Сладкий грех. Разрушение

— Я проведу тебя наверх, но ты закроешь шторы, чтобы они не смогли меня увидеть, хорошо? За твоим домом следят. Периметр твоего дома постоянно осматривается, и не невозможно войти внутрь и остаться незамеченным. Киллеры рядом, и они убьют и тебя, и меня, если узнают, что я здесь. Это приказ, который они получили. Пока ты якобы ничего не знаешь, ты остаёшься жива. Твоё незнание оттягивает момент твоей смерти, Энрика.

Он убирает руку от моего рта и поворачивает меня к себе. Темнота не может скрыть большой синяк у него на подбородке, как и поддерживающий шею корсет.

— Почему я должна верить убийце? — яростно шиплю я.

— Другого выхода у тебя нет. Я единственный, кто мог прийти сюда и не быть обнаруженным. Сальма пыталась сказать тебе правду, но здесь был он. Женщины слишком эмоциональны, чтобы вести беседы, когда им больно. Она не хотела тебя пугать, но больше ждать мы не можем. Ты не задумывалась, как я попал сюда, обойдя всю охрану, которой тебя окружил Слэйн? — спрашивает Доналл.

— Через окно?

— За ними наблюдают.

— Задняя дверь… не знаю, — жмурюсь, дёргая головой. — Если хочешь рассказать мне что-то, говори, а не задавай загадки.

— Через подкоп, который мы сделали много лет назад. Это было нашей тайной с твоим отцом. Я входил в дом именно таким способом, как и Фарелл. Мы обезопасили себя от ублюдка, который всегда был начеку, и не хотели подставлять твою семью, Энрика, поэтому сделали ещё один вход в дом. Тайный ход начинается через дорогу в доме напротив, им владеют люди, которых мы однажды спасли, и заканчивается здесь. — Доналл показывает пальцем под стол.

— Это невозможно. Здесь меняли пол, и я бы узнала о тайном проходе, — прищуриваюсь я.

— Нет, ты бы не узнала, потому что я послал своих людей под видом рабочих, чтобы они поменяли доски и оставили всё так, как есть. Это единственное, что я мог сделать и не быть обнаруженным. Я дружил с твоим отцом, Энрика. Он был для меня особенным человеком.

— Поэтому ты его убил, — зло фыркаю я.

— Нет. Я всё расскажу тебе и покажу. Я принёс с собой много файлов, чтобы ты поверила моим словам. Я хочу тебе помочь. Я должен это сделать, потому что обещал твоему отцу. Он спас моего сына, я спасу его дочь. Тебя, Энрика. У меня есть фотографии, наши схемы работы и многое, что даст тебе понять, кто враг. Ты слепо поверила тому единственному, кто хочет причинить тебе боль.

— Только не приплетай сюда Слэйна. Он ваша жертва. Вы изводите его. Вы…

— Это не так. Всё совсем наоборот, Энрика. Он руководит нами. Он контролирует нас. Слэйн твой враг, а не я, Энрика. Дай мне шанс показать тебе прошлое и рассказать о нём, а дальше сделай свои выводы. Дай мне шанс, ведь если бы я хотел тебя убить, то не стоял бы здесь и не говорил с тобой. Я бы убил тебя ещё очень давно, потому что для меня не было секретом, где вы прячетесь. Это я создал для вас убежище в Америке и помог бежать отсюда. Я купил для вас дом и сделал новые документы. Я всегда знал, где вы прячетесь.

В последнее время жестокость в моей жизни просто обожает танцевать танго. Она изощрённо ударяет меня каблуками своих туфель и оставляет царапины. И видимо, она только разогрелась.

— Скажи мне хотя бы что-то, что заставит меня не заорать, — мой голос дрожит от злости. Я знаю, что он врёт, используя заслуги Фарелла. Доналл, конечно, в курсе о том, что сделал для нас Фарелл. А воровать дело нехитрое. Главное, убедиться, что в живых не осталось никого, кто бы знал правду.

— Мою маму звали Кэйли. Когда ты родилась, твой отец дал тебе второе имя моей матери. Моим подарком на твой день рождения был серебряный крестик с разноцветными кристаллами. Не все кристаллы были фальшивыми, среди них три белых бриллианта, два чёрных и один розовый. Это было тайной нашей семьи. Так раньше уберегали украшения от воровства. Этот крестик мне подарила моя мама, когда родила меня. Я отдал его тебе, Энрика, — быстро шепчет Доналл.

— Это ложь! Это крестик моего дедушки! Это наша семейная ценность!

Какая наглость! Лживый ублюдок!

— Нет, это ценность принадлежала мне, и я отдал её тебе в знак благодарности и преданности своему другу за то, что он променял момент твоего рождения на меня. У меня есть фотографии. У меня есть доказательства. — Доналл указывает взглядом на небольшую чёрную сумку, стоящую на полу.

— Я проверю её, — говорю ему.

Он послушно отходит назад и открывает мне доступ к сумке. Слежу за каждым его действием, когда расстёгиваю замок и щупаю папки и, кажется, фотоальбомы. В сумке нет ничего острого или бомбы.

— Хорошо. Пошли. Иди впереди меня. — Показываю на него пальцем. Доналл улыбается треснутыми губами.

— Энрика, я бы никогда не причинил тебе вред.

— Это очень сомнительно, — цокаю я.

Да, я согласилась его выслушать, потому что за то время, что мы шептались, Доналл мог бы уже задушить меня, перерезать горло, да и просто убить, но он не сделал этого. И меня пугает факт того, что он знал о тайном проходе в доме. Когда была маленькой, то всегда спрашивала Фарелла, как он вошёл, я ведь не слышала. Папа отвечал за него, что есть тайный проход, который знает только наша семья, а Фарелл член нашей семьи. Конечно, Доналл мог выпытать это у брата, но крестик… и факт того, что папы не было в больнице, когда мама рожала, вызывают сомнения. Об этом знали только мама и я. Она рассказала мне через год после смерти папы. В ту ночь было совершено какое-то убийство, и якобы кто-то видел моего отца на месте преступления, но мама сказала следователям, что он находился на родах. Эту тайну они должны были унести с собой в могилу. Как Доналл узнал об этом?

Мы поднимаемся на второй этаж. Я первой вхожу в свою спальню и плотно закрываю шторы, потом уже сюда входит убийца моего отца. Чёрт, мне бы прирезать его прямо сейчас. Чего я жду? Не знаю.

Доналл садится на кровать и достаёт папки с файлами и, действительно, альбомы.

— Тебе лучше присесть. Этот рассказ будет одним из самых сложных для тебя, Энрика, — предлагает он.

Фыркнув, передёргиваю плечами и складываю руки на груди.

— Говори. Ты хотел мне что-то рассказать. Так что я слушаю, — резко произношу.

— Хорошо. Я убил твоего отца…

— Вау, тебе похлопать? — язвительно перебиваю его.

— Энрика, прошу, для меня тоже этот разговор не простой. Я не хотел его убивать.

— Но рука дрогнула, и ты нечаянно нажал на курок, да? Или папа сам прыгнул на пистолет? Или дьявол поднялся из преисподней, чтобы немного повеселиться?

— Насчёт дьявола ты не ошиблась. Но ему не нужен был ад, он создал его для нас. Я встретился с твоим отцом, когда был очень молод. Твой отец спас меня от петли. Он шёл в больницу, где рожала его жена, и услышал выстрел. Увидел, что из дома, в котором прогремел выстрел, выходят люди. Они сели в машины и уехали. Твой отец был очень совестливым человеком и не мог просто так и пойти дальше, не отреагировав на выстрел. Он вошёл в дом и нашёл там меня с пистолетом в руке. Это я убил мужчину, на которого указал мой отец. У меня не было выбора. Я принадлежал ему, как и моя воля. Мой отец был ублюдком. Он был очень жестоким и никого и никогда не любил. Он любил только причинять боль и наблюдать, как люди корчатся в муках. Он причинил нам достаточно боли, затравил нас, манипулировал нами и шантажировал. Я убил того мужчину, чтобы спасти свою жену, Сальму, от очередного насилия. Мой отец поставил мне условие. Я не мог пойти против него, потому что не хотел повторения прошлого. Я обожал свою жену и любым способом готов был уберечь её от очередной боли. Твой отец нашёл меня и не дал мне покончить с собой. Мы договаривались с Сальмой о том, что умрём после этого, потому что терпеть было уже невозможно. Кровь. Кровь. Кровь. Насилие. Жестокость. Смерти окружали нас. Мы с Сальмой должны были встретиться и повеситься вместе, потому что наша жизнь была невыносима. Я был на грани, а Энрике… он не дал мне этого сделать, пообещав, что поможет нам выбраться из этого ада. Он долго говорил со мной, успокаивал. Нашёл ключ к моему сознанию и изменил его, — Доналл быстро смахивает слезу и прочищает горло.

— Мы ненавидели нашего отца, но убить его было нельзя. Мало того, что вокруг него всегда находились вооружённые люди, он владел нашими жизнями и будущим. По правилам нашей семьи вся недвижимость, весь бизнес, все наши тайны принадлежали ему. Наследнику своего отца. Глава семьи всегда выбирает для себя преемника, а я обещал маме, что дойду до конца. Я обещал ей, а потом отец её убил. И дело было даже не в деньгах, у него был мой сын, а у меня обещание, данное моей матери. Он знал о нашем малыше и угрожал забрать ребёнка, если я попытаюсь убить отца. Я не буду вдаваться в подробности всех вариантов шантажа жизнью моих сына, жены, брата и его сына, но их было достаточно, чтобы бояться сделать неправильный шаг. Мы просто боялись дышать и ждали, когда он сдохнет. Энрике предложил открыть на него дело, чтобы передать всё это правительству и обличить моего отца во многих противозаконных действиях против страны. Мы с братом решили выбрать свободу, чтобы хоть как-то очистить свои души, да и сами хотели этого. Моя задача состояла в том, чтобы тихо и без лишнего шума вытаскивать людей, которых мой отец приговорил к смерти, из клубов и других мест. Фарелл вывозил их и очищал путь, проверяя, нет ли за ними слежки. Твой отец устраивал их в приюты, находил им дома, делал новые документы и прятал их. Мы разработали целую схему. Мы брали у них показания. Твой отец всё записывал.