Славные ребята

Марк искренне страдал от того, что его с новыми знакомцами разделяет глухая стена. С новыми знакомцами, которые завтра, пожалуй, и знать его не захотят.

«В них трудно разобраться. Матье говорит и говорит много. Альберик тоже, но вот Ален и Серж ревниво и свирепо охраняют свою тайну, которая в их представлении и есть их свобода».

Разумеется, для журналиста такие вот мальчики немалое искушение. Отторгнутое прошлое… еще не совсем потерянное будущее. Марк сам не знал, чего ищет. Как же было ему понять, что он нашел?

В дверь постучали. Посыльный принес два письма. Одно из газеты: «Ждем Вашу новую статью. Предыдущие прошли с успехом и были встречены очень тепло. Но не следует делать между статьями перерыва». Ну так, эти господа могут быть спокойны, статья уже написана, отослана. Заметки об атмосфере, царящей в городе, ни слова о хиппи. В сущности, довольно легковесная. И что из того? Марк был совершенно спокоен. Следующую статью он пошлет после встречи с министром иностранных дел. Свидание должно состояться завтра.

Второе письмо было от Дельфины. Странное какое-то, тревожное… Один из сыновей (Давид — самый младший), по ее словам, попал в дурную компанию. Как-то вечером его задержали под мостом вместе с бродягами. Дельфине позвонили ночью. Утром, после того как была удостоверена личность Давида, его выпустили. Упрекать его не за что. По возвращении домой у него с матерью произошла бурная сцена. Он не желал ничего слушать, бунтовал, угрожал уйти из дома, если его будут принуждать выполнять то, что Дельфина считала нормой поведения, которую следует чтить. Например, предупреждать, что не вернешься к обеду, не водить домой ночевать незнакомых людей; однажды мать обнаружила в его спальне какого-то парня и женщину с грудным ребенком. Она была бы не так расстроена, если бы застала там девушку… хотя сурово осуждала своих друзей, которые поощряли такое. «Вот во что превратилась семья в отсутствии главы дома». Упрек был более чем прозрачен.

Дальше она писала о своей любимой подруге Катрин, чей сын взял и уехал в США. Вез денег, ничего ни у кого не попросив. И вот уже три месяца о нем ни слуху ни духу. Такие славные люди! Такая дружная семья! Дельфина боялась, как бы и у них не произошло нечто подобное. Не сегодня, так завтра. Не встречал ли Марк кого-нибудь из этих заблудших ребят? В Париже о них рассказывают просто ужасы какие-то. Говорят, будто одна девушка, сдававшая кровь бессчетное количество раз, еле доползла до английского посольства. Да, да, Дельфина напугана. Два старших сына как-то загадочно говорят о предстоящих каникулах. Все время строят какие-то планы и никому ни слова.

Марк перечитал письмо, оно и встревожило его и развеселило. Бедняжка… Сам-то он многому здесь научился. Однако сейчас речь шла о его собственных сыновьях. Старший вроде бы в смысле будущего стоит на правильном пути. Самого младшего ждет, очевидно, карьера литератора. Господи боже мой, до чего же все это сложно! Раньше он отнесся бы к таким вестям по-иному. Раньше… Даже не раньше, а всего неделю назад. А сейчас, хотя он и сильно продвинулся в изучении современной действительности, он все-таки расстроился. Не разделяя полностью страхов Дельфины, он тем не менее считал недопустимой излишнюю легкость. Ему представилась Дельфина, сыновья, их квартира на набережной Флёр… Картина уже почти нереальная, с каждым днем все больше стушевывавшаяся. И потом, у него не было сейчас прежней уверенности ни в том, что подлинная его жизнь именно там, ни в том, что она где-то еще.

Марк вышел из отеля и отправился прямо к министру иностранных дел брать интервью. Политическим деятелям этой маленькой страны лишь с трудом удавалось поддерживать равновесие. И Китай и Индия наперебой старались осыпать ее благодеяниями, ясно, каждая страна преследовала свои цели. Взять хотя бы шоссе, соединяющее Непал с Китаем, это, конечно, дар, но одновременно и угроза безопасности, национальной независимости. И кроме того, вопреки заботам короля об улучшении материального благосостояния: например, санитарное обслуживание, аэродромы, прокладка шоссейных дорог, — в гуще населения росло глухое недовольство.

Короче, полученных сведений вполне хватает на четыре странички.

Сразу же после беседы с министром Марка принял король. Так сказать, неофициальная аудиенция. За мощной оградой дворца король жил в довольно незатейливом бунгало.

Король, человек, видимо, скромный, явно чувствительный, старался держаться в тени и долго расспрашивал Марка о Европе и о Франции, которую он в свое время посетил. Он внимательно слушал собеседника, но за темными стеклами очков глаз его не было видно. Наконец Марку удалось прорваться со своими вопросами. И снова потекли те же самые слова: независимость, освобождение, отравленные дары — читай: путь через Тибет.

Потом не без гордости было упомянуто, что в стране сейчас насчитывается семь тысяч студентов.

Марк почувствовал живейшую симпатию к этому еще не старому человеку, по-видимому его ровеснику, ведущему свое происхождение прямо от Будды и весьма умело играющему в труднейшую игру — удерживать равновесие.

Аудиенция длилась целый час.

Вернувшись в отель, Марк тут же накатал статью. Он вдруг почувствовал какой-то подъем. Хиппи — бог с ними совсем! — с ними покончено, а вот король — действительно интереснейшая фигура. Сквозь оболочку государственного мужа Марк сумел разглядеть человека достойного.

Марк взял напрокат автомобиль. Стоит, и очень стоит, ознакомиться с окрестностями. Еще накануне он твердо решил совершить загородную прогулку, уехать из Катманду на несколько часов. Что влекло его — любопытство или желание не ждать впустую новых встреч? Так или иначе, он наметил себе на карте маршрут. Неужели это бегство? Ничего подобного, просто он, как и обычно, делает свое журналистское дело, и делает его уже без малого двадцать лет.

Целый час он катил по мерзкой дороге. А от Катманду его отделяло всего тридцать километров. Стоило свернуть с шоссе, и езда практически становилась невозможной. Когда он изучал карту, он по наивности решил, что все указанные там дороги годны для автомобильных прогулок. Глупейшее заблуждение, только европеец мог попасться на эту удочку.

И как раз в эту минуту Марк заметил, что справа от дороги раскинулось чье-то владение, а в центре его — розовый дом, он резко выделялся на фоне окружающей зелени. Туда вела узенькая дорожка. Шла она почти отвесно, так как дом стоял на горке.

Кто живет в этом роскошном доме? Марк остановил машину, опустил стекла, надеясь, что его обвеет ветерком. Выходить из машины не хотелось. Впрочем, к чему выходить? И тут он услышал позади чьи-то шаги. Повернувшись, увидел в заднее стекло машины женщину в индийском сари. На ногах у нее были сандалии на толстой деревянной подошве, и именно на их звонкий стук по булыжнику он и оглянулся. Длинные каштановые волосы доходили незнакомке почти до пояса.

— Хэлло, что вы здесь делаете?

Фраза эта была произнесена по-английски, но с резким американским акцентом.

— Ничего… просто смотрю…

Марк ответил по-английски, но, видимо, тоже с сильным акцентом, потому что незнакомка тут же сказала:

— A-а, вы француз?

— Да.

Она оглядела его, даже не скрывая своего любопытства. И, очевидно, осталась довольна внешностью незнакомца.

— Хотите чего-нибудь выпить?

— А этот прелестный дом ваш?