Скрипка синьора Орланди

В голове сами собой завертелись слова: "Дьявол! Волшебство! Колдовство!" и как будто издалека одновременно он слышал слова полковника:

– Итак, ты попал в эту комнату через окно. Отлично, вот и аккуратненький вырез. Ты знал, что братва придет за скрипкой, набрал номер милиции, вызвал наряд. Это ты сделал молодцом. А потом достал из кармана свой генератор. Поставил его где-нибудь в сторонке. Вошли бандиты, ты снял со стены скрипку, стал отвлекать их внимание игрой, вскоре они схватились за уши и так далее. Только скажи, как это тебе самому не стало дурно? Уши, наверное, чем-нибудь заткнул?

Володя, почти не слушавший полковника, успел, однако, заметить, что его замечание о заткнутых ушах очень остроумно и делает честь его проницательности, но вдруг случилось то, чего никто не ожидал - комната наполнилась звуком скрипки! Он был резким и громким, а мелодия была хоть и медленная, но взволнованная и страстная. Скрипка звучала одиноко - ни оркестр, ни фортепьяно не сопровождали текший со всех сторон комнаты звук. Это было нечто фантастическое, сказочное. Володя видел, что и полковник, и оперативники невольно слушают скрипку с наслаждением, с какими-то просветленными, помудревшими лицами, не думая даже, откуда появился звук.

Сам Володя, встревоженный, ждущий опасности (он сразу узнал в звучащем инструменте скрипку Орланди), обвел гостиную взглядом и увидел в углу дорогой музыкальный центр. Его лампочки мигали. Каким образом включился центр, почему заработал в тот момент, когда в комнате появились непрошеные гости, Володя не понимал. На всякий случай он быстрым движением обеих рук забил пробки из жевательной резинки поглубже и сделал это вовремя. Милиционеры изменились в лицах, выражение восторга уступило место гримасе ужаса и муки, они схватились за уши, стали раскачиваться из стороны в сторону, потом сели на корточки и наконец свалились на ковер.

Володе тоже было не по себе. Чтобы прервать мелодию, которая могла погубить их, он, качаясь, двинулся к музыкальному центру, но, не дойдя до него двух шагов, тоже рухнул на пол. Сквозь плотно забитые резиной уши все же пробивались звуки губительной мелодии, и только одно желание переполняло сейчас Володю - вернуться домой, к родителям, и никогда больше не выходить из своей квартиры. Сквозь неплотно сжатые веки он видел, как мимо него промелькнули чьи-то ноги. Володя с трудом открыл глаза и увидел спину уходящего мужчины. Музыка между тем уже не звучала. Хлопнула входная дверь, и сознание Володи постепенно прояснилось.

Уже дома он вспоминал, как с невероятным усилием воли поднялся на ноги, подошел к телефону и вызвал "скорую помощь", как потом открыл дверь врачам и как те хлопотали над лежащими на полу милиционерами. Они пришли в себя довольно быстро, но происшедшее с ними помнили плохо. Уже сидя за столом в отделении милиции, "мышиный король" сказал Володе:

– Черт знает что творится! Ну я же отлично помню, что ты ничего не трогал, даже не отходил от меня ни на шаг! Но как же тогда эта музыка включилась? А кто выключил центр потом? Нет, я со своими спецами по акустике поговорю. Может, на самом деле звук скрипки как-то может влиять на психику? После чего полковник добавил: - Ладно, иди. Задерживать тебя пока не за что, хоть ты у нас и на подозрении!

И Володя покинул отделение милиции с таким счастьем и облегчением, с каким, наверное, не покидал стены замка Иф Эдмон Дантес.

10

ТАКОЙ ТИХИЙ И ТАКОЙ СТРАШНЫЙ ЗВУК

Володе в ту ночь приснилось, что на большое поле выкатывают то ли телегу, то ли тачку с огромным таким милицейским свистком, и в этот свисток начинает дуть человек в форме, очень похожий на полковника Громова. И дует он так яростно, что едва не лопаются щеки и свист получается очень сильный, как у Соловья-разбойника. И тут появляются военные неизвестно какой державы, но за плечами у них не автоматы, не винтовки, а скрипки. Они хватают их наперевес и быстро-быстро двигают смычками, и от этих звуков телега со свистком уносится куда-то и пропадает. Очень смешной сон...

Все, что случилось с ним в квартире Решетова, в том или ином виде, в разных картинах и формах, повторялось в Володиных снах на протяжении нескольких дней.

В тот же злосчастный день он еле приплелся домой. Голова разрывалась от боли, и только дома, сунув руку в задний карман джинсов, он вытащил предмет, которого не было у него, когда братва уводила его на дело. А вытащил Володя из кармана кассету для магнитофона и долго вертел её в руках, силясь понять - как она попала к нему и когда? Он прекрасно помнил, как выворачивал карманы в отделении милиции, как доставал из кармана жвачку, а вот кассеты припомнить не мог. Только вложив её в магнитофон и включив его, Володя сразу же догадался, как она попала к нему: на пленке был записан звук скрипки!

Да, он потерял сознание, когда рванулся к музыкальному центру, чтобы остановить музыку, но теперь понял, что как-то в бреду дополз до аппарата и не только выключил его, но и извлек кассету. Потом он вспомнил ноги какого-то человека, вспомнил его спину и подумал со страхом: "А может быть, это он, черт, а не коллекционер, положил мне кассету с мелодией в карман? Только зачем он это сделал? Неужели хочет, чтобы и я пользовался властью, которой когда-то обладал Орланди, делая свои чертовы скрипки?"

Володя мгновенно выключил свой магнитофон, запрятал кассету подальше и несколько дней не выходил из дома. На улице сияло раскаленное до белизны июльское солнце, а он все сидел в квартире. Странно, но рок ему слушать не хотелось, и мальчик все чаще включал старинную музыку - она и успокаивала его, и наводила на добрые мысли. Случившееся с ним в тот день уже представлялось каким-то бредом, и только сновидения напоминали ему о большой радости и о большом страхе, пережитых в квартире коллекционера: когда он без единого удара уложил на пол трех парней-бугаев и когда уложили его.

Звонок телефона прозвучал в прихожей резко и противно. Звонили настойчиво и нетерпеливо. Володя досматривал смешной сон про свисток и солдат со скрипками, поэтому побежал к аппарату неохотно. Звонила женщина:

– Мне нужен Володя Климов.

– Да, я у телефона.

– Володя, звонит дочь Виктора Васильевича Переделко. Вам нужно ко мне приехать. Срочно. Ваш заказ, к сожалению, готов. Вы помните наш адрес?

– Да, помню, а почему же "к сожалению"?
– спросил Володя, но на том конце провода или не захотели отвечать, или просто прервалась связь. Во всяком случае, Володя услышал короткие гудки и, ошарашенный, испуганный, пошел одеваться.

Ехать за скрипкой ему не хотелось, и он с досадой вспомнил, что зачем-то оставил Переделко свой телефон, хотя этого можно было и не делать. Жаль было расставаться с деньгами, но главное - Володя испытывал какую-то боязнь - его сейчас отвращало все, что имело отношение к скрипкам. И вдруг его будто хлестнула мысль: "Что, не хочешь быть всесильным? Ну, пусть не всесильным, а способным расправиться с тремя мордоворотами?" И он стал быстро собираться.

Когда он позвонил в знакомую квартиру в доме на набережной Фонтанки, то открыл ему не здоровяк старик, а хрупкая женщина лет сорока с умными, внимательными глазами и скорбно опущенными уголками рта.