтобы разойтись в разные стороны: рыбаки пойдут домой в город, сыны грома – в жилище Матфея. Круглая и серебряная, как денарий, луна с чеканным профилем девы Дианы щедро освещает тракт перед ними и весь ландшафт вокруг, который кажется Иоанну волшебным в этом зыбком свете. Перед ними расстилается на холме спящий Капернаум, перемигивающийся редкими огнями во дворах, а сзади чуть левее спит таможня.

– Приходите к нам завтра с учителем, - предлагает Петр.
– На праздник Пурим.

Он чувствует себя виноватым в том, что не принял предложение Иисуса стать сыном Неба. Иоанн его просветил: от таких предложений не отказываются. Праздник избавления Пурим - хороший повод возобновить разговор о Царстве Небесном.

– Придем, - обещает Иоанн.

– Он не откажется?

– Я его уговорю. А ты не робей. Царство Небесное силой берется.

Оно представляется юноше экзотическим местом, которое окружено высокой стеной с двенадцатью персональными воротами для колен Израилевых. Нужно стучать - и откроется. Если бы ему сейчас сказали, что ключником этих ворот христиане назначат стоящего перед ним Петра, он бы очень удивился.

Вдруг они замечают бредущую меж огородов человеческую фигуру в белом одеянии. Она движется от синагоги прямо на них в полном молчании.

– Эй, кто там?
– окликает Андрей.

Но безмолвный призрак продолжает плыть в лунном свете. Компания робеет и отступает в сторону.

– Кто ты? - сердито повторяет Андрей.

Фигура движется неестественно прямо, будто шест проглотила, и так мягко, словно не касается земли. Они затаивают дыхание. Иоанну приходят на память четырехликие ангелы Иезекииля, двигающиеся на колесах. С такой же нечеловеческой плавностью движется эта белая фигура. Неужели кто-то из небесных обитателей спустился к ним? У существа оказывается знакомый облик. Они с удивлением узнают в нем смотрителя синагоги. Он проходит мимо них с отрешенным видом. Никогда Петр с Андреем не видели на лице истеричного Иаира такой возвышенной безмятежности. “Как слепой, - думает Иоанн, - но идет лучше зрячего”.

– Эй, Иаир, - окликает Андрей, но Петр жестом его останавливает.

Иаир их не замечает, он идет к озеру вслед за лунным светом.

– Вот в ком дьявол, - шепчет Иоанн. - Он луне поклоняется и звездному воинству.

– Идолопоклонник? - удивляется Петр. Он не может поверить, чтобы смотритель синагоги был тайным служителем Дианы.- Нет.

– А кто же еще! - подтверждает Андрей.

– Лицемерный фарисей! - Иоанн возмущен всем сердцем. - И этот человек обвинял нас в кощунстве!

– Он всегда был ненормальный.