Сквозь тернии
Шрифт:
Яська свесил ноги с кровати, коснулся босыми пятками пола. К стопам тут же пристало что-то липкое и холодное.
Яська глянул вниз и обмер. Следы, только не человеческие, а чьи-то ещё! Рептилии или земноводного – Яська помнил лапку лягушки или ящерки, те были схожи в своих размерах и пропорциях. И тут, то же самое... Только слоновьих размеров! Из-под откинутой к стене простыни вновь материализовались ночные страхи, а может, кошмары – поди, теперь, разберись, что оно на самом деле и как называется.
Яська вспомнил тень. Вспомнил, как та сползла по стене и, такое ощущение, скользнула в наволочку подушки.
А он потом спал на этой самой подушке, обнимал её во сне, пускал слюни!
Яську аж передёрнуло –
Яська содрогнулся. Принялся массировать виски круговыми движениями указательных пальцев – он хотел выдавить жуткий кошмар из собственной головы.
Потом Яська внезапно понял, что в воздухе повис странный запах. Странность заключалась в том, что он знал его. Так пахла сточная канава, по которой они с Колькой спустили к речке плоскодонку: мерзко и противно, словно поблизости кто-то напукал.
Яська наклонился. Тут же пришла догадка: запах источает грязь на полу. Тварь, вне сомнений, явилась оттуда. Возможно, прямиком из старой водонапорной башни, высвободившись из мешка и проделав путь вверх по течению ручья.
Яська побледнел.
Он вспомнил, насколько схожи странные существа, что вывалились из мешка, с изображением просвеченной грудной клетки человека на рентгеновском снимке. Сходство было стопроцентным, словно всё обстояло именно так, как думал сейчас Яська. А мысли его были ужасны: что если твари и впрямь изнутри? А тогда получается: все те странности, что с ним происходят, не что иное, как прямое свидетельство того, насколько и впрямь близка Тьма! Она вовсе не за пределами известного нам мира, она намного ближе: здесь, в сердцах, причём с самого рождения. Бесы постоянно ищут выхода наружу, и так начинается зло. Оно произрастает из недр грудной клетки, которая по существу и является обителью вселенского зла. Сам человек, есть зло – вся его дьявольская сущность!
«Просто об этом, мало кто знает. А тех, кто всё же догадывается – «проснувшихся», – сразу же изолируют или устраняют, чтобы сохранить устоявшуюся идиллию. Только не идиллия всё это, а...»
Яська не на шутку испугался: почему это случилось именно с ним? Ведь он нормальный, даже на учете нигде не стоит! Откуда же лезет мрак? Для чего? Ради какой цели?!
Последовавшая догадка обожгла, похлеще огня. Если только... Если только...
«Если только ты и впрямь не «проснулся», увидев реальность такой, какая она есть на самом деле. С законами и константами – на одном берегу и с истиной жутью на берегу противоположном. Причём эта жуть не прочь заполучить тебя к себе, потому что ты опасен для неё не смотря ни на что. А возможно и не опасен, просто представляешь некую ценность или интересен сам по себе, как единственный ребёнок на планете, сумевший «проснуться» раньше положенного срока!»
Яська почувствовал, что медленно сходит с ума.
«Это никогда не закончится, даже после смерти! Рано или поздно, Они придут. Потому что небесного Рая попросту нет. Он лишь миф в головах беспечных взрослых. А за последней чертой, или горизонтом – светит Звезда, храня свои жуткие тайны».
Яська столкнулся с дилеммой: с одной стороны – навязанная системой реальность, с другой – то, что царит во снах. Но что принять за факт, а что за вымысел? Где сокрыта истина, на каком берегу?
Яська не понимал, каким образом ему удалость достичь столь глубинных познаний, ведь детям его возраста несвойственно задумываться о столь сокровенном. Но Яська всё же задумался, более того, он смог сделать для себя кое-какие выводы. Ему открылись новые горизонты, наделённые жутким смыслом.
Со всем этим было не так-то легко свыкнуться. Яська понял, что готов отдать полжизни – или всю жизнь целиком! – лишь бы всё стало как прежде. Скучно и размеренно, как то и бывает вдали от истины. Как было до жуткого заточения. Ведь забвение тем и ценно, что внутри него, как в скорлупе: кажется, что защищён... Хотя на деле всё обстоит с точностью до наоборот. Кто-то, спешащий по своим делам, так и норовит раздавить тебя ногой в лакированной туфле. Кругом – холод и суета, ты вдали от дома, в чужом мире, что населяют марионетки. Куклы, которые даже помыслить не могут о том, что каждое их очередное движение сопровождается происками сил Тьмы. Эти движения запрограммированы, а кукловод – уже внутри.Яська медленно подошёл к окну. Откинул в сторону шторку, выглянул на улицу.
За чередой промозглости серело низкое небо. Ветви садовых яблонь чертили по губчатой поверхности проплывающих над крышей туч, смиренно распускали мокрые косы – они повиновались враждебной стихии, не в силах противиться. Граница, что в повседневности разделяла небо и землю размылась, утратила былую структуру. Казалось, небо медленно перетекает в землю, или наоборот, земля сливается с унылой серостью, навечно оставляя опостылевшую за многие тысячелетия планету Земля.
Надежда умирает последней – оттого всё так.
Яська мрачно улыбнулся. Отошёл от окна. Аккуратно обошёл кровать, силясь не угодить в ночную грязь, и замер возле шкафа. Недолго думая, распахнул дверцы, скользнул взглядом по раскачивающимся вешалкам. Дохнуло нафталином. На пол свесился старый матрас, сложенный в четверо. Яська собрался с мыслями и сдёрнул с ближней вешалки мамин дождевик – его собственный висел в коридоре на выходе. Просто не хотелось ни с кем встречаться. Именно сейчас. Даже с родной бабушкой.
Яська помнил, как он «умеет» врать, а потому был уверен, что встреча с кем бы то ни было не принесёт ничего хорошего. А поскольку у него нет доказательств реальности всего происходящего, то даже страшно представить, каков будет окончательный вердикт, в особенности после того, как из него всё же вытянут истину.
В лучшем случае, просто увезут в город, подальше от «проблемы». В худшем – попытаются снова «усыпить», посредством всевозможных «мозгоправов» и лекарств, напрочь отбивающих волю. Ведь взрослые потеряны окончательно. Как и в случае с заядлым курильщиком: бросить не получается, даже когда близок конец, потому что нет веры.
Яська ногой засунул матрас обратно. Захлопнул дверцу шкафа. Облачился в дождевик, натянул сандалии. Снова вздохнул.
«Ничего страшного, высохнут потом. Лишь бы бабушка не выследила».
Яська накинул капюшон и скользнул к окну. На полпути всё же замер, оглянулся. Схватил с кровати прыгалки, после чего больше уже не оборачивался. Росинкин кулончик лежал в кармане шорт – Яська чувствовал излучаемое им тепло даже сквозь ткань.
Яська улыбнулся. Пальцами левой руки покрепче сжал прыгалки, пальцами правой – откинул шторку и распахнул раму. Потом перевалился через подоконник и буквально увяз в бабушкиных грядках – вот незадача!
В сандалиях забулькало, не успел он и к ручью спуститься. Конечно, неприятно, но деваться некуда, так что нужно терпеть. Яська закусил нижнюю губу и устремился вперёд – про друзей он и не вспомнил. Да даже если бы и вспомнил, ещё не факт, что образумился бы. Слишком много всего на него свалилось, и разобраться со всем этим нужно было самостоятельно, дабы не вплетать в толстый клубок ещё и судьбы Тимки и Кольки. Хотя последний может вклиниться и сам по себе: так уж устроен.
Мысли были путанными и несвязными. Точнее это были даже не мысли, а какие-то разрозненные образы, что мелькали перед глазами, словно кадры склеенной наобум киноплёнки. Фокус неизменно сбивался, а оттого угнаться за сутью казалось и вовсе невозможным.