Скучающий джентльмен

Вдруг пальцы механической руки дёрнулись, внутренняя система особой охраны здоровья возвратила девушку к жизни. Главной проблемой при этом всегда становился тот факт, что система интегрированного компьютера бросала все силы на осуществление спасательных программ, полностью отключая прочие функции. И человек, устойчивый к стрессу не в силу своей личностной силы, а благодаря чипам, встречал, возможно впервые в жизни, настоящий страх и настоящую боль. И это было ужасно, лицо её исказилось в кошмарном крике, глаза бешено дёргались, будто пытаясь найти того, кто может спасти от того, что случилось. Артур бросился к ней, прижал к своему громадному телу, она тряслась, что-то будто бормотала, но не было слышно ничего, кроме того, как мрачно и тихо оседает пыль.

И в этот момент в одном из далёких переулков появилась странная и чужая фигура, излучавшая своё извращённое счастье. Безумная улыбка, не хитрая, не злорадная, а просто мерзкая, принадлежащая человеку, который искренне верит в то, что в мире прав только он и никто иной, что он нашёл путь, которым следует следовать всем и он поведёт их по этому пути, захотят они того или нет. Он вскинул руки и в громогласно завывании проявились слова:

– Братья и сёстры, божьи творения...
– но он не смог сказать ничего более, монах, всё ещё прижимая несчастную жертву теракта, как ребёнка, вошёл металлокерамическими острыми костяшками кулака в челюсть фанатика. Тот отшатнулся и, видимо, зубы, или их осколки, разорвали на большой скорости нёбо и часть гортани, человек с умоляющим видом стал захлёбываться, откашливая кровь на серое полотно искусственного пола, он упал на колени и посмотрел вверх, на своего палача. Приговор был вынесен.

***

Он слышал обо всем, что произошло в "Джунглях", и был страшно зол. Порой Сергей жалел о том, что не поставил противострессовые имплантаты, да только нельзя было их ставить, не ему, не с его работой. Он хотел рвануться туда и придушить каждого, кто был причастен к взрыву, он не хотел, чтобы так было, всё должно быть правильно, иначе нет смысла в том, чтобы быть. И самое мерзкое, что он ощущал - осознание собственной косвенной вины в произошедшем, если бы Аристарха не взломал тот псих из информационного пространства, то не было бы и теракта, если бы Сергей не заявился в общество благоверных постхристиан, то взламывать их главу не было бы и смысла. Это была иллюзия вины, и джентльмен это прекрасно понимал.

Покачиваясь, он ехал в вагоне верхнего метро, поезда которого проносились меж небоскрёбов делового центра. Был ещё один человек, к которому следовало заглянуть. В одном из высоких зданий, мрачно нависая над столом, сидел человек, взгляд которого был полон такой светлой и незамутнённой ненависти, что подобной чистоте позавидовал бы и сам Сергей. На виртуальной панели, обрисовывавшей условную полусферу вокруг пользователя, находились многочисленные информационные панели, выдержки из СМИ и небольшое окошко с видео, видео повествовало о том, как хмурый будущий гость в чёрных очках терпеливо колыхался в такт движениям поезда. Человек в высоком здании ждал.

Как только отслеживаемый поменял локацию, видео зашуршало и сменило угол обзора, мир полнился камерами, взломать их не составляло особого труда, впрочем, некоторые из них не было необходимости подвергать подобному насилию, они предоставляли информационный поток близлежащим офисам для обеспечения безопасности. Это было частью системы социальной безопасности. "Джунглям", можно сказать, всегда не везло с безопасностью, слишком много людей, слишком много информации, слишком много всего, что должно быть отслежено, возмутители спокойствия и в эпоху доступа к любой информации нашли способ преодолевать защитные барьеры - перегружать сети информацией так, чтобы компьютеры начинали испытывать трудности с обработкой данных. Тогда появлялся шанс, человек может найти проход даже там, где его, казалось бы, нет. К несчастью, это, как правило, относится к проходам, которым не следует быть найденными. Уже совсем скоро ведущие компании по разработке и производству всевозможных чипов, процессоров и прочего оборудования обещали увеличить мощности своей продукции, но имелась другая проблема - мощности информационных потоков тоже становились всё больше и больше.

Хозяин кабинета в небоскрёбе потянул рычажок, регулировавший прозрачность кабинета так, чтобы стены-стёкла стали непрозрачными, после чего круто развернулся и продвинулся так, чтобы оказаться прямо перед входом в помещение. Прошло некоторое время и белая панелька, находившаяся на уровне ручки двери, замигала красным, был произведён запрос на открытие двери. Мужчина улыбнулся и набрал в интерфейсе, открывшимся на оголённом запястье механической руки, пароль. Несколькими мгновениями позже, глаза, отчасти скрытые линзами очков, встретились с ядовито-янтарными зрачками, мужчина протянул руку.

Сергей, в который раз видел этого странного человека в инвалидном кресле, который мог позволить себе присобачить хоть тысячу искусственных ног, но не стал делать этого, и каждый раз несколько первых мгновений впадал в ступор, пока тот с преспокойным лицом разворачивался и отъезжал к месту своего обычного пребывания - за огромный стол со стеклянной поверхностью. Гость видел многое, за то время, что он ездил по миру, да и по территории самой родной Корпорации, но ни один офис, ни в одном другом месте не был настолько заполнен различными автоматизированными приспособлениями, причём, все те возможности, которые будто бы витали в воздухе и овеществлялись, умещались в не слишком большом количестве компактных устройств.

– Проходи, присаживайся, - доброжелательно произнёс человек со странным механическим голосом, который так не соответствовал его слишком живому лицу.

– Благодарю, - Сергей сел на ближайший стул, так как знал, что нет, в сущности, никакой разницы, где он разместится, хозяин здания будет слышать всё и видеть всё, что касается его гостя.

– Неплохой парень, этот Артур, жаль только, что так рано он познакомился с ужасами прошлого, бедный-бедный мальчик, - невиданно честная улыбка была ответом на выражение непонимания, сформировавшегося на лице джентльмена.
– Попасть в эпицентр взрыва и увидеть всех этих несчастных людей, жаль его, - он будто бы покачал головой с искренним сочувствием.

– Что ж, ты всё знаешь, не томи, выкладывай, что хочешь сказать и что знаешь, - обычная благосклонная культурность Сергея Юрьевича куда-то пропадала рядом с этим его знакомым, и, как правило, ещё долго не возвращалась. Невозмутимое гладковыбритое лицо, которое никак нельзя было уличить в откровенной хитрости, бесило сильнее любой тупости.

– Ян Рудень и Марта Петровская де-факто интегрировали свои сознания через систему фрагментации, это влетело твоему дорогому другу и бывшей подчинённой в копеечку. Похоже, у них всё достаточно серьёзно, и, видит система наблюдения, они что-то затевают, - человек снова улыбнулся своей многозначительной блестящей улыбкой.

– И это всё?

– Нет, всё куда интереснее. Есть основание полагать, что наш милый агрокультурный выкидыш затеял материализовать самого себя, причём, сделать это в весьма и весьма брутальной форме. Я, если что, про нашего милого дракончика с неприятно-токсичными зелёными глазками, - собеседник любил косвенно сообщать информацию, очень не к месту, как правило.
– И твои будущие очень близкие друзья к этому отчасти причастны, - он улыбнулся ещё шире.

– Какие это будущие друзья?

– Услышав о будущем, не смотри в него, это лишает тебя удовольствия жизни. Я сам уже давно воздерживаюсь от взоров в своё и только потому живу не так печально, как мог бы.

Этот человек, престранная фамилия которого была Хрустальный, знал, возможно, обо всём, что могло и должно было случится, но упоминал только о том, что точно касалось его собеседника или собеседников, что же касалось прочего - он предпочитал молчать. Так или иначе, Сергей рано или поздно узнал бы и о Яне, и о террористах, и о многом, многом другом, что было раскрыто при более ранних встречах, но на это потребовалось бы время, а при бешеном темпе жизни с пропорциональными возможностями постижения окружающего мира было страшным преступлением препятствовать процессу познания. Человек в инвалидной коляске мило улыбался и хитрецки щурился, давая понять, что сказал всё, что хотел.