Слабые люди

Телевизор был выключен, в комнате горел лишь торшер под единственной достойной внимания картиной, тусклый свет которого внес бы атмосферу таинственности, не греми сейчас старуха на кухне столовыми приборами. Спустя минуты-полторы она принесла поднос со стаканом воды и тонко нарезанным хлебом, щедро смазанным сливочным маслом.

–Спасибо, миссис Два. – сказал он и откусил от краюхи кусочек, запив ее водой.

–Что? Кто такая эта "миссис два"? Вы плохо, милочек?

–Оговорился, прошу прощения. – "Не так уж глубоко ты увязла в своем мире."

* * *

Ему снилось, что он был парковщиком автомобилей у какой-то лесополосы. Кругом бегали белки, на глаз похожие на трупики, нежели на живые существа, да расхаживали недовольные водители, ежеминутно прибывавшие в огромных количествах на автостоянку. От их ора раскалывалась голова. Когда один из водителей в порыве злобы вытащил нож, Проводник полез в карман за собственным.

Не успело острие ножа вонзиться в его бок, как свет ударил в глаза и выдрал из сна. Лежа на полу в комнате покойного Второго, он обнаружил, что практически выполз из своего мешка, пока ворочался во сне. Сложив и упаковав вместе с простынею, сладко потянулся, со скрипом в костях поднялся и прошел в уборную.

Супротив своему же уговору он жил тут уже неделю. Миссис Два словно и не выказывала никакого беспокойства по поводу отсутствия сына и присутствия в квартире незнакомого мужчины. Первенство по овладению ее вниманием занимал за неимением конкурентов телевизор и бабка девяносто процентов времени попросту не вспоминала о ком-то постороннем, пока не отправлялась на кухню, после чего тарелка вкусностей неизменно приземлялась на стол перед Проводником. Он обитал в комнате ее сына, пользовался его компьютером ради мониторинга по новым заявкам, носил его одежду, ничуть не задумываясь о том, правильно ли с точки зрения морали пользоваться чужими вещами. Но пока никто не выказывал признаков недовольства или беспокойства, оставляя квартирку в размеренном покое, даже скуке. Памятуя о своих оплошностях в деле с мистером Два, Проводник начал подумывать о завершении своей недолгой карьеры. Слишком опасно. Невольно вниманием завладевали желания простых человеческих удовольствий– жажда адреналина, плотских утех и противно-сентиментальная тяга к общению, однако какие-либо перспективы отсутствовали и выбирать было попросту не из чего. Иногда он пытался заговорить со старухой, но та неизменно перила взгляд в ящик, будто упорно не замечая присутствия чужого возле себя, так и не отвечая ни на одну реплику. Ему это быстро надоело и в голову стали лезть разные глупые идеи– от звонка проститутке до рокового шага с крыши местного дома управления. Потихоньку начала съезжать крыша. Неведомо каким образом потребность в общении сумела процедиться через щели плотно сдвинутых заслонок.

Проводник был все еще недостижимо далек от заданного собой идеала.

Решив хотя бы немного сублимировать некстати взбухающую внутри язву, он отправился во двор, где и уселся на скамью с единственной целью– посмотреть, как обычные люди, отвлеченные от подобных ему мыслей своим бытом и правилами, неспеша шагают мимо, не подозревая о том, как проходят мимо одного из воплощений человеческих страхов и фантазий. Ясная погода, птички поют, детки лупят друг друга лопатками и ведерками, миссис Два в компании таких же старых отголосков прошлого шаркают неподалеку и бубнят. Мнимая идиллия. А других людей все нет.

Под звуки битвы маленьких людей человек большой расслаблялся. Еле прохладный ветерок приятно дул в лицо, отчего его волосы, в удивительном темпе роста преобразившие лысину в приятную взору шевелюру, развевались подобно травке на нестриженном газоне, пока мысли растворились в сладостной пене отдыха, наконец дав тяжелой от дум голове с наслаждением примоститься на спинке. Он уже засыпал, как туман дремы развеяли крики бабок.

Открыв глаза, Проводник увидел, как маленькая девочка что-то бросила в траву. Секунды две спустя растения загорелись странным зеленым огнем. Несмотря на всеобщий переполох, он даже и не подумал броситься тушить огонь, тогда как глупые маленькие создания ринулись с веселым гиком танцевать вокруг пламени, словно то была новогодняя ель, не иначе. Они прыгали, скакали, кувыркались, раздражающе громко смеялись, то и дело толкаясь друг с другом, обиженно кривляясь после каждого ощутимого тычка. Долго ждать не пришлось– веселый гомон и нестройный топот ног прервал тонкий писк боли. Та самая девчушка, что разожгла огонь, очень даже справедливо обожглась. Держась за кисть своей маленькой ручки, малявка громко канючила и расталкивала сверстников, чтобы тут же убежать домой.

Огонь уже начал распространяться по опавшей листве дальше, устремившись к одному из деревьев, но пара мужчин– соседей из того же дома, – выбежали с ведрами воды, потушив занимавшийся пожар. Затем один из них приблизился, начал кричать на Проводника, не переставая при этом чересчур уж активно жестикулировать. Он смотрел на разошедшегося мужчину, не понимая ни словечка из сказанного– точно регуляторы громкости в приемнике повернулись против часовой стрелки, будто бегунки эквалайзера разбежались по разным концам, сбив стройный бас до состояния едва уловимого ультразвука. Ярко-красное лицо маячило и кривилось перед глазами, а Проводник так и продолжил смотреть, пребывая в прострации, полностью абстрагируясь от окружающего мира на краткий миг, продлившийся достаточно долго, чтоб сосед успокоился и ретировался, не встретив столь желанного сопротивления, не видя больше смысла почем зря позорить себя перед остальными жильцами. Покачав головой какой-то неясной мысли, Проводник решил сходить попить чаю в ближайшее кафе.

По дороге его чуть не сшибла молодая женщина, резко выбежав из-за угла. Маленькое узенькое плечо, покрытое красным рукавом плаща, ощутимо ткнулось ему в грудь, заставив покачнуться. Не говоря ни слова, она развернулась по инерции вокруг своей оси и побежала дальше, цокая каблуками. Разворачиваясь обратно, он краем уха услышал треск сломанного каблука и короткий вскрик, как раз заметив за углом раскрытую дверь с надписью "Cafe". Никаких приписок, никаких излишеств. Только слово "cafe" и две рядом стоящие цифры. Двадцать четыре. Замечательно!

Ловко юркнув в щель между затворяющейся дверью и косяком, осмотрелся. Типичная кафешка а-ля фильмы эры расцвета кинематографа: изогнутая барная стойка, уставленная стеклянными полочками с пирожным в бумажных обертках и тарелками с недоеденным обедом. Перед стойкой так же стояли табуреты на высоких ножках, практически вплотную придвинутые друг к другу. Пару из них занимали двое грузных представителя стереотипа о рабочем классе– клетчатые рубахи с потертыми локтями, джинсы, старая обувь в бурых пятнах. Венчала стандартную комплекцию пара бейсболок стиля милитари. Когда он вошел, оба мельком окинули его безучастным взглядом, после чего вернулись к поеданию лобстеров. Тут есть лобстеры? Неплохо для дешевой забегаловки.

За барной же стойкой стояла самая типичная представительница подобной профессии– худая, за сорок, с каменно-приветливым лицом, изреженным морщинами, под светлыми, кое-как покрашенными волосами, собранных сзади в тугой пучок. Глаза колючие, недобрые. У такой явно не стоит заказывать кофе. За ее спиной устроились самые характерные для подобного сорта заведений металлические шкафчики и столы-холодильники со стоящими по бокам контейнерами для горячей еды. В белой стене расположилось широкое окно, открывающее обзор в соседнее помещение– кухню. Даже отсюда чуялся жар, а пары и маячащий силуэт коротышки-повара мысленно проводили аллегорию с горящим в аду карликом. Чуть улыбнувшись странно мультяшной картинке в голове, Проводник прошел к сидению напротив и сел. Не мигая, встретив змеиный взгляд, сделал заказ.

Антропоморфная рептилия прищурилась, поджала чешуйчатые губы и, развернувшись с изяществом крокодила, гаркнула неожиданно мощным голосом:

–Третий, заказ! – затем скороговоркой отчеканила заказанное, после чего вновь обратилась к нему, – Кофе?

–Нет.

Губы вновь недовольно сжались.

“Пошипи-ка!”

Пока коротышка метался в воображаемых языках адского пламени, а змея ползла к первым клиентам, вооружившись зубастой ухмылкой, он решил осмотреться по сторонам. Везде одно и то же, что тоже типично: большие окна, обклеенные рекламками с наименованием определенных блюд по пятидесятипроцентной скидке. Одна реклама не вписывалась в общую картину, чем и привлекала внимание слоганом на пол-листа: "Тебе одиноко?" Проигнорировав ее, он обогнул глазами обтянутые кожей диванчики, круглые столы с испорченными временем столешницами, и уставился в музыкальный автомат с пластинками. Еще один представитель умершего прошлого? Интересно, работает ли? Пестрые цветами витрина и кнопки так и притягивали взгляд да намагничивали кончики пальцев. Покопавшись в кармане, Проводник нашел монетку и твердым шагом направился к автомату. Приблизившись, прочел на этикетках названия песен и исполнителей, ни одного не узнав– слишком далек от мира музыки. За всю жизнь ни разу не довелось прослушать хотя бы одну песню целиком. Во всяком случае не помнил подобного. Что, собственно, было в том прошлом из того, о чем стоило вспоминать? Какие увлечения, мысли, желания, мечты? Он покачал головой.

"Ничего."

Палец тотчас же втолкнул в щель монету, в следующую же секунду вдавил клавишу. Раздался треск и механизм заработал– одна из грим-пластинок приземлилась аккурат на диск, игла воткнулась в винил. Запуск. Заиграла легкая ритмичная музыка. Когда он развернулся и пошел к своему месту, красивый мужской голос запел:

"In the year 2525

If man is still alive

If woman can survive

They may find…"

Он обнаружил, что немногочисленные клиенты все как один вперились в него одинаковым взглядом. Никто не шелохнется. Глаза не мигают, словно стараясь прожечь у него дыру во лбу.