Скрипач не нужен?

– Да ничего такого, кроме черного цвета в нем нет. Я же говорю, породистыми были далекие предки, а Стамбул наш – натуральная дворняжка.

– Значит, воспитание сказывается.

– Воспитание, это точно, этого добра он от матушки моей получил столько, что на целую кучу котов хватило бы. Ты долго еще собираешься валяться? Завтрак на столе.

– Уже встал, – Олег, действительно скатился с дивана. – А каковы наши планы на сегодня?

– Вообще-то, сегодня у меня занятия… ну, и было бы разумно заняться подготовкой населения к твоим гастролям. Объявления развесить, ребятишек предупредить, педагогов, начальство местное… провести, одним словом, рекламную кампанию.

– Кирюш, а начальство может не надо? – с заметной тоской спросил Олег. – все эти чиновники так любят приемы устраивать, а на них вечно такая скучища!

– На губернаторском ты, вроде, не сильно скучал, – довольно ехидно усмехнулся Кирилл.

– Это особый случай был. Не каждый раз ко мне подваливает молодой нахал, с совершенно диким предложением, у меня на глазах обрабатывает моего же, сверхпрочной закалки администратора, и в конце концов, выясняется, что я и сам, добровольно согласился поехать в какой-то, богом забытый, Тьмутараканск… Какая тут скука!

– Перебор, братец, перебор, – с очень довольным видом укорил его Кирилл. – На самом деле, и ты согласился без долгих уговоров и городок наш не такая уж глушь. А что касается здешних приемов, то ты не тушуйся, наш мэр, если ему придет в голову идея устроить нечто подобное в твою честь, то просто и незатейливо зажарит шашлыки на берегу Волги. И потом, мы со Светкой рядом будем, проконтролируем ситуацию.

– Ну, если ты так уверен… – уже одетый, Олег выглянул в окно, – слушай, а я ведь не найду, где мы вчера умывались?

– Вон будочка, видишь? Там даже душ принять можно. И давай, шевелись, я хочу сам тебя в школу отвести, а у меня через час первый урок.

– Остальные тоже встали? – собственно, из остальных его интересовала только Светлана, но он сформулировал вопрос более деликатно. А что, может она тоже захочет посетить музыкальную школу, где работает ее брат?

– Давно! Отец в мастерской возится, у соковыжималки какую-то детальку заменяет сломанную, а женщины на консервном заводе.

– Где? – Олег даже остановился в дверях. – Что значит, на консервном заводе? – спросил он, почти возмущенно.

– Вообще-то, это шутка у нас такая, – пояснил Кирилл, немного озадаченный такой странной реакцией. – Они столько всего на зиму заготавливают: компоты, соки всякие, одной икры баклажановой под сотню банок… так что, мы летнюю кухню всегда в это время консервным заводиком называем.

Центральный музыкальный лицей города Хвалынска произвел на Олега впечатление самое благоприятное. Двухэтажный купеческий особнячок, памятник архитектуры девятнадцатого века, чистенький и ухоженный. Просторный вестибюль, украшенный портретами деятелей искусства, с краткими биографиями. У окна – большая доска, на которой теснятся газетные вырезки. Олег просмотрел их, хмыкнул, увидев рецензии на свой концерт из Саратовских газет.

Кирилл провел его в концертный зал, довольно большой, со сценой и рядами кожаных мягких стульев на железных ножках. Тут же решили, что через пару часов, когда Кирилл закончит с учениками, они проведут акустическую репетицию.

Заглянули в класс. Там портретов не было, зато на стенках висели плакаты, на которых были изображены основные штрихи и гаммы, а так же расшифровки музыкальных терминов. Очень практично.

Потом отправились в учительскую. Там, Олегу были торжественно представлены директор и три учительницы. Директор лицея, Владимир Васильевич – полноватый, лысеющий мужчина, почтительно взял его руку, не столько пожал ее, сколько бережно подержал в своих ладонях. Дамам, Олег очень элегантно поцеловал ручки. Ольга Семеновна, пожилая, с длинными седыми косами, красивой короной обернутыми вокруг головы, учительница фортепиано, взволновалась и смутилась почти до слез. Она смотрела на него с искренним восхищением и даже пролепетала что-то, на тему: я и не мечтала… А вот молоденькая Марьяна Валентиновна, виолончелистка, только что закончившая училище, с коротко стрижеными, крашеными в ярко-рыжий цвет волосами, и довольно рискованной юбочкой, наоборот, держалась уверенно, даже немного нахально. По крайней мере, глазки она ему состроила весьма недвусмысленно. Третья учительница, теоретик Татьяна Викторовна, тоже смотрела с восхищением. Но заезжая знаменитость ее интересовала мало, девушка была сосредоточена на Кирилле. А тот, под ее взглядом, надувался такой мальчишеской гордостью и такая глупая, нежная улыбка расплывалась по его физиономии, что Олег даже изумился: неужели настолько непосредственные, наивные чувства еще существуют в этом мире среди взрослых людей?

От наблюдения за Кириллом его отвлек Владимир Васильевич. Почти испуганно, он спросил:

– И что, вы действительно согласны дать концерт для учеников и педагогического коллектива?

– Два концерта, сегодня и завтра, – улыбнулся Олег, – и давайте не ограничивать состав зрителей. Пусть будет: для всех желающих.

– Олег Андреевич! – директор прижал к сердцу пухлые кулачки.

– И два мастер-класса, – напомнил Кирилл. Оказывается, Татьяна Викторовна завладела его вниманием не целиком, осталась капелька и для контроля за текущими событиями.

– Разумеется, – кивнул Олег.

– Олег Андреевич! – повторил директор, глядя на него, как на икону. Потом развернулся к своему заместителю, – Кирилл Дмитриевич! – И тут же засуетился, – да что же мы! Чайку, Олег Андреевич? Или кофе? У нас тут конфеты есть, очень хорошие, самарские… Марьяночка, ну что же ты, самовар включи!

– Ни-ни, – остановил этот всплеск активности Олег, – не надо, Владимир Васильевич. У Кирилла Дмитриевича сейчас урок начнется и он был так любезен, что позволил мне присутствовать.

– Ах, Кирилл Дмитриевич – великолепный педагог, удивительный, – пылко сказал директор. – Вам будет очень интересно! Но потом? Чашечку чая с педагогическим коллективом?

– Нам будет очень приятно, – пискнула расхрабрившаяся Ольга Семеновна.

– Разумеется, с огромным удовольствием, – слегка поклонился Олег и обернулся к Кириллу, который успел отойти с Татьяной Викторовной к окну и увлеченно шептался с ней. И Олегу показалось, что их разговор не имел никакого отношения к воспитанию и обучению музыкантов, будущей культурной элиты России? – Э-э… Кирилл Дмитриевич! Нам не пора в класс?

– Что? – очнулся Кирилл, – а, конечно, пора.

– Куда? Ну куда ты так разогнался? – с безнадежностью в голосе спросил Кирилл. – Ну пойми же ты, Санек, это сарабанда! Изначально – похоронное шествие! Да, конечно, со временем она превратилась в классический танец, но в медленный танец! А ты играешь в ритме фокстрота!

Худенький светловолосый мальчик шмыгнул носом и почесал щеку кончиком смычка.

– Я стараюсь помедленнее, Кирилл Дмитрич, честно! А оно, как-то само разгоняется.

– А считать ты не пробовал? Знаешь, как я тебя в первом классе учил: раз-и, два-и, три-и! Ну-ка, давай еще раз, с начала.

– С самого начала? – уточнил Санек.

– А что, начало бывает с середины? – язвительно спросил Кирилл. – Играй и считай вслух, раз-и, два-и…

Олег тихонько сидел в уголке, мысленно благодаря судьбу за то, что занимается концертной деятельностью, а не педагогической. Он бы придушил этого малолетнего Паганини уже через полчаса. Причем парнишка явно способный, тут Кирилл не соврал – хотя играет довольно неряшливо, но руки хорошие и беглость пальчиков впечатляет. Сложность в том, что он явно тяготеет к виртуозным пьесам, а кантилена ему просто не по характеру. Ничего страшного, бывает. Но если он собирается заниматься музыкой дальше, то выучиться играть медленные пьесы ему все равно придется, хочет он этого или нет.