Славичи

это действо.

Горица склонилась к ногам мужа и медленно сняла с него сапоги, обнажая его ступни,

ласково растерла пальцы, подошву, нажимая на особые точки.

…

– Ладо моя, ладушка, – шептал разгоряченный Воило.

– Сокол мой быстрокрылый, – отвечала прерывисто Горица.

…

Они лежали на охапке остро пахнувшей травы. Он ласково перебирал ее пальцы, она

положила голову на его обнаженное плечо.

– Непраздная я, – тихо проговорила на ухо мужу Горица: а то не приведи чур услышат

злые духи.

Воило замер на миг, а потом прижал ее к своему бешено забившемуся сердцу.

– Мальца мне найдешь, ладо моя, – воскликнул вполголоса Воило, – коли первым

будет на этом месте – к праотцам пойдет, в милости и достатке жить будет, коли нет, так

вырастет – лучшим охотником станет!

– А ежели дочка? – усмехнулась Горица.

Ее сердце радостно стучало в груди: вот она магия женщины-матери,

продолжательницы рода, дающей новую жизнь, перед которой и самый сильный

неустрашимый из мужчин склоняет голову.

10

– Выживет – красавицей да лучшей мастерицей-умелицей, как мать, станет, – ответил

Воило, ласково прижимая к себе жену.

Незадолго до рассвета Воило отстегнул от своего пояса бронзовый амулет и, заплетая

волосы жены, вплел древний охранный амулет в ее косы.

Покидая иву, Горица с благодарностью погладила ее шершавый ствол и повесила на

ее по-девичьи тонкую руку-веточку яркую нить, выдернутую из сорочки.

Глава 2

Большак рода не был самовластным правителем. Он не распоряжался жизнью

родичей, а распределял работу, следил за соблюдением древних обычаев и разрешал

конфликты. При этом он сам был первым работником и в любом деле являлся

примером.

Наиболее трудные и важнейшие вопросы решались на общем родовом собрании –

этот совет и был высшей властью рода. На совете и мужчины, и женщины имели равные

права, и весомость каждого голоса определялась лишь личным авторитетом среди

сородичей.

Ставр был избран большаком еще до решения рода переселиться из своих исконных

мест. Трудное время переезда он руководил родичами твердой рукой и с железной

выдержкой. В походе это не раз спасало им жизнь.

И по давней традиции сегодня он после всеобщей молитвы у векового дуба и уже

вкопанными под его ветвями кумирами богов, не стал распределять работу, а отпустив

молодежь, остальных задержал на совет.

Он стоял перед родичами, могучий, рослый, с пробивавшейся сединой в темно-русых

кудрях, перехваченных на лбу ремешком. Родичи знали, по какому поводу был созван

совет: пращуры указали им место, но необходимо было выбрать тех, которые осветят

своей жизнью новое поселение на долгое и счастливое жительство.

Пока не будут принесены жертвы богам, лесу, реке, земле – нельзя считать эти места

родными, назвать их родиной. Только породнившись через кровь, можно стать своим и

лесу, и реке, и земле. Только тогда те будут оберегать и кормить пришлый род своими

плодами, как кровных родичей.

11

Поэтому древний обычай предков требовал не только животной, но и человеческой

жертвы. Новое поселение заложить – дело не шутейное, не каждодневное, тут одой

звериной кровью не обойдешься.

Никто из стоявших перед грозными ликами богов не содрогнулся от этой мысли.

Наоборот, каждая старшАя мать и ее муж-старшой с надеждой в сердце вознесли

мысленную молитву богам о милости их детям: быть посланниками к богам великая

честь. Каждая невинная девушка или паробок с радостью согласится выполнить такой

наказ, заступиться за род, не дать ему изойти голодной и лютой смертушкой. Родовая

жертва от того и считается священной и самой значимой, что идут на нее добровольно.

Тот, кому выпадет жребий навсегда останется в сердцах людей, никогда сородичи не

забудут его имени.

В военных же походах была другая жертва: убиение пленных врагов – услада для

богов. Был и третий вид жертвоприношения: детьми и стариками, но ему, как и

военному, сейчас было не место и не время.

Волхв в суровом молчании стоял промеж кумиров. Он не вмешивался до поры до

времени – его дело древний обычай делом завершить, требу кровавую богам

сотворить.

– Жребий дело решит, цё уж тут думать! – воскликнул Честимир, хмурый коренастый

пахарь.

– Верно говорит Честимир, – отозвался старый вой Борислав. – Жребий! Пусть боги

сами требу по душе выберут.

– Да, да пусть будет по совести, как наши деды в старину делали …

– Ну, что, Славичи, все так думают? – сурово спросил Ставр.

– Все, вящий, – хором отозвались родичи.

– Дык только прошедших-то посвящение ярения и лельника у нас и нету, – встрял в

разговор шустрый рыбак Воротил. – Два года, почитай, в беззаконии жили! Кого же

посылать-то?! Девки, посвященные уже замужние все, паробки тоже не холостякуют.

– А ведь верно, Ставр, говорит Воротил, – зашумели родичи. – Кого же в круг

поставим?

– А тех и поставим, – ответил Ставр, – кто подпоясывание и закосычивание прошел.

Невинные-то легче к предкам дорогу найдут.

12

***

Между тем, пока боги выбирали тех, кому суждено отправиться в мир предков, жизнь

шла своим чередом. Мужики рыли временные землянки, спешно заготавливали сено.

Охотники кормили общину. Женщины обустраивали жилье, защищая его своей особой

магией – временное не постоянное, здесь и домой вряд ли поможет. Вот и творили

женщины обережные ритуалы – старшие катались вокруг землянок нагишом по