Сквозь розовую дымку

– Я имел в виду, что понимаю, что тебе придется играть шлюху. Надеюсь, откровенных сцен там не будет? Иначе я разнесу весь ваш спектакль к черту!
– пригрозил он.

Девушка покачала головой, снова вздыхая. Нет, для её бойфренда это еще сложнее, чем для неё. Математическая задачка, которую нужно разгадать... нужно... а впрочем, зачем? Она откажется, позвонит Роману Сергеевичу ис кажет свое твердое "нет".

– Ну, так, что насчет...

– Да, не будет там ничего!!!
– крикнула Марина и бросила ложку в суп. Та с всхлипом приземлилась в горячую жидкость и обрызгала Кирилла.

Парень поджал губы. Кажется, напугался внезапной смены настроения своей ненормальной девушки.

"Это творческая личность, милый", - подумала Марина и хлопнула входной дверью, оставляя парня с открытым ртом. Ему не понять.

"Слиться с персонажем, забыть о своем "Я", подумать, чтобы ты почувствовала на её месте, чтобы сказала на Её месте..."

Марина потянулась к сумочке и достала оттуда зажигалку и сигареты со вкусом ментола. Она почти не курила, только в самых исключительных случаях. Этот как раз относился к исключениям. Сосредоточиться и отбросить все ненужные мысли...

"Таак... сначала мотивы, движущие этой фигуркой".

Отчаяние.

Перерывы взглядов, слов, угрозы, непонимание...

Жалость

К своей неудавшейся жизни, к родителям...

Боль

...от утраты родителей, возможная утрата брата.

Противоречия

Что, если так и должно было случиться? Что, если брат должен был исчезнуть, не быть рядом с такой безответственной девушкой, как она?

Страх

Страх потерять еще кого-то близкого из-за неё.

Внушение

Бог все видит... он все видит и может наказать...

Только вот есть еще и вторая сторона медали: Бог умеет и любит прощать грешников!

Марина затушила сигарету сапогом, когда почувствовала, что кто-то обвил её талию. Ясное дело, кто.

– Прости, - прошептала девушка.
– Я просто... запуталась. Помню, я была в таком же шоке, когда смотрела "Пианистку". Только здесь мне нужно её сыграть.

– Ты можешь отказаться, - прошептал ей прямо в ухо Кирилл, мягко касаясь губами шеи девушки.

– Нет. Я смогу сделать это, - с полной уверенностью произнесла Марина.
– Или я, или никто.

Точка. Нет, снова запятая...

И все окрашивается в красный. Почему?.. Потому что красный способен перебить любой цвет...

– Это мой папа, - произносит с улыбкой.

Она сглатывает, но не подает виду. Подходит с неуверенной улыбкой и ярко написанной надеждой в синих глазах.

Но мужчина все помнит. Он тоже молчит. Они оба молчат, когда паренек начинает что-то щебетать.

Мария молит Бога, просит так, как не просила никогда... молчи, молчи, пожалуйста...

И, кажется, Властитель впервые смилостивился над рабой своей.

– Что ж, будь как дома, девочка. Садись за стол.

Джером радостно переводил взгляд с невесты на отца.

– Итак...
– произнес седовласый мужчина, чересчур сладко и мягко, - кто ты?

Мария сглотнула. Его взгляд испепелял. Она до сих пор помнила смесь дождя и этих шершавых крепких рук... они преследовали её по ночам, воспоминания превратились в самые страшные кошмары.

– Мои родители умерли... 5 лет назад от воспаления легких, мой брат тоже чуть было не последовал за ними, но... Бог ему помог.

Внезапно мужчина хохотнул и закинул голову назад.

– Бог, говоришь?! Ну, да, конечно... и в чем же это проявилось?

– Послал доброго человека, сэр.

– Посланник Божий, значит?

Девушка кивнула, пряча стыдливо покрасневшее лицо.

Оставшееся время Джером с отцом говорили на отвлеченные темы, а она даже не прислушивалась, изредка кивая головой.

Она не могла смотреть в глаза этому огромному мужчине, именно мужчине, не отца своего жениха. Это было что-то другое, но она точно знала, что "это" не изменится. Никогда... Каждый раз будет вспоминаться маниакальный взгляд, узкие губы и усмешка...

Он, словно спрашивал её своим хитрым взглядом: "Сколько ты теперь стоишь, девчонка? А? Явно не десяточку..."

Марина едва успела сесть в метро, дверца с грохотом закрылась и через минуту она слышала привычные слуху грохот и скрежет. Естественно, свободных мест не нашлось, поэтому пришлось прижаться лбом к стеклу окошка.

Постепенно крики стали отдаляться. Все её внимание вновь было направлено на этот треклятый сценарий. Кажется, она начинала понимать характер своей героини. Именно своей... Почему поступила так, не иначе? Почему чувствовала противоречивые женщине чувства? Оттого, что была слишком испорчена? А вдруг все наоборот? Нет, Мария как будто источала тонкий лучик света, в нужный момент наплевала на свою душу и гордость. Эгоизм - далеко не её порок.

Она была слишком чиста, чтобы отдаться в объятия запятнанной любви. И не хотела, чтобы Джером так же испачкался, как она. Потому что видела в его глазах - свои, свое чертово отражение...

Чуть вздохнуть, а потом повернуться лицом к правде. И вот сейчас, несомненно, начнется.

– Мари? Что ты здесь делаешь?

Вокруг не было ни души, только его шумное дыхание за спиной. С тех пор, как харчевня закрылась, здесь вообще редко можно было кого встретить. Больше не было сладкого ангельского голоска. Эдвард с отцом умерли от чахотки полгода назад. Мальчик долго пытался бороться, гораздо больше своего отца. Тот перед смертью лишь попросил бутылку рома и блаженно закрыв глаза, отправился на тот свет. Когда умирал Эдвард, Мария неотрывно следила за состоянием больного, пытаясь сделать все, что угодно, лишь бы ангелу стало легче. Именно так: для девушки это был личный ангел, ангел-хранитель... И она, видит Господь Бог, отдала бы свою жизнь, так больно стало в груди...

Ангел Эдвард протянул маленькую ладошку, и девушка обнаружила там золотые часы.

– Это... тебе, - прохрипел он, - просто возьми. Не люблю... громких слов, ты же знаешь. Они как мороженое - быстро тают...
– его трясло, так же как и Самуэля в свое время, вот только тогда был выбор, а сейчас нет.

И тогда Марию поразила пугающая мысль. Все это её вина! Ангела забирают, а это только её ошибка... Предала свет, отвернулась от Бога... тогда, четыре с половиной года назад, стоя под дьявольским дождем...