Слабости сильной женщины

Даже в те выходные, которые удавалось проводить с Аленкой, Лера чувствовала, что та рада не ей, а прогулкам в парке, аттракционам, мороженому. Совсем отдельно проходила жизнь ее дочки, и не в Лериных силах было нарушить незримую границу, отделяющую от нее этот мир.

На работу она смогла выйти только через две недели – действительно посвежевшая, как будто не болела, а отдыхала на курорте. Даже Зоська сразу это заметила, увидев Леру в первый день в офисе – изящную, в светло-бежевом английском костюме, подчеркивающем очертания стройной фигуры.

– Ох ты, какая ты, Лерка! – воскликнула она. – Что за женщина ты такая – от всего цветешь, даже от болезни!

– Ума не приложу, бесценная Жозефина, – улыбнулась в ответ Лера. – Отчего цвету, ума не приложу. А главное – для кого…

– Ну, это ты брось! – возмутилась Зоська. – А хоть бы и для себя, что такого? Странно ты рассуждаешь, ей-богу. Как будто женщине красота дана ради какого-нибудь болвана!

– Ладно-ладно, милая феминистка, – остановила ее Лера. – Расскажи лучше, как работалось.

У нее были все основания называть Зосю Михальцову бесценной: она отлично справлялась с обязанностями «президентши» в Лерино отсутствие. И положиться на нее можно было железно, не ожидая никаких отговорок вроде детских болезней или мужниных капризов.

– Потемкин звонил, – сообщила Зоська в числе других новостей.

– Что хотел? – нахмурилась Лера.

– Да ничего особенного. – Зоська удивленно посмотрела на нее. – Как обычно. О домах в Панозере поговорили, сказал, скоро можно будет финнов приглашать. Тебе скорейшего выздоровления пожелал. И все.

– Зося, – спросила Лера, – скажи, трудно тебе с ним работать?

– Да ты что, Лер? – Зоськины светлые брови поднялись еще выше. – С ним – трудно? Да он же сам все делает, над ним надзиратель же не нужен! И все нормально вроде… Или случилось что-нибудь?

– Ничего не случилось, – ответила Лера. – Я потому спрашиваю, что хочу все дела с ним тебе перепоручить. У меня, наверное, проект один будет интересный, сейчас как раз обсуждаем со Стрепетом… Сможешь ты с Потемкиным одна работать, без меня?

– Смогу, конечно, – пожала плечами Зоська. – Не самый трудный участок.

– Вот и отлично, – заключила Лера. – Будет звонить – так ему и скажи. И чтобы он больше ко мне ни по каким вопросам не обращался, хорошо?

Зоська, конечно, догадалась, что что-то произошло у Леры с Потемкиным. Слишком уж резким был тон, слишком очевидным желание не видеть Стаса, который две недели назад и приезжал-то в офис только ради «президентши». Но расспрашивать Зоська не стала. Зачем? Не тот у Леры характер, чтобы давать объяснения.

Лера вся внутренне напряглась, ожидая Стасова звонка и готовясь дать ему отпор. Но он не позвонил ни разу. Вернее, звонил, но беседовал исключительно с Зосей и только о делах.

И Лера постепенно успокоилась.

«Может быть, он все-таки что-то понял? – думала она. – В самом деле, разве так трудно мужчине понять, что женщина его не любит, какая для этого особенная тонкость нужна?»

Да ей и некогда было слишком уж задумываться о подобных вещах. Работы не убывало, «Московский гость» рос как на дрожжах. Репутация у фирмы была безупречная, и все чаще Лера слышала по телефону:

– Госпожа Вологдина, нам очень рекомендовали именно вас! Вы же понимаете, сейчас в России все так неопределенно, а наши люди, несмотря на любопытство, хотели бы быть спокойны…

И ей удавалось поддерживать эту уверенность, организовывая для иностранцев симпозиумы в Москве, и путешествия на байдарках, и теплоходные экскурсии по Волге, и даже что-нибудь необычное, вроде пеших походов по литературным усадьбам Подмосковья – для одержимых славистов…

И, конечно, по-прежнему ездили по всему миру туристы от «Московского гостя», и надо было заниматься рекламой, ездить в посольства на коктейли, добиваться чего-то от непрошибаемых чиновников, и еще, и еще…

На все это не хватало светового дня, когда уж тут было думать о Стасе Потемкине!

У Леры минуты не находилось за день, чтобы просто присесть, расслабиться и подумать хоть о чем-то, не связанном с работой. Но если прежде она иногда жалела о том, что жизнь несется в таком бешеном, невыносимом для души темпе, то теперь и на сожаления не оставалось ни времени, ни сил.

В пятницу она уезжала из офиса последней. По привычке обернулась, глядя на то место, где висела когда-то фотография отраженной Венеции. Это у Леры уже вроде талисмана стало: представить ее – невидимую, исчезнувшую – на прежнем месте и загадать, чтобы все было хорошо.

Обернувшись к двери, Лера увидела, что в вестибюль входит Стас Потемкин.

Она невольно отшатнулась, глядя на него испуганным взглядом. Но тут же овладела собой, посмотрела вопросительно.

– В чем дело, Стас? – спросила она так, словно они расстались вчера. – Зоси уже нет, и никого нет.

– Вот и хорошо, – невозмутимо заявил он. – Мне никто и не нужен, кроме тебя.

Кажется, он стал выглядеть еще эффектнее, чем прежде, – похудел, что ли? И одет был в коричневое верблюжье пальто, и пахло от него новым парфюмом.

«Гвоздь сезона», – подумала Лера – то ли о парфюме, то ли о Стасе.

– Думаешь, я о делах пришел поговорить? – сказал Стас. – Я к тебе пришел…

– Не надо было, Стас, – сказала Лера. – Я действительно все сказала тебе тогда, зачем же снова?..

– Зачем! – воскликнул он с неожиданной страстной силой; вся его невозмутимость испарилась в одно мгновение. – Ты еще спрашиваешь! Да сказал же я тебе: хочу тебя, всегда хочу – и пришел за тобой!..

– Интересное дело, Стас, – медленно произнесла Лера. – Являешься как снег на голову, кричишь «хочу, хочу». Прямо вынь да положь, и прямо здесь!

– Можно и здесь, – сказал он, и Лера увидела, как краешки его губ хищно выгнулись. – Я-то не постесняюсь… Но лучше ко мне поедем.

– Но, Стас… – начала было Лера.

– Поедем лучше, – повторил он, и в его голосе послышалась то ли просьба, то ли угроза. – Чертова ты баба, что ты со мной сделала! Уснуть не могу без водки, вот до чего довела! Так и стоишь перед глазами – тогда, голая… Ты что, хочешь, чтоб я руки на себя наложил? Уже я и так унизился дальше некуда – приехал за тобой…