Скучающий жених

– Надеюсь, что вас это не огорчает, – ответила Лукреция.

– Ни в малейшей степени, – заверил он. – Я всегда рад неожиданному.

– Будем надеяться, что вы и впредь не измените себе, – заметила Лукреция загадочно.

Они ехали быстро, такая езда мало располагала к беседе. Лукреция даже решила, что маркиз вознамерился добраться до Дувра в рекордное время, хотя обычно этот путь занимал почти четыре часа.

Когда они подъехали к небольшой придорожной гостинице, находившейся в живописной деревушке, половина пути была позади.

Они одолели эту часть дороги за довольно короткое время: взглянув на часы, маркиз увидел, что было лишь половина четвертого.

– Если мы не будем надолго задерживаться здесь, то сможем добраться до места к половине седьмого.

– Вы управляли лошадьми великолепно, – с улыбкой сказала Лукреция.

Грум помог Лукреции спуститься с фаэтона, и она направилась к гостинице.

Жена хозяина в нарядном чепце по последней моде проводила Лукрецию на второй этаж, в спальню.

– Надеюсь, ваша светлость найдет здесь все, что требуется, – сказала она почтительно. – К сожалению, мы не развели огонь в камине.

– Это и не нужно.

– Трубу чинят, миледи, – словно извиняясь, пояснила хозяйка гостиницы. – Эта комната наполнялась густым дымом, даже когда мы разводили огонь в своей комнате внизу. Я надеюсь, ваша светлость не замерзнет.

– Конечно нет, – успокоила хозяйку Лукреция. – Мне надо только умыться.

– Если потребуется что-нибудь еще, так вы, миледи, просто позвоните в колокольчик.

– Непременно так и сделаю, – пообещала Лукреция.

Женщина, поклонившись, удалилась. Снимая шляпку, Лукреция прошла к умывальнику и увидела приготовленный начищенный медный кувшин с горячей водой.

Едва она хотела взять кувшин, чтобы налить воды в фарфоровый таз, как до нее донесся из-за двери голос маркиза:

– Эстер, какого дьявола вам здесь нужно?

Лукреция в недоумении обернулась и услышала, как женский голос с придыханием произнес:

– Я должна объясниться с вами, Алексис. Вернее, вы должны объясниться со мной.

Лукреция не могла поверить своим ушам: голоса были слышны так явственно, словно разговаривали в этой комнате. И тут она вспомнила, что сказала хозяйка: камин чинили и меняли трубу.

Часть кирпичей была вынута, поэтому стало понятно: маркиз разговаривал с леди Эстер в комнате этажом ниже.

– Как вы решились на такой недостойный поступок? – сурово сказал маркиз. – Вы не должны находиться здесь.

– Я рано покинула прием. Я хотела вас видеть и предположила, что именно здесь вы будете менять лошадей.

– Вы должны немедленно уехать, – жестко сказал маркиз.

– Вы обманули меня, Алексис, и вы не дали мне никаких объяснений!

– Каким образом я вас обманул? – осведомился маркиз.

– Вы говорили мне, что женитесь на наивной, покорной провинциальной девушке, – повысила голос леди Эстер. – А девица, которую вы вели к алтарю в церкви Святого Георгия, вовсе не такова. И я не могу вообразить, чтобы она была покорна! И она определенно не выглядит простушкой!

– Я не намерен обсуждать с вами мою супругу, – резко оборвал ее маркиз.

– О, Алексис, как ты можешь быть со мной таким жестоким? – страстно воскликнула леди Эстер. – Ты знаешь, что я люблю тебя, я смирилась с твоей женитьбой, но твоя жена должна сидеть в Мерлинкуре и рожать детей. А теперь я сомневаюсь, что так оно и будет. Эта разодетая змея совсем не похожа на безголовую наседку!

– Эстер, у меня медовый месяц, – раздраженно произнес маркиз. – Сегодня вы уже один раз поставили меня в неудобное положение. Я не могу себе представить, что подумает Лукреция, если спустится и застанет вас здесь. Поезжайте домой, Эстер, и ведите себя, как надлежит леди.

– А что мне делать дома, как не думать о вас? – воскликнула леди Эстер. – Я хочу тебя, Алексис, и знаю, что ты хочешь меня! Мне невыносимо знать, что ты проводишь медовый месяц с этой девицей, но еще невыносимее видеть, что твоя жена – полная противоположность тому, как ты мне описывал, когда обещал мне…

– Я вам ничего не обещал, Эстер, – перебил маркиз, – и я не советую вам огорчать меня подобным поведением.

Последовала короткая пауза – и потом леди Эстер произнесла глубоким нежным голосом:

– А как ты меня остановишь, дорогой? Не верю, чтобы ты захотел вычеркнуть меня из своей жизни! В любом случае я не позволю тебе этого!

– Уезжайте, Эстер, уезжайте немедленно! – воскликнул маркиз.

Его слова прозвучали властно, как приказ.

– Я уеду, если вы мне велите, – ответила леди Эстер. – Но сегодня ночью, сжимая в объятиях это существо, ты будешь думать обо мне! Ты будешь вспоминать безумные страстные мгновения, которыми мы наслаждались вместе. Ты будешь ощущать мои губы, мои руки, обвивающие твою шею, мое тело, обжигающее твое!

Голос леди Эстер стал тихим, почти неслышным, и Лукреция догадалась, что она совсем близко подошла к маркизу.

Тут голос леди Эстер смолк. Слышалось только ее жаркое, шумное дыхание.

Последовала долгая тишина, и Лукреции казалось, что она слышит лишь один звук – биение своего сердца.

Потом до нее донесся торжествующий голос леди Эстер:

– Забудь – если сможешь! До свидания, Алексис. Буду тебя ждать в ночь твоего возвращения в Лондон.

Внизу хлопнула дверь, и Лукреция затаила дыхание.

Ей хотелось закричать, сбежать вниз и выплеснуть гнев на маркиза и на леди Эстер, если та еще оставалась в гостинице.

Потом она поняла, как нелеп был бы подобный поступок. Она постаралась справиться с собой, гордое хладнокровие вернулось к ней вместе с твердой решимостью завоевать маркиза – сколь бы ни были малы ее шансы на успех.

Наконец в половине седьмого они были на месте – в восхитительном доме, предоставленном им графом и графиней Брора.

Маркиз был горд своим рекордом и принял поздравления Лукреции, грумов и верховых из своего эскорта, сопровождавшего молодую пару на всем пути, с довольной улыбкой.

Маркиз заранее позаботился о том, чтобы на почтовой станции рядом с гостиницей их ждала свежая упряжка лошадей, так что вторую половину пути они преодолели еще быстрее первой, благо им ничего не препятствовало в дороге в отличие от лондонских улиц.

– Вы, должно быть, устали, миледи, – сказала экономка, провожая Лукрецию наверх, в спальню, из окон которой открывался чудный вид на холмы Даунс, за которым в отдалении голубели воды Ла-Манша.

– Нет, я нисколько не устала, – возразила юная супруга. – Быстрая езда меня бодрит.