Скоро сказка сказывается

Ночевать нам, разумеется, пришлось под открытым небом. В общем-то, было довольно тепло,

и если бы не комары, я бы, наверно, даже выспалась.

* * *

На следующий день пути мы набрели на заброшенный город. Он был абсолютно цел, не пожжен, не разграблен, золотые купола церквей ярко сияли на солнце, полуоткрытые ворота явно намекали, что мы можем войти. Насколько я помнила отечественные сказки, нас там должно было поджидать какое-нибудь чудо чудное, диво дивное. Или ещё какая гадость.

— Заедем? — спросила я скорее для проформы. Всё равно в нашей компании все решения принимал Кондрат, как самый старший.

— А чего же не заехать, — отозвался вместо него конь. — Заночуем. Может, тут конюшня есть. О-хо-хо. То есть, и-го-го!

В городе было тихо, а к вечеру тишина стала пугающей. Знаете, как в фильмах ужасов перед появлением главного маньяка.

Я зашла в церковь, полюбовалась на мозаику, на старинные иконы. Вдруг откуда-то из глубины здания послышался рёв. Я этого ожидала, поскольку в моих любимых ужастиках именно так всё и происходило, и поэтому почти не испугалась. Во всяком случае, сразу меня не съедят — в этих местах сперва поговорить любят.

Тут прямо на меня выскочил громадный медведь. Я проворно отскочила за какое-то возвышение и выставила перед собой здоровенный подсвечник. Не думаю, что это бы меня спасло, но хотя бы создавало видимость защищенности. Впрочем, с тем же успехом я могла бы закрыть глаза и вообразить, что рядом никого нет.

— Не бойся меня, добрый молодец! — прорычал зверь. — Не медведица я, а заколдованная королевна! Если проведёшь в этой церкви три ночи и ничего не испугаешься, то расколдуешь меня! Я тебя щедро награжу, а если захочешь, то и замуж за тебя выйду!

— Извините, — ответила я, опуская подсвечник и в который раз поражаясьудивительной способности местных жителей не замечать очевидного. Может, мне сарафан с глубоким декольте надеть? — Вряд ли я смогу вам помочь. Я вообще-то тоже девушка.

— Ой, грехи мои тяжкие! — завыла медведица, закрывая морду передними лапами. — Да когда ж это кончится? Когда ж меня расколдуют-то, а?

Внезапно грохнула тяжёлая дверь и появился симпатичный богатырь с аккуратно подстриженной русой бородкой и с внушительной палицей в руке.

— О! Никита! — узнала я его по бороде, поскольку именно она оставила у меня самые яркие впечатления о личности царевича. — Ты как нас нашёл? Ну прямо юный следопыт!

— Ты что ль, спасительница? — прищурился он. — То-то, я смотрю, конь у крыльца больно знакомый стоит!

— Вот вам добрый молодец! — весело сказала я медведице. — Он вас и расколдует, а мне пора!

И я прошмыгнула мимо оторопевшего богатыря на улицу. Не знаю, чего ему тут понадобилось, но вступать в какие бы то ни было отношения с осужденными за государственную измену, в чём бы она ни выражалась, мне не хотелось. Так и меня за компанию пожизненным заключением облагодетельствовать могут, у местных это быстро. Через несколько минут я скакала прочь от неприятного города, ничуть не терзаясь угрызениями совести. Вообще совесть меня угрызать опасается, боится, наверно, зубы сломать.

Вскоре меня нагнали Конрад и волк.

— Может, вон в той деревеньке остановимся? — предложил ворон, выписывая надо мной круги. Эта его привычка наводила меня на мысль, что когда-то он не брезговал прикидываться стервятником. — Там одни старики живут, небось не тронут!

— Дело говоришь! — одобрила я и повернула Воронко к нескольким покосившимся домикам на краю оврага. Старики — это хорошо. Особенно старушки, они пироги пекут. Впрочем, если местные похожи на тетку Нюру, то лучше уж я снова заночую под открытым небом.

Я постучалась в первую попавшуюся избу. На стук выглянула симпатичная старушка.

— Бабуль, пусти переночевать, я тебе заплачу! — попросила я и для наглядности побренчала в кармане золотыми монетами, прихваченными в сокровищнице царя-судьи в качестве компенсации за моральный ущерб. Старушка мне понравилась, а из домика чем-то вкусно пахло. Самобранка самобранкой, но натуральные продукты мне больше нравятся.

Старушка оглянулась, подошла поближе и прошептала мне на ухо с самым заговорщицким видом:

— Пущу, только подскажи, как от солдата избавиться!

— А что такое? — удивилась я, вспоминая, что солдаты в русских сказках обычно невероятно прохиндеистые типы. — Обижает?

— Что ты! — махнула старушка рукой. — Как попросился на постой, так и живёт! Полгода уже кашу из топора варит, все припасы у меня подъел, ирод проклятый! Теперь вот за кувалду взялся…

— Бабка! — послышался из избы чей-то вредный голос. — Тащи масло, а то кувалда твоя больно жёсткая, так не уварится! И дровец прихвати!

— Ладно, — сказала я, чуток поразмыслив, — помогу. Вы, бабуся, идите в дом, как ни в чём не бывало, а я скоро буду.

Когда старушка скрылась, я обернулась к Воронку.

— Ну что, сивко-бурко, подставляй ухо! Сейчас тут такой спектакль будет, что все режиссёры от зависти позеленеют!

— Ты чего задумала? — поинтересовался Конрад.

— Театр одного актёра, — ответила я. — Сейчас увидишь, что может сделать сила искусства с народными массами. Ну, Воронко, давай гримироваться!

Пятью минутами позже ветхую избушку сотрясли несколько сильных ударов в дверь. Правда, стучала не я, а Воронко, копытом, но всё равно получилось неплохо.

— Отворяйте, хозяева! — зычно велела я. — Пустите на ночлег, а не то всё тут разнесу!

— Иду, иду! — заохала старушка, отворяя дверь. — Ох ты, батюшки мои!

Я ступила на порог, подбоченившись и изо всех сил стараясь сохранять на лице нахальное выражение сильной богатырки. Честно говоря, я их ещё не видела и не имела ни малейших представлений насчёт того, как они должны себя вести. Будем надеяться, что бабкин обидчик богатырок тоже не встречал.

Итак, я остановилась, оставив дверь распахнутой. Во дворе рыл землю копытом Воронко, на его седле сидел Кондрат, а волк мирно лежал у ног коня.

— Что вы тут, заснули, что ли? — недовольно спросила я, заходя в избу (для этого мне пришлось нагнуться) и расправляя на себе дорогую кольчугу. Роскошный шишак, изукрашенный жемчугом, я держала в правой руке, а левой придерживала висящий на бедре тяжёлый меч. Признаться, управляться с ним я не умела, но выглядел он внушительно, отбивая всякую охоту со мной связываться.