Скопец, сын Неба

– Откуда ты это взял?

– Видел вчера.

Цилла верит мужу и приходит в суеверный страх. Она бывала частой гостьей в доме Иаира и его жены. Это они говорили ей, что на ней порча. Ведь с тех пор как она выкинула плод и чуть не померла, ей не удавалось зачать вновь. Она делала щедрые пожертвования в синагогу, совершила паломничество в Храм, обещала Господу посвятить младенца в нашриты, если он ей даст дитя, даже тайком ходила к ворожее за колдовским отпеванием. Но ничто не помогло. Уж не сам ли Иаир навел на нее порчу? Теперь Цилле начинает казаться, что он всегда был ей неприятен, как и ее мужу.

– Говорят, и рыбы уже его поели, - растерянно бормочет она и передергивает тощими плечиками.

– Ужас! Больше никогда не стану есть рыбу.

Петр молча смотрит на нее, дожидаясь, когда она уйдет. Молчат и все остальные.

– Да простит Господь его грешную душу, - с притворным вздохом бормочет женщина. Никто ее не поддерживает. Цилла прощается: - Уж извините, гости дорогие, что помешала вам.

Она уходит так же стремительно, как до этого вошла. Вот они, мужчины, думает Цилла. Черствые и безжалостные. Никакого сочувствия к утопленнику. Хоть бы один выразил скорбь на лице! Каменные сердца. Ей становится жаль несчастного Иаира, а вместе с ним и самую себя, вынужденную жить среди этих бессердечных мужчин. Смотритель синагоги, по крайней мере, сочувствовал ее бесплодию, понимал ее так, как никогда не понимал ее муж. Все жальче и жальче Цилле становится себя. Она начинает плакать.

На второй половине дома никто не вспоминает Иаира. Учитель мог бы, по мнению Иоанна, произнести над свежим трупом поучительную речь о дьяволе, который ведет человека к погибели. Но Иисус ничего не говорит. Он остается холоден к смерти человека, которому пару дней назад на холме у озера сказал, что Иаиру никогда не стать его врагом.

– Учитель, мне хочется спросить, - неуверенно произносит Петр, словно сомневаясь, стоит ли ему поднимать этот вопрос.

– Спрашивай.

– Мы с Андреем вчера и сегодня вспоминали ваши слова на том пригорке. Вы говорили о власти.

– У тебя остались сомнения?

– Да, - виновато признается рыбак - как же все-таки жить миру при полной свободе? Ведь наступит беззаконие, беспорядок, и нарушится все устройство жизни. Как жить без власти?

– Как жить с властью? Вот мерзость!

– Но по-другому нельзя. Власть неизбежна.

– На пути к истине главным препятствием оказывается человек. Все мудрецы мира считают, что искать истину без человека бессмысленно, ибо в каждом из них остается человек. Человеку нужна только человеческая истина. Бесчеловечную истину он не может принять. Об этом я и говорю. Освободись от человеческого. Истину не найти с человеком, истина - против человека!

– Но мир должен жить!

– Должен ли?

– Мир не может погибнуть!

– Почему бы ему не погибнуть?
– с улыбкой вопрошает Иисус.

Петр смотрит на эту улыбку так же, как пять минут назад Цилла смотрела на его безучастное к смерти Иаира лицо.

– Учитель, вы меня пугаете.

– Все очень просто, Петр. Ты должен решить для себя, что тебе важнее: мир без свободы или свобода без мира. И если ты выбрал первое, тебе лучше забыть об истине.

– Но мне нужна истина!

– Вычеркни из своих поисков человека. Ты не человека ищешь, ты ищешь свободу от человека.

– Я не знаю. Может, мудрецы правы: зачем истина, если нет человека?

– Скажи, Петр, какова была первая заповедь на первой скрижали Моисея?

– Почитай Господа Бога своего.

– А какова была первая заповедь на второй скрижали?

– Почитай отца и мать своих.

– Верно. Моисей заботился о человеческом. Когда-нибудь напишут третью скрижаль, и первой ее заповедью будет: почитай власть, ибо она от Бога и от отцов. Возможно, автором этой скрижали станешь ты. Ты будешь отвратителен и мерзок, Петр, в своей заботе о человеческом. И ты благословишь власть, которая именем Бога и родительской любви будет пожирать этот мир, презирая людей. Вот три столба человеческого мироустройства: почтение к Богу, почтение к отцам, почтение к власти. И все мне не нравятся! На этих трех столбах установлен порядок. И никто никогда не скажет, что отцы бывают негодяями, власть - чудовищем, а Бог почти не отличим от дьявола. Вот тебе правда: В Царстве Небесном нет человека. И всем вам придется смириться с этим. Истине нет дела до человека. И это прекрасно!

Вечер подходит к концу. Это чувствуют все разом, и гости начинают собираться. Петр набирается мужества, оттягивая до последней минуты поступок, на который его толкает судьба. Уже Иоанн смотрит на него призывно, уже и Андрей кивает головой, подбадривая брата. Он решается.

– Учитель, Иоанн сказал нам, что завтра вы уходите в Иерусалим.

– Нам пора, - коротко подтверждает Иисус, не делая никаких предложений, как надеялся Петр. Призыв Иисуса снял бы с него последнюю ответственность. Но он не хочет этого делать и вопросительно смотрит на рыбака.

– Мы готовы пойти с вами.

– Петр, туда, куда мы идем, не ходят ради одолжения.

– Вы меня не поняли, - смущается Петр, - я и не думал об одолжении.

– Просто прими решение, нужное тебе, а не другим. Не жертва нужна, а милость. К жертве человек принуждает себя, в милости он свободен. Подумайте до утра, если решите, приходите к дому Матфея.

– Да что тут думать!
– не выдерживает Андрей.
– Конечно, придем.

– Все же подумайте, - заключает Иисус.

Братья провожают со светильниками гостей на улицу. Пес тоже принимает в этом участие. На прощание Иоанн треплет свидетеля своей молитвы по голове. Тот лижет ему руку. Петр почтительно кланяется и благодарит своих гостей за оказанную им честь.

Четверо спутников возвращаются через весь город к таможне.

– Они придут, - уверенно заявляет Иоанн.

Никто ему не отвечает.

– Что-то кости мои разнылись, - говорит Иуда.
– Наверное, к дождю.

Пожалуй, это первая фраза, произнесенная им за вечер.

– Или к дальней дороге, - добавляет он.

– Если тебе трудно идти, возьми завтра осла, - дружески советует Иисус.

– В другой раз я так бы и сделал. Но этот путь я хочу пройти пешком,- с каким-то значением отвечает Иуда,

Иисус понимает его намек и кивает:

– Смотри сам.

Больше они не говорят.

Иоанн во второй и теперь уж точно в последний раз прощается с городом. В Царстве Небесном нет Капернаума! Вот харчевня с вывешенным полотнищем. Вот постоялый двор, где они с Иаковым арендовали коня у Закхея. Вот синагога, где благовествовал Иисус. Вот полуразрушенный амбар, возле которого их чуть не побили камнями. Вот огороды, среди которых плыл призрак Иаира и ушел к озеру. Вот и таможня, родная таможня.

Хмельной Матфей встречает их братскими объятиями. Он непременно хочет всех по очереди обнять и признаться каждому из них в любви. Юношей это забавляет.

– Сыны грома смеются над глупым мытарем, - пьяно восклицает он.
– Они думают, что Матфей напился. Но он не столько напился, сколько рад всех вас видеть. Какой гадкий вечер у меня был! Вот посмотрите, - он широким жестом, качаясь на нетвердых ногах, показывает на свое жилище.

Повсюду следы пиршества и опустошения. Весь вечер мытарь разорял свое гнездо, приобретая новых друзей. Он дарил, оставлял во временное пользование и продавал за гроши. Мебель, утварь, кухонная посуда, пряности, масло, вино - все пошло прахом, как после пожара или потопа. Только ему это не прошло даром. Он напился. Матфей обводит горьким взором свою голую трапезную и разводит руками.