Скрипка дьявола
Шрифт:
Наталия, заглянув через плечо официанта, увидела, что стол, за которым они сидели, только начинают убирать. Она спросила:
— Ничего, если я посмотрю, не забыла ли еще что?
— Чувствуйте себя как дома, — ответил он и посторонился, освобождая проход.
Наталия подошла к столу и, обернувшись к официанту, сказала:
— Простите, я задержусь не больше полминуты.
Он отошел, и Наталия, делая вид, что проверяет, не осталось ли чего на стульях, села за стол, взяла бутылочку с маслом и капнула две капли в единственный стакан, наполовину наполненный
Капли не только мгновенно слились в одну, но и приняли вид вызывающего тревогу зеленовато-желтого глаза, из которого вырвали зрачок.
Стакан принадлежал Арсену Люпо.
17
В это самое время не так далеко оттуда инспектор Пердомо, сидя у себя дома в кабинете, просматривал на экране компьютера основные электронные газеты, пытаясь понять, не просочились ли в прессу какие-нибудь важные данные расследования. К его удивлению, прессе уже были известны все подробности.
ЗА УБИЙСТВОМ АНЕ ЛАРРАСАБАЛЬ МОГУТ СТОЯТЬ ИСЛАМСКИЕ ТЕРРОРИСТЫ, —
гласило большинство заголовков. Упоминалось и о его переводе в центральный аппарат УДЕВ, хотя это произошло всего несколько часов назад; при этом приводился его краткий послужной список, завершавшийся хвалебным отзывом на дело, которое он вел в Эль-Боало.
«Во всяком случае, в этот раз обошлось без вранья», — сказал он себе, ища другие интересовавшие его новости, относившиеся к расследованию убийства Мануэля Сальвадора.
Квартира тонула в полумраке, единственным источником света был экран компьютера, но Пердомо вдруг почувствовал, что за спиной у него кто-то стоит, и вздрогнул. Это оказался потихоньку пробравшийся в кабинет Грегорио, который подглядывал сзади, наполовину спрятавшись за оконными шторами.
— Грегорио! Как же ты меня напугал! Ты давно тут? Почему ты прокрался молчком?
— Мне хотелось узнать, насколько близко я могу подойти, чтобы ты меня не заметил, — ответил мальчик, очень довольный, что удивил отца.
Пердомо поманил его к себе и нежно обнял.
— Тебе интересно играть? В последнее время ты мало занимаешься музыкой, как я слышу.
— По правде говоря, играть одному иногда не так интересно, как играть вместе с кем-то.
— Разве у тебя нет приятеля, с которым ты мог бы играть? Пригласи его как-нибудь домой, и играйте дуэтом.
— Я иногда играю с Начо, но мне быстро надоедает, потому что он играет хуже меня.
— Тебе нужен кто-то, кто мог бы тебя стимулировать, верно? Например, если хочешь продвинуться в теннисе, то ищешь кого-то, кто играет лучше, хотя он заставит тебя побегать.
— Вроде того.
— А твой учитель? Ты не можешь играть с ним вдвоем?
— Могу, конечно, только он тоже играет на скрипке и всегда берет себе более трудную партию, ту самую, которую хотелось бы сыграть мне.
— И что тебе нравится играть вдвоем?
— Ты видел фильм «Хозяин морей»?
— Нет. Это о чем?
— Об одном корабле из британской армады, который преследует французских корсаров в эпоху Наполеона. Капитан судна, это Рассел
Кроу, играет на скрипке, а корабельный врач, его друг, на виолончели, и они развлекаются вдвоем, играя квинтет Боккерини.— Квинтет вдвоем? Как это может быть?
— Не знаю, но вот это мне нравится играть: «Квинтетино» Боккерини из «Хозяина морей».
Посомневавшись, стоит ли говорить, Пердомо все-таки решился:
— Твоему отцу поручено поймать человека, убившего Ане.
— Отлично! — радостно воскликнул мальчик, словно ему сообщили, что его любимая команда заключила контракт с лучшим футболистом сезона.
— Это значит, мне придется общаться со множеством музыкантов, вот я и смогу спросить их, не может ли кто аккомпанировать тебе в твоем «квинтете на двоих».
— Но сначала ты должен посмотреть одну вещь, папа. И пообещай, что не будешь сердиться.
Серьезное лицо Грегорио казалось совсем взрослым. Пердомо представил себя директором банка, который собирается сообщить клиенту, что отказывается предоставить ему кредит.
— Я не могу ничего обещать. Могу только сказать, что бы ты мне ни показал, я буду сердиться гораздо меньше, чем ты на меня, когда я отказываюсь выполнять твои капризы.
Грегорио повел отца в свою спальню и, достав из футляра скрипку, продемонстрировал гриф инструмента, отклеившийся от корпуса в результате удара, который пришелся точно по колковой коробке.
Пердомо несколько секунд стоял с открытым ртом, не в состоянии сказать ни слова.
— Но что случилось? Ты использовал скрипку как спортивный молот? Вот почему я тебя не слышал в последнее время!
— Значит, ты не сердишься, что я уронил ее на пол?
— С каждым может случиться. Ну и я думаю, ты ждешь, что я отдам ее в ремонт, верно?
— Да, конечно, — сказал мальчик не очень уверенно. — Но должен тебе сказать, папа, это недешево.
— Пусть это тебя не беспокоит.
Видя, что сын хочет еще что-то сказать, но не решается, Пердомо спросил:
— Скажи-ка, а это не уловка, чтобы я купил тебе новую скрипку?
— Нет, папа.
— Тогда почему у меня странное ощущение, что ты рассказал мне об этой поломке не все?
— Это произошло в метро.
— Я говорил тебе, что не против, чтобы ты ездил в метро, во всяком случае, когда ты не один. С кем ты ехал?
— Ты не понял, папа. Я не ехал в метро. Я играл.
Пердомо ответил не сразу, потому что не был уверен, что хорошо расслышал, и попросил Грегорио повторить, что он сказал.
— Погоди, погоди, мой сын тринадцати лет играл в мадридском метро, чтобы ему бросали монетки? Когда это было?
— Это было не ради денег, а на спор. Ты согласен, что когда Джошуа Белл…
— Кто?
— Скрипач-виртуоз из Штатов. У него Страдивари. И он решил сыграть в метро в Вашингтоне, чтобы выяснить, сколько народу остановится его послушать. Он только что три дня подряд собирал полный концертный зал в Бостоне, несмотря на то что билеты стоили по сотне евро. Но в метро около него почти никто не остановился.