Скрытое Пространство Темного Лордона

Удар, а потом еще три. Мои глаза были крепко зажмурены, и лишь острые струи воздуха около моей головы напоминали об опасной близости заточенного металла.

— Стивник, очнись! — осторожно прогнусавил рядом знакомый голос. — Ты хочешь ее, к Лордону, искромсать?

Странное онемение разлилось в области сердца, а еще невозможность пошевелиться — одно движение, и слева жгла боль. Ноги подкосились, и, царапаясь голой кожей спины, я медленно сползла по стволу на землю.

— Предлагаешь ее отпустить? Может еще и ВЫХОД показать? — насмешливо поинтересовался Стивник.

— Нет, конечно, — поспешил возразить Зигмунд. — Просто не вижу необходимости в убийстве!

— Не ты ли еще час назад пытался скормить ее Грэйзу? — хмыкнул бархатный голос.

— То было совершенно иным. Ради зрелища и интереса. А ты пытаешься просто так ее убить. Ради убийства.

— Ну не зря же меня прозвали: Стивник-Жестокий Меч! — переведя ставший почти нормальным взгляд на сникшую у земли меня, очаровательно улыбнулся он.

— А еще в народе поговаривают, что ты и есть — сам Лордон! — кивнул Зигмунд, — мало ли кого как прозвали, лишней рабыни не нужно тебе? Флер подаришь, в качестве свадебного подарка!

Вдыхая по маленькому глоточку воздуха, пытаясь успокоить разболевшееся сердце, я все гадала, почему вдруг принцы поменялись местами, и кровожадный Зигмунд теперь на моей стороне? Перспектива быть отданной кому-то в качестве рабыни в тот момент не пугала. Гораздо страшнее было находиться в непосредственной близости меча этого «прекрасного» психопата.

— Встань! — рявкнул Стивник, сверкнув антрацитовыми глазами. — Добрый я сегодня. А тебе теперь следует каждый день, до конца жизни молиться за Зигмунда. До сих пор ты дышишь только благодаря ему!

На трясущихся ногах, опираясь на ствол, мне кое-как удалось подняться. Движением фокусника Стивник вытащил длинный кусок грубой веревки из полы расшитой накидки и приказал:

— Вытяни руки!

— Не надо! Я не сбегу! — тихо, но настойчиво просила я.

— Не повторяю дважды! — рыкнул прекрасный принц.

Он развернул меня лицом к дереву, быстро завел назад руки и связал запястья, опустился к лодыжкам, их постигла та же участь. Легонько приподнял, как котенка, и понес в сторону повозки. Зорко наблюдавший за всем этим Зигмунд, поплелся следом.

Как-то странно он меня связал. Я ожидала новую порцию боли от перетянутых канатом запястий, но таковой не последовало — веревка не причиняла никакого дискомфорта, более того, она едва держалась, создавая лишь видимость хорошего узла.

Догадавшись, что связывание было всего лишь фикцией, я непонимающе уставилась на несшего меня принца. Что за черт? Черные антрациты резанули по глазам, спустились на губы, задержались там, а затем вновь уставились на меня. Эти очи никак не могли принадлежать двадцатилетнему юноше, вероломно умертвляющему невинных девушек направо и налево. В них была вековая мудрость, а посему, вечная тоска и проклятие долгой жизни.

Чернота его глаз окутала все вокруг, и лишь отблески тусклого света хмурого дня мерцали, точно звезды. Стало тепло и умиротворенно. Не осталось прошлого, с его проблемами, страхами, болью. Был один только этот миг: бликующая темнота и принц, напротив меня. Он, словно хотел что-то сказать, но так и не решался, лишь смотрел с неимоверной, физически ощущаемой тоской.

Что творилось со мной в тот момент! Меня влекло к нему, а мысленный портрет Макса, вдруг размылся, расфокусировался на фоне этих мудрых острых глаз. Одновременно мы подались на встречу друг другу, заключая в объятия, ощущая сердцебиения, тепло, запахи. Затем Стивник слегка отстранился и вновь заглянул мне в глаза:

— «Не уходи, прошу!» — прочитала я его мысль, и прежде чем успела ответить, пришла новая: — Беги от меня! Я не тот, кем кажусь! Погибнешь, если останешься!

Волшебство закончилось так же внезапно, как и началось: чары рассеялись, едва Стивник отвел глаза. Я вновь очнулась в холодном сером дне, прислоненная им к повозке.

— Несите покрывало! — рыкнул он материализовавшемуся рядом стражнику.

Охранник поспешил к остальным лошадям, схватил грубое шерстяное одеяло и с почтением отдал в руки наследному принцу. Стивник ловко закутал меня в шерсть, точно в кокон, и помог залезть за решетку. С трудом пыталась не смотреть ему в глаза, но наши взгляды все равно пересекались.

"Что вообще происходит?" — мысленно недоумевала я. — "То защищает, то под замок бросает, то мечом прямо у лица размахивает…"

Стивник медленно развернулся и побрел к своему коню. Казалось, его прямая королевская спина немного сникла и сгорбилась. Со стороны он теперь напоминал хорошо пожившего мужчину, придавленного грузом ответственности.

Кони тронулись. Тепло одеяла согревало. Рана после насильственных прикосновений Стивника больше не тревожила. Есть хотелось, но не так сильно. От монотонного цокота копыт и поскрипывания деревянного каркаса повозки меня начало клонить в сон.

Проснулась я на закате: лес стремительно редел, вдалеке показалась высокая каменная стена, обнесенная рвом, и монументальный подъемный мост. Словно я рассматривала сошедшую с учебников истории иллюстрацию въезда в средневековый город.

По стремительно опустившемуся мосту мы заезжали уже в сумерках. У ворот мерно покачивались на ветру, казненные на виселице, преступники — наглядно демонстрируя силу власти и назидая, дабы отбить охоту к плохим делам. Было очень жутко. Я зажмурилась и открыла глаза лишь спустя время. Не дай бог такое приснится теперь…

Панорама города радовала взгляд одноэтажными покосившимися домишками и высокими, с добротной красной черепицей, сооружениями. Флаги на возвышениях алели охряными и пурпурными цветами. Загорались первые вечерние огни. Широкая стрела водной глади реки пронзала город ножом, словно торт «графские развалины», деля его на две неравные половины.

После сна голова налилась тяжестью, а тело затекло от долгого лежания в неестественной скрюченной позе. Живот сжимало от голода, во рту же опять все пересохло. А воздух! Воздух был каким-то странным, волшебным и… чистым.

"Бензином здесь и не пахнет, — с удивлением подумалось мне, — в прямом и переносном смыслах!"

По булыжной мостовой кованые копыта цокали оглушительно громко, возвещая бросавшимся врассыпную прохожим и другим экипажам, что едет королевская свита.

Огромная, неестественная луна медленно выплывала из-за изломанной незнакомыми горами линии горизонта. Принцы и их спутники застопорили лошадей около двухэтажного деревянного сооружения, равномерно освещенного факелами, на манер ночной подсветки, густо увитого плющом и оформленными цветами подоконниками. Из окон лился живой свет, слышалась струнная музыка, смешки, гомон мужских голосов и счастливый визг женских. А уж какие ароматы жареного на костре мяса и печеных овощей витали в воздухе!