Скрытые чувства

— Я не совсем понимаю, — призналась я, — какое отношение это имеет к Фелисе.

Берговиц положил ладонь на спинку дивана и побарабанил пальцами.

— Объясню. — Его взгляд снова вонзился в меня, только на этот раз по-деловому пристальный. — Моя дочь любит всякие… Назовем их странными сборищами. Об этом известно всей Уне, если не всему Кирону. И вдруг эта надпись появляется там же, где была Фелиса.

— Она туда не собиралась! — возразила я. — Из-за вашего с ней уговора. Это было спонтанное решение. Кто мог знать, что она туда придет?

— Ты же как-то отыскала ее. Поверь, у журналистов тоже есть свои каналы.

М-да. Прат. Киррин Марпич. После истории с Летицией не удивлюсь, что сдать Фелису папарацци мог кто-то из знакомых и якобы друзей девочки.

— Но надпись… Это могло быть просто совпадением?

— Я не верю в совпадения, Лилиан. Тем более что вторая надпись буквально сверкала на автомобиле участника уличных гонок. Гонок, на которых присутствовала Фелиса. Тогда размах был меньше, большинство присутствующих посчитало это шуткой, не имеющей никакого отношения к политике. Плюс участие дочери в этой авантюре перекрыло ту новость. Но на этот раз кто-то знал, что сегодня Фелиса появится на Четвертой пристани и приведет за собой шлейф журналистов. И воспользовался этим.

Все это не укладывалось в голове. Неуловимые революционеры, преследующие Фелису Берговиц. Точнее, не Фелису, а собственные, пока что неясные цели. Почему-то вспомнилась девчонка-эмпат, которая мне помогла. Кари. Кажется, так ее назвал парень, что был с ней.

«Это совсем не твой уровень», — сказала она. Значит, уровень Кари (если это ее настоящее имя) выше моего, и она вполне могла, как выразился Ладислав, раствориться в толпе. Вероятно, после всего им сказанного у меня просто проснулась паранойя и, возможно, стоит о ней рассказать?

Я попыталась вспомнить ее лицо, но почему-то не смогла, будто его навсегда стерли из моей памяти. К тому же рассказать про эту Кари означало признаться в своей несостоятельности как эмпата. К этому я точно не готова! По крайней мере не сейчас, не сегодня.

— Ты думаешь, они хотят навредить Фелисе? — тихо спросила я, глядя Ладиславу в глаза.

Мне Кари ничем не навредила, наоборот — спасла от выгорания и головной боли.

— Я не знаю, чего хотят эти люди, и в этом проблема. Но фанатики способны на многое, у них нет границ.

— Люди? — переспросила я, зацепившись за это слово.

— Конечно, люди, — жестко припечатал мужчина. — Те, кого зацепил закон.

И опять внутри ощутимо кольнуло раздражение.

— Но я человек, Ладислав. И мой брат — тоже человек.

— А я не говорил, что все люди плохие, Лилиан.

Кажется, его это тоже задело, потому что кулаки сжались, во взгляде снова появился пронизывающий холод. Я даже поежилась, но раздражение никуда не делось.

— Давай закроем эту тему, — внезапно предложил ящер, расслабившись и потянувшись ладонью к моему лицу, — и вернемся к…

— К обсуждению дня рождения, — снова перебила я, отодвигаясь куда подальше. Потому что не готова к новым прикосновениям. Еще больше не готова, чем к признанию себя эмпатом-импотентом.

— Его лучше отменить. У меня достаточно врагов и явных, и скрытых. Поэтому я предпочитаю перестраховаться.

— Я все понимаю, — вздохнула я, соглашаясь. Кажется, моя разумная часть все-таки победила чувственную, которая желала видеть девочку счастливой. — Но у тебя есть возможность сделать праздник безопасным. Охрана, эмпаты. Может, устроить его не с таким размахом, но все же устроить. Подумай об этом, пожалуйста.

— Хорошо, — согласился он. — Я подумаю. А теперь…

Ладислав снова потянулся ко мне, и я взвилась с дивана:

— А теперь мне пора спать! День выдался чересчур насыщенным.

Может, это малодушие, но я действительно не собиралась возвращаться к теме нашего взаимного хотения. Яростный взгляд Берговица сообщил мне, что он придерживается совсем другого мнения. Всего один взгляд, после чего мужчина снова закрылся, нацепив маску сдержанности, и неожиданно предложил:

— Я покажу тебе твою спальню.

Такой вариант меня устраивал. Еще как устраивал! Поэтому я поспешила вперед, только чтобы побыстрее остаться одной. Без его волнующего присутствия.

Правда, успела сделать лишь несколько шагов по коридору, когда Берговиц позвал меня:

— Лилиан.

Повернувшись, увидела, что мужчина открыл дверь в комнату, соседствующую с его кабинетом.

— Фелиса говорила о спальне поближе к ее комнате.

— Зато эта в разы лучше. Ты сама призналась, что устала.

Подловил!

— Хорошо.

Я действительно устала, чтобы еще и спорить, поэтому вернулась и хотела шмыгнуть в свои апартаменты. Но не успела протиснуться мимо: ящер обнял меня за талию, прижав спиной к своей груди и уткнувшись носом в мои волосы. Надо было вырваться, а вместо этого у меня едва не подкосились ноги от его близости. Так остро я почувствовала его. Как никогда и никого.

— Не думал, что ты такая трусишка, — прошептал Берговиц, задевая губами мое ухо.

Вроде даже ни глотка вина не сделала, а накрыло, как от целой бутылки.

— Я не боюсь, — хрипло возразила я.

— Тогда почему не хочешь ответить мне?

И правда! Нужно расставить все точки над i раз и навсегда.

Он не выпустил меня из объятий, и так было даже лучше. Я смотрела на белоснежную дверь, а не в бездну, которая могла заставить меня поколебаться.

— Ты прав. И я говорю — нет.

— Нет?

Вот теперь меня осторожно развернули к себе, и пришлось задрать голову, чтобы смотреть ящеру в лицо. По-хорошему, лучше бы еще и отпустили, чтобы я смогла отстраниться, но пока выбирать не приходилось.

— Как и сказала раньше, я предпочитаю мыслить рационально. Да, ошибки тоже совершаю, но стараюсь их тут же исправлять. В общем… — Глубоко вздохнула, прежде чем продолжить: — Ты мой босс, и между нами ничего не может быть.

— Я не твой босс, — поправил Ладислав, припоминая наш шуточный разговор.

Вот только сейчас мне совсем не хотелось шутить.

— Ты тот, кто меня нанял и кто платит мне зарплату.

— Менее чем через месяц Фелиса станет совершеннолетней и сможет самостоятельно распоряжаться своим наследством. А значит, платить будет она, и я не буду иметь к этому никакого отношения.