Сквозь волшебную дверь. Мистические рассказы (сборник)

И все же, я уверен, никто не станет со мной спорить, если скажу, что чем больше узнаешь о жизни Вальтера Скотта, тем больше восхищаешься им. Он жил в эпоху всеобщего пьянства в стране, где пили все, и я не сомневаюсь, что бывали вечера, когда он позволял себе расслабиться при помощи такой порции горячего пунша, которая наверняка уложила бы под стол любого из его субтильных последователей. Правда, в последние годы бедняга был более воздержанным, ему приходилось пить ячменный отвар, приправленный соком, в то время как друзья его передавали друг другу графинчик. Но каким порядочным и достойным человеком он оставался! Его прекрасное чувство юмора находило выражение не в пустых словах, а в годах упорного труда и полной самоотдачи. Вы, безусловно, помните тот эпизод его жизни, когда он стал пайщиком одного издательства. Его участие в фирме скрывалось, и активно в ее деятельности он не участвовал. Но, когда она разорилась, ему был предъявлен иск. Никто не стал бы винить его, если бы он признал себя банкротом, что дало бы ему возможность через несколько лет снова стать состоятельным человеком. Тем не менее, он взваливает груз ответственности на свои плечи и продолжает нести его до конца жизни, тратя свое время, здоровье и силы на то, чтобы честь его не была запятнана. Насколько мне известно, кредиторам он вернул почти сто тысяч фунтов… Это гигантская сумма. На ее сбор ушла жизнь.

А какой нечеловеческой трудоспособностью он обладал! Известно, что за год Скотт написал два больших романа. Только человек, который сам пробовал себя в сочинении художественной литературы, в состоянии понять значение этого факта. Помню, в какой-то книге воспоминаний (если напрячь память, кажется, это было у самого Локарта) я прочитал о том, как ее автор снимал комнаты на Касл-стрит в Эдинбурге и однажды вечером увидел в окне напротив силуэт человека. Весь вечер человек писал, и наблюдатель видел, как он, исписывая страницу за страницей, откладывал их в стопку на краю стола. Автор воспоминаний уходил по делам, возвращался, а человек в окне напротив все продолжал писать. На следующее утро ему рассказали, что там снимал комнаты Вальтер Скотт.

Лучше понять психологию писателя может помочь любопытный факт: два своих романа (и весьма неплохих) Скотт написал в то время, когда здоровье его было настолько слабым, что впоследствии он не мог вспомнить ни слова из написанного, и, когда их читали ему, он слушал так, будто это были произведения другого автора. Очевидно, тогда простейшие функции его мозга, такие как обычная память, временно бездействовали, а его главнейшая и сложнейшая способность (воображение в его высшем проявлении) не была затронута. Это поразительный факт. Над ним стоит глубоко задуматься. Он до определенной степени служит доказательством того ощущения, которое рано или поздно возникает у каждого творческого человека, а именно: творения его рождаются не в голове, не в сердце, а странным образом приходят откуда-то извне, и он является всего лишь передаточным звеном, которое записывает их на бумагу. Творческая мысль, зерно, из которого вырастает последующее произведение, вспыхивает в его голове в долю секунды. Он удивляется собственной идее и не может четко понять, как она зародилась или откуда пришла. В нашем примере мы видим, что человек, у которого парализованы все остальные функции мозга, создает превосходные произведения. Неужели мы в самом деле всего лишь проводящие трубы, подключенные к какому-то неизвестному бездонному резервуару? Одно можно сказать точно: нашими лучшими работами обычно становятся те, на которые мы тратим меньше всего сил.

И, развивая эту мысль, возможно ли заключить, что ослабленный человек с нарушенной нервной системой, находясь в наихудшем физическом состоянии, является идеальным проводником для этих духовных течений? Старое высказывание гласит: «Высокий ум безумию сосед. Границы твердой между ними нет». Если даже не рассматривать понятия «гений», обычная способность человека работать творчески и то, как мне кажется, заставляет усомниться в крепости уз, связующих душу и тело.

Вспомните британских поэтов конца XVIII – начала XIX века: Чаттертон {109} , Бернс {110} , Шелли {111} , Китс {112} , Байрон. Бернс прожил дольше всех из этой плеяды, хотя ему было всего тридцать восемь, когда он умер, «сгорел», как печально пошутил его брат [5] . Шелли, правда, погиб от несчастного случая, а Чаттертон – от яда, но самоубийство само по себе является признаком психического нездоровья. Да, Роджерс {113} дожил почти до ста лет, но он в первую очередь был банкиром и лишь во вторую – поэтом. Вордсворт {114} , Теннисон {115} и Браунинг {116} превысили средний возраст поэтов, но по какой-то причине статистика продолжительности жизни романистов, особенно в последние годы, весьма печальна. В среднем они живут столько же, сколько рабочие, имеющие дело со свинцовыми белилами, и представители других опасных для здоровья профессий {117} . Рассмотрим один ужасающий пример. Сколько талантливых молодых американских поэтов ушло за несколько лет! Среди них автор замечательной книги «Дэвид Харум» {118} и Фрэнк Норрис {119} , человек, который, по моему мнению, мог бы стать величайшим писателем современности. Его роман «Омут» я считаю одним из лучших американских романов. Его также настигла безвременная смерть. Стивен Крейн {120} , замечательный поэт и писатель; Хэролд Фредерик, еще один талант. Есть ли в мире другое ремесло, которое в соотношении к количеству людей, им занимающихся, показало бы такой же результат ранних смертей? Можно упомянуть и наших английских писателей: Роберта Луиса Стивенсона, Генри Сетона Мерримена {121} и многих других.

109

…Чаттертон… – Томас Чаттертон (1752—1770) – английский поэт.

110

…Бернс… – Роберт Бёрнс (1759—1796) – шотландский поэт.

111

…Шелли… – См. т. 10 наст. изд., комментарий на с. 432.

112

…Китс… – Джон Китс (1795—1821) – английский поэт-романтик.

5

Фамилия поэта Burns совпадает с английским глаголом «burn» (гореть) в форме третьего лица единственного числа «burns», т. е. «горит».

113

…Роджерс… – Сэмюэл Роджерс (1763—1855) – английский поэт.

114

…Вордсворт… – Вильям Вордсворт (1770—1850) – английский поэт-романтик.

115

…Теннисон… – См. т. 10 наст. изд., комментарий на с. 432.

116

…Браунинг… – См. т. 3 наст. изд., комментарий к «табак держит в персидской туфле» на с. 438.

117

В среднем они живут столько же, сколько рабочие, имеющие дело со свинцовыми белилами, и представители других опасных для здоровья профессий. – Свинцовые белила – употребляемая в малярном деле белая краска на основе свинца, соединения которого токсичны и, следовательно, опасны для здоровья. В настоящее время свинцовые белила практически не используются.

118

…«Дэвид Харум»… – Вышедший посмертно (в 1898 г.) единственный роман американского писателя Эдварда Уэсткотта (1847—1898).

119

…Фрэнк Норрис… – Фрэнк Норрис (1870—1902) – американский писатель.

120

…Стивен Крейн… – Стивен Крейн (1871—1900) – американский писатель, с 1884 г. жил в Лондоне.

121

…Генри Сетона Мерримена… – Генри Сетон Мерримен (настоящее имя и фамилия – Хью Скотт Стоуэлл; 1863—1903) – английский писатель.

Даже те великие люди, о которых обычно говорят, что они раскрыли свой талант полностью, на самом деле умерли слишком рано. Например, Теккерей. Несмотря на седую бороду ему было всего пятьдесят два; Диккенс дожил лишь до пятидесяти восьми. Так что трудовая деятельность сэра Вальтера, прожившего шестьдесят один год (правда, не стоит забывать, что первый свой роман он написал, когда ему было за сорок), к счастью для мира, продлилась дольше, чем у большинства его собратьев по перу.

Творчеством он занимался около двадцати лет, примерно столько же, сколько Шекспир. «Бард Эйвона» {122} – еще один пример скоротечности жизни гения, хотя, насколько я знаю, он пережил всех своих родственников, которые не отличались особенной крепостью здоровья. Я думаю, он умер от какой-то нервной болезни – на это указывает то, что со временем подпись его становилась все более и более неразборчивой. Возможно, это была двигательная атаксия {123} , недуг, столь характерный для творческих людей. В числе его жертв Гейне {124} , Доде {125} и многие другие. Что касается появившегося намного позже его смерти мнения, будто умер он от горячки, вызванной запоем, то это полная ерунда, поскольку науке такой вид горячки неизвестен. Правда, даже умеренный запой может развить хроническое нервное заболевание и привести к трагическому концу.

122

…«Бард Эйвона»… – Прозвище В. Шекспира, родившегося и выросшего в городе Стратфорде (графство Варвикшир в центральной Англии), расположенном на реке Эйвон; после двадцати пяти лет жизни в Лондоне писатель вернулся в Стратфорд и последние четыре года, до смерти, жил там.

123

…двигательная атаксия… – Нарушение координации движения вследствие поражения лобных долей головного мозга, мозжечка и др. От гр. ataxia – беспорядок.

124

…Гейне… – Генрих Гейне (1797—1856) – немецкий поэт и писатель, романтик.

125

…Доде… – Альфонс Доде (1840—1897) – французский писатель.

И еще одно замечание о Вальтере Скотте, прежде чем мы оторвем взгляд от этого ряда зеленых томов, которые стали причиной сих словесных излияний и так далеко увели меня от темы. Ни один рассказ о нем не будет полным, если не упомянуть о его странной тяге к скрытности. Он неоднократно лгал, дабы скрыть тот факт, что это он является автором знаменитых романов, более того, многие его близкие друзья, которые общались с ним изо дня в день, даже не догадывались о том, что он – тот самый человек, о котором говорит вся Европа. Жена сэра Вальтера не была осведомлена о его денежных обязательствах, пока после краха фирмы Баллантайна не узнала, что они были ее пайщиками. Психолог может проследить проявление этой странной особенности его разума в многочисленных загадочных образах наподобие Фенеллы {126} , которые порхают из романа в роман и упорно не желают раскрывать своих тайн.

126

…Фенеллы… – Фенелла – герой романа В. Скотта «Певерик Пик» (1822).

«Жизнеописание Вальтера Скотта» Локарта – грустная книга. Она оставляет тяжелый след в душе. Образ уставшего великана, борющегося за жизнь, отягощенного долгами, перегруженного работой, потерявшего жену, подорвавшего нервы, утратившего все, кроме чести, – один из самых волнующих в истории литературы. Но эти тучи расходятся, и нам остается главное – память о благородном человеке, который не согнулся под ударами судьбы, до конца шел по жизни с высоко поднятой головой и перед смертью не ныл. Ему были знакомы все человеческие чувства. Велика была его радость, и велик был успех, велико было его падение, и горька была скорбь. Но среди сынов человеческих не много сыщется более великих личностей, чем тот, кто покоится под большой могильной плитой в аббатстве Драйбург.

III

Оставим теперь романы цикла «Уэверли», выстроившиеся в длинный зеленый ряд, и «Жизнеописания Вальтера Скотта» Локарта, которые его замыкают. Над ними расположилась тяжелая артиллерия – большое издание «Жизни Сэмюэла Джонсона» Джеймса Босуэлла. Я не просто так упомянул о том, что это большое издание, поскольку все дешевые издания английских классиков имеют одну отрицательную черту. Если тема в достаточной степени стара или серьезна, лучше видеть перед собой крупный и разборчивый шрифт. В противном случае ни глаза, ни ум ваш не получат удовлетворения. Лучше заплатите немного больше и купите книгу, которую приятно и удобно читать.

Книга эта мне кажется интересной, даже захватывающей, но все же я не могу сказать, что мой голос звучит в хоре тех, кто превозносит до небес старого добродушного задиру. Мне трудно последовать совету самого Джонсона «выбросить из головы все, что вам раньше было известно на эту тему», поскольку, когда ты привык смотреть на Джонсона через «розовые очки» таких его почитателей, как Маколей или Босуэлл, трудно заставить себя снять их, протереть глаза и попытаться понять человека на основе его собственных слов, поступков и недостатков. У того, кто попытается это сделать, в голове останется причудливая смесь самых разных впечатлений, ибо на ум приходит лишь одно сравнение: это Джон Булль {127} литературы, карикатурный Джон Булль, у которого все качества, как положительные, так и отрицательные, выпячены и гипертрофированы. Колючая кожура на добром сердце, взрывной характер, заносчивость, замкнутость, отсутствие отзывчивости и проницательности, грубость восприятия, категоричность, бахвальство, закоснелая религиозность и все остальные недостатки грубого и жесткого Джона Булля, прапрадеда современного добряка Джонни.

127

…Джон Булль… – См. т. 9 наст. изд., комментарий на с. 431.

Интересно, если бы не было Босуэлла, знали бы мы имя его друга? С шотландской настойчивостью он прививал всему миру собственное преклонение перед своим героем. То, что он сам восхищался им, вполне естественно, поскольку их связывала настоящая мужская дружба и полное доверие. Впрочем, для человека со стороны это не самый прочный фундамент, чтобы делать собственные выводы. Когда они встретились, Босуэллу было двадцать три, а Джонсону – пятьдесят четыре. Первый был жизнерадостным молодым шотландцем, почтительным и восприимчивым. Второй был типичным представителем старшего поколения и уже достаточно известным человеком. С первой минуты знакомства Босуэлл преисполнился глубочайшего почтения к Джонсону, что, разумеется, не могло не повлиять на беспристрастность его оценок. Большей непредвзятости можно было бы ожидать, если бы речь шла об отце и сыне. И такие отношения они сохранили до самого конца.

Вслед за Маколеем к Босуэллу можно относиться несерьезно, но не случайно его «Жизнь Сэмюэла Джонсона» является лучшей из написанных на английском языке биографий. Он обладал редким литературным даром. Его понятный и живой стиль был более гибким и «английским», чем у самого его героя. Его литературное чутье не позволило ему допустить хотя бы один промах, вы не найдете ни единого примера дурного вкуса во всей огромной книге, в которой ему пришлось обходить бесчисленное множество подводных камней и ловушек. Говорят, что в жизни он был глупцом и пустым франтом. Возможно, но это означает, что, беря в руки перо, он становился другим человеком. Из всех тех многочисленных споров с Джонсоном, когда он все-таки решался попытаться настоять на своем, прежде чем громогласное «Нет, сэр!» отбивало у него эту охоту, как потом выяснялось, очень немного было таких, в которых он не был прав. В вопросе о рабстве он был не прав, но я могу с ходу назвать десяток других, в том числе таких важных, как американская революция {128} , Ганноверская династия {129} , религиозная терпимость и другие, где его мнение совпадает с общепринятым ныне.

128

…американская революция… – Война за независимость от Великобритании тринадцати североамериканских колоний в 1775—1783 гг., в ходе которой было создано независимое государство США.

129

…Ганноверская династия… – Английская королевская династия, правившая в 1714—1901 гг.