Сквозь тернии

Аверин принялся загибать пальцы.

– Как появился на свет первый простейший организм. Редуцируемая и нередуцируемая наследственность. Да, можно впихнуть в рамки науки происхождение человека от обезьяны, выкинув пару недостающих звеньев. Но с одноклеточным – всё намного сложнее.

– Объясни.

– Учёные до сих не могут понять механизм действия их жгутиков. «Пропеллер» настолько сложно устроен – в плане действия аминокислот, – что язык не повернётся назвать организм простейшим! Но до него ничего и никого не было. Он – первый! Тогда, получается, что его кто-то или что-то создал. Иначе – никак. Ему просто не из чего было эволюционировать. Но в этом случае, выходит, что до появления той же кишечной палочки уже кто-то был. Причём сверхразвитый. Парадокс.

Женя задумалась.

– Почему пептидные связи образуют лишь некоторые аминокислоты? Как закручивается спираль ДНК, и почему она имеет определённый набор хромосом? Добавь лишнюю – получится даун. Но почему именно так?! Может, это только в случае с человеком, потому что действует некий, неизвестный нам закон, созданный с той лишь целью, чтобы не позволить перейти на новый уровень?

– Но ведь... – Женя осеклась.

Аверин терпеливо ждал.

– Но ведь тогда получается, что мы тоже откуда-то пришли.

– Пришли вовсе не мы. Точнее не плоть. Тела просто создали. Научили их создавать новые тела. Обустраиваться бытом. Растить поколения. Наделили верой. Но конечная цель была явно иной.

– И какой же? – с трепетом спросила Женя.

Аверин оттянул нижнюю губу. Со шлепком вернул её на место. Серьёзно посмотрел на Женю.

– Всё дело – в человеческой душе. Вот о чём мы совершенно ничего не знаем. Откуда она приходит. Почему совершает те или иные поступки. Куда уходит, после того, как тело теряет жизненные силы.

– В рай или ад, – предположила Женя.

– Неверный ответ, – сухо ответил Аверин.

– Тогда где же верный?

Аверин помассировал виски.

– Знаешь, согласно земной физике – одной из точнейших наук, – всякая передача энергии от одного тела к другому, сопровождается тепловым нагревом.

Женя кивнула.

– Так вот, большинство мыслителей нашего времени, считают душу – или ауру – энергетическим сгустком, что царит вокруг тела. После смерти последнего, душа, согласно теистическим суждениям, возносится на небеса или спускается в ад.

– И?.. – Женя буквально ногти грызла от нетерпения.

– Тут-то и сокрыто самое интересное, – Аверин сверкнул глазами. – Тело покойника коченеет, а физика говорит, что оно должно нагреться, потому что происходит передача энергии. Так куда же уходит душа? И уходит ли? Может быть, её просто отделяют?

Женя почувствовала в горле ком страха. Она чуть было не прослезилась, но всё же сдержала чувства в узде.

– Откуда всё это? – прохрипела она.

– Из накопленных человечеством знаний, – монотонно ответил Аверин. – Мы заигрались в песочнице, а Солнце уже клониться к закату. Скоро наступит ночь, и придут хищники. Вот тогда-то нам и станет по-настоящему страшно, потому что позвать на помощь окажется некого. Мамы и папы – далеко. Мы бросили их где-то там, на полпути, уверовав в собственную неприкаянность. Или наоборот.

Они долго молчали. Потом Женя спросила:

– Думаешь, его специально оставили тут одного?

– Кого?

– Ну этого, что пристаёт к Светлане.

Аверин улыбнулся.

– Да ты никак уже одушевила Это...

Женя смутилась.

– Просто так проще. Меня напрягает понятие «это».

– Ясно. Я не знаю, кто Он и почему остался здесь один. Возможно, это известно Светлане... Но она предпочитает молчать.

– А чего ты хотел? Вспомни себя в её возрасте.

Аверин кивнул.

– Да, с этим не так-то легко свыкнуться.

– Но ведь можно?

– Можно. Если вовремя обратиться к компетентному специалисту. Хм... Их было много во все времена. А от того, «искры» затухали целыми скоплениями.

Женя понимающе кивнула.

– Как долго тебя наблюдали?

Аверин скривил подбородок.

– С полгода. Потом диагностировали какую-то рассеянность и прописали метилфинидад.

– СДВГ, – прошептала Женя.

– Что?

– Синдром дефицита внимания и гиперактивности. В советское время его ставили многим одарённым детям.

– Да уж...

– Видимо «искр» было слишком много. Их нужно было, во что бы то ни стало, погасить, – Женя собралась с духом. – Расскажи про катастрофу.

– Про какую катастрофу? – Аверин изобразил на лице недоумение.

– Про ту самую, – Женя отвела взгляд.

Аверин мрачно улыбнулся.

– А чего тут рассказывать... Во время авиашоу я катапультировался из самолёта, потерявшего управление. Тот упал на толпу зрителей. Погибли люди. Погибли дети.

Женя закусила фалангу указательного пальца.

– Прости.

– За что?

– Я не имела права спрашивать.

Аверин усмехнулся.

– Человеку свойственно стремление к знаниям, к обретению информации. Так устроено наше сознание. Никуда от этого не деться. Я не помню, как катапультировался. Хоть убей! Но я на все сто уверен, что никогда и ни за что в жизни не потянул бы за этот чёртов рычаг! Никогда и ни за что. Это было что-то ещё...

В кабину протиснулся серьёзный Александр Сергеевич. Он деликатно откашлялся и поставил на панель перед Авериным старенький радиоприемник «Рекорд».

– Взял с собой на память. Помнится, ещё на службе слушали по нему «Голос Америки» после отбоя, – Александр Сергеевич сентиментально улыбнулся, припоминая былое. – Славные были времена...

– Куда уж там, – улыбнулся в ответ Аверин. – Работает?

– Сейчас и проверим, – Александр Сергеевич засуетился, перебирая в руках провода со штекерами. – Женечка, позволишь?

– Да-да, конечно, садитесь! – Женя ретировалась на место штурмана.

Александр Сергеевич плюхнулся в кресло второго пилота, достал из кармана крестовую отвёртку и принялся отвинчивать шурупы панели.

– Малыш, мне потребуется твоя помощь. Сможешь «прозвонить» шлейф?

– Конечно. Наберите «ай-пи» шлюза.

– Чего-чего набрать? – встревожился Александр Сергеевич, недобро косясь на подмигивающие светодиоды.

– Малыш, у тебя есть доступ к аналоговым разъёмам? – пришёл на выручку Аверин.

Александр Сергеевич благодарно кивнул.

– Аналоговые разъёмы. Проверяю... Нет. «Прозвонка» невозможна.

– Ладно, разберёмся сами, – дал заключение Аверин, отбрасывая прочь крышку пульта. – По-моему, вот этот.