Сладкий грех

Она провела полдня на рынке и в магазинах, переходя с места на место, прислушиваясь к сплетням, стараясь подхватить малейший намек, где может скрываться Арланд Райдер. Она послала Марджери осторожно расспросить служанок и работников с мельницы, подбросив мысль об обещанной за информацию награде. Но ничего не было слышно. Большинство сплетен было о ней самой. Казалось, каждому интересно обсудить подробности ее лондонской прогулки. У всех на слуху история про то, как она застрелила своего бывшего мужа из старинного пистолета, после чего бежала, ускакав на одной из неоседланных лошадей из упряжки кареты. Ободряющим, однако, было то, что публика с одобрением восприняла все ее воображаемые приключения. Грегори Каминз был банкиром, а большинство не доверяло тем, кто наживает свои баснословные богатства во время разорительной войны.

Занавески в спальне внезапно взметнулись у открытого окна. Послышался скребущий звук, и какой-то человек перевалился через подоконник в комнату, обессиленно растянувшись на полу. Лотта схватила ночную вазу и угрожающе замахнулась. Может быть, это просто неумелый грабитель, но она и ему не оставит шансов.

— Умоляю, не кричите! — Человек поднялся и протянул к ней руку в красноречивом жесте. Он двинулся к Лотте и схватил ее за руку. Он весь дрожал, рукава тюремной рубахи висели лохмотьями, лицо в сочившихся кровью порезах.

Лотта всмотрелась и выронила свое оружие из рук.

— Арланд, — выдохнула она.

Арланд был точной копией своего отца. Смотреть на него — все равно что видеть зеркальное отражение Эвана. И все же при повторном взгляде это оказалось не совсем так. Юношеское лицо отражало молодость и неиспорченность, в сочетании с силой и настороженностью мужчины. Арланд был высок и широк в кости, но по-юношески долговяз и неуклюж, будто еще не совсем дорос до собственного тела. Он выглядел истощенным, больным и обессиленным.

Лотта почувствовала, как ее сердце дернулось и тяжело застучало.

— Им приказано идти сюда, — задыхаясь, сказал Арланд. Он говорил по-английски правильно, но с сильным французским акцентом, очень заметным. Он поймал руку Лотты, переводя дыхание. — Спрячьте меня, пожалуйста…

— Кто… — начала было Лотта, но Арланд только покачал головой:

— Пожалуйста, они уже рядом. Все объяснения потом…

Словно в подтверждении его слов, снаружи раздались тяжелый топот сапог, выкрики команд, нетерпеливый стук в переднюю дверь.

— Они обязательно найдут вас, если станут обыскивать дом.

Ее ум лихорадочно перебирал идею за идеей, чтобы найти подходящий выход. Невозможно допустить, чтобы он попал в руки властей. В прошлом она не раз готова была предать Эвана, но сейчас совсем другое дело. Эван может сам о себе позаботиться. Арланд — юноша, который играет по чужим правилам в такой страшной игре, как война. Он уже так много повидал и выстрадал. Кроме того, Лотта совершенно точно знала, что теперь уже никогда не сможет предать Эвана. И меньше всего — его сына. Что-то произошло между ними в тот день, когда он окончательно доверился ей, что-то глубокое и важное, сблизившее ее с Эваном гораздо надежнее, чем желание соблюсти собственные интересы, жадность или стремление к безопасности. Она не была уверена, что хотела этого. Самоотверженная любовь — это не по ее части. Но она не чувствовала в себе силы отказаться от нее.

— Раздевайтесь, — коротко скомандовала она. Арланд отшатнулся от нее:

— Прошу прощения, мадам?

— Снимайте одежду и спрячьте ее куда-нибудь. Ложитесь ко мне в постель.

Грохот в дверь повторился с новой силой. Лотта расслышала голос Марджери и звук отпираемых засовов.

— Делайте, что я вам говорю, — прикрикнула Лотта. — Ну же!

Она увидела отсвет понимания в глазах Арланда и подтолкнула его к кровати. Схватив свой отделанный лебяжьим пухом халатик, она подбежала к шкафу и, выхватив оттуда какую-то одежду Эвана, разбросала ее по полу вперемешку с собственной, как будто ее срывали в приступе страсти, не терпящей промедления. После этого Лотта поспешила к двери. Хорошо, что волосы в беспорядке — появление Арланда подняло ее с постели. Быстрый взгляд в зеркало убедил, что она выглядит достаточно растрепанно, то, что надо, чтобы сбить с толку преследователей. Лотта вновь окинула оценивающим взглядом шелковый халат и прозрачную ночную рубашку под ним. О да, есть чему сбить с толку кого угодно.

Внизу уже толпились солдаты. Марджери стояла со свечой в руке и выглядела маленькой и испуганной.

Лотта подошла к перилам лестницы и остановилась.

— Что здесь происходит? — властно, как и полагается представителям герцогской фамилии Пализеров, произнесла она.

Группа вооруженных людей внизу остановилась, замерев. Все подняли головы вверх и уставились на нее. Лотта демонстрировала свое негодование. В доме без ее ведома вооруженные люди. Прелестный маленький столик с цветами, стоявший внизу возле двери, оказался перевернут, гобелен сорван со стены. Громкие голоса доносились из гостиной, по дому раздавался грохот сапог.

— Солдаты, мадам! — с дрожью в голосе произнесла Марджери. — Они говорят, что в нашем доме укрывается сбежавший заключенный, — доложила она, бросив на Лотту извиняющийся взгляд. — Нас всех могли убить прямо в наших кроватях, мадам?

— Что за ерунда! — беззаботно ответила Лотта, спускаясь вниз по лестнице. — Как тебе в голову пришла такая чепуха?

Лотта повернулась к солдатам, которые смотрели на нее во все глаза с выражением похоти или удивления, но никто не остался равнодушен.

— Или ты считаешь, что нас насмерть затопчет толпа головорезов? Что же, очень может быть.

Ее взгляд упал на офицера, видимо возглавлявшего операцию, худенького и светловолосого, совсем еще юного.

— Лейтенант, объясните, что это за вторжение?

— Извините за беспокойство, мадам, — ответил покрасневший лейтенант. — Ваша горничная права — мы ищем беглого заключенного. Его видели неподалеку от вашего дома. У меня приказ схватить его.

— Ах, как драматично, — произнесла она. — А мне казалось, что в Вонтедже никогда не происходит ничего интересного. Тем не менее не стоит искать его за моими гобеленами. Это ручная работа и стоит кучу денег. Вы были бы очень добры, приказав своим людям проявлять большее уважение к моей собственности.

— Конечно, мадам, — сказал лейтенант, краснея еще гуще. — Поосторожнее там, — рявкнул он на одного из своих людей, который чуть было не упал, запнувшись, увлекая за собой книжную полку. Лейтенант вновь повернулся к Лотте: — Разрешите осмотреть верхний этаж, мадам?

— Ну, если вы считаете, что это необходимо, — с выражением скуки, ответила Лотта. — Но у меня будет к вам маленькая просьба, лейтенант. Может быть, вы не станете устраивать обыск в моей комнате? Я была бы крайне благодарна вам за это. Уверяю, никто не входил туда без моего разрешения.

Лейтенант остался непреклонен.

— Мадам, у меня приказ обыскать весь дом, не делая исключений. Любой может забраться через окно и спрятаться где-нибудь, пока вы спите. Это необходимо для вашей же собственной безопасности.

Лотта слегка коснулась его руки, и лейтенант послушно умолк.

— Едва ли можно говорить о том, что я спала, лейтенант, — очень искренне произнесла Лотта. — Стоит пояснить?

Прошло некоторое время, пока лейтенант сумел переварить сказанное. Наконец, в его глазах блеснуло понимание. Лотта подивилась, так ли давно он и впрямь покинул стены школы. Так или иначе, но просветление наступило, и он густо покраснел. Лотта испугалась, как бы его не хватил удар.