Славяне и скандинавы

¹¹⁵ Булкин В. А. О появлении норманнов в Днепро-Двинском междуречье.
– В кн.: Проблемы истории и культуры Северо-Запада РСФСР. Л., 1977, с. 102.

¹¹⁶ Шмидт Е. А. Археологические памятники второй половины I тысячелетия н. э. на территории Смоленской области.-В кн.: Материалы по изучению Смоленской области, вып. 5. Смоленск, 1963, с. 114-123.

¹¹⁷ Ляпушкин И. И. Гнездово и Смоленск.
– В кн.: Проблемы истории феодальной России. Л., 1971, с. 33-37; Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX-XIII вв. М., 1980, с. 135-146.

¹¹⁸ Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы..., с. 116; Пушкина Т. А. Гнездовское поселение.
– В кн.: Археология и история Пскова и Псковской земли. Тез. докл. Псков, 1984, с. 47.

¹¹⁹ Пушкина Т. А. Монетные находки Гнездова.
– В кн.: Тез. докл. IX Всесоюзн. конф. по истории, экономике, литературе и языку Скандинавских стран и Финляндии, ч. 1. Тарту, 1982, с. 192-193.

¹²⁰ Lebedev G. S. On the Early Date of the Way «From the Varangians to the Greeks».
– In: Fenno-Ugri et Slavi, p. 99.

¹²¹ Булкин В. А., Назаренко В. А. О нижней дате Гнездовского могильника.
– КСИА, 1971, вып. 125, с. 16.

¹²² Булкин В. А., Лебедев Г. С. Гнездово и Бирка (к проблеме становления города).
– В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 11-17; Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники..., с. 139-140.

¹²³ Авдусин Д. А. Скандинавские погребения в Гнездове.
– Вестник МГУ, «История», 1974, № 1, с. 74-86.

¹²⁴ Булкин В. А. Большие курганы Гнездовского могильника.
– В кн.: Скандинавский сборник, вып. 20. Таллин, 1975, с. 134-145; Петрухин В. Я. Ритуальные сосуды из курганов Гнездова и Чернигова.
– Вестник МГУ, «История», 1975, № 2, с. 85-92.

¹²⁵ Авдусин Д. А. Скандинавские ингумации в Гнездове.
– В кн.: Тез. докл. VII Всесоюзн. конф. по истории, экономике, литературе и языку Скандинавских стран и Финляндии, ч. 1. Л., 1976, с. 122-123; Булкин В. А. Некоторые данные о комплексах со скандинавскими вещами Гнездовского могильника.
– Там же, с. 151-153.

¹²⁶ Кирпичников А. Н. и др. Русско-скандинавские связи..., с. 75.

¹²⁷ Алексеев Л. В. Смоленская земля..., с. 145-148.

¹²⁸ Толочко П. П. Киів.
– В кн.: Археологія Украиньской РСР, т. III. Киів, 1975, с. 19.

¹²⁹ Рыбаков Б. А. Указ. соч., с. 55-90.

¹³⁰ ПВЛ, ч. 1, с. 20.

¹³¹ ПВЛ, ч. 1, с. 14.

¹³² Насонов А. Н. «Русская Земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951, с. 30-41.

¹³³ Каргер М. К. Древний Киев, т. 1. М.-Л., 1958, с. 127-230.

¹³⁴ Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники..., с. 13-14.

¹³⁵ Константин Багрянородный. «Об управлении империей».
– В кн.: Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982, с. 271-273.

¹³⁶ Рыбаков Б. А. Указ. соч., с. 320-329.

¹³⁷ Marx К. Secret Diplomatic History of the Eighteenth Century. New York, 1969, p. 109.

¹³⁸ Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. Л., 1980, с. 52.

¹³⁹ Рыбаков Б. А. Указ. соч., с. 326-329.

¹⁴⁰ Бліфельд Д. I. Давньоруськи пам'ятки Шестовиці. Киів, 1977, с. 101-110.

¹⁴¹ ПВЛ, ч. I, с. 85.

¹⁴² Там же, с. 24.

¹⁴³ Там же, с. 25.

¹⁴⁴ Там же, с. 34-35.

¹⁴⁵ Артамонов М. И. Воевода Свенельд.
– В кн.: Культура Древней Руси. М., 1966, с. 30-35.

¹⁴⁶ Рыбаков Б. А. Указ. соч., с. 383.

¹⁴⁷ Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия..., с. 89-104.

¹⁴⁸ ПВЛ, ч. I, с. 99-100.

¹⁴⁹ Мельникова Е. А. Ранние формы торговых объединений в средневековой Северной Европе.
– В кн.: Скандинавский сборник, 27, 1982, с. 19-29.

Новые аспекты культурно-исторического процесса и новые виды источников

Два десятилетия назад в советской исторической науке были подведены главные итоги изучения «норманнской проблемы»¹⁵⁰, основанные не только на обобщении письменных, но также и накопленных к тому времени археологических данных. Методологически верные, эти выводы были подтверждены всем дальнейшим ходом научного процесса: как не раз уже с тех пор справедливо констатировалось, ныне вряд ли найдется серьезный историк (равно как и археолог), который, оставаясь на позициях научной объективности, попытался бы рассматривать Древнерусское государство IX–XI вв. как результат деятельности скандинавов на Востоке¹⁵¹. Уже первые, состоявшиеся вскоре после выхода работы И. П. Шаскольского международные совещания и симпозиумы по «варяжскому вопросу» продемонстрировали существенный качественный сдвиг в проблематике, в том числе и со стороны зарубежных ученых, на первый план все более отчетливо выдвигается разностороннее и детальное изучение характера связей между Древней Русью, Скандинавией, а в последние десять лет другими странами Балтики, в эпоху образования раннефеодального общества и средневековой государственности. Двухсторонний диалог, предпосылки которого наметились уже в конце 1960-х гг.¹⁵², становится все более многосторонним и содержательным. Появление в ГДР международного коллективного труда, посвященного теме «викинги – славяне», — свидетельство растущей продуктивности нового подхода¹⁵³, и предложенный советскому читателю русский перевод, дополнением которого является данная глава, представляет собой дальнейшую разработку намеченного нового подхода. Его продуктивность во многом определяется созданием, по существу, качественно новой базы источников, в первую очередь вещественных. Неисчерпаемость археологического материала проявилась здесь не только в его быстром накоплении. По мере систематизации и углубленного изучения раскрывались все новые, неизвестные ранее стороны материальных свидетельств прошлого. Порою они приобретали выразительность и информативность, не уступающие письменным данным, иногда же в самом прямом смысле вели к открытию новых, ранее неизвестных видов и категорий памятников древней письменности, которые без вмешательства и участия археологов оставались бы недоступными для историков.

Прошедшие два десятилетия характеризуются прежде всего работой по систематизации основных видов славяно-русских древностей. Начатая с обобщения накопленных к

1960-м гг. материалов по археологии славян накануне образования Древнерусского государства¹⁵⁴, эта работа, хотя в целом еще далекая от завершения, охватила многие категории погребальных древностей, памятников и даже целых регионов, важных для исследования рассматриваемой проблемы¹⁵⁵. Недавно первые результаты были обобщены в одном из выпусков многотомной «Археологии СССР»¹⁵⁶.

Параллельно с этим осуществлялись опыты классификации и типологии погребальных древностей, что в сопоставлении со скандинавскими материалами в ряде случаев позволило существенно продвинуться в деле этнической атрибуции погребальных комплексов, изучения динамики этнокультурных взаимодействий в период образования Древнерусского государства¹⁵⁷. В то же самое время анализ курганных могильников был дополнен новыми результатами в изучении поселений: с началом раскопок Гнездовского поселения¹⁵⁸ появилась возможность для типологической характеристики такой предгородской формы, как открытые торгово-ремесленные поселения; подтвержденные вскоре открытиями в Тимереве, эти новые данные позволили раскрыть ранние этапы формирования таких центров, как новгородское «Рюриково» Городище, ранняя Ладога, догородской и раннегородской Псков¹⁵⁹. Новые открытия в Изборске, углубленное изучение южнорусских сторожевых городов, реконструкция ранних этапов истории Новгорода, широкое изучение исторической топографии Киева¹⁶⁰ раскрыли неизвестные ранее ступени развития городов предгосударственной и раннегосударственной поры.

Продолжалась систематизация различных вещевых категорий находок. Начатое еще в середине 1950-х гг. В. Л. Яниным изучение денежного обращения VIII–XIII вв. за последующие десятилетия существенно расширило спою источниковедческую базу благодаря новым находкам восточного и западного серебра, а также и некоторых других видов серебряного импорта в кладах¹⁶¹. Систематизированы различные категории украшений IX–XI вв. из могильников, кладов и поселений Древней Руси (в том числе и скандинавские фибулы), разработана хронология ряда ювелирных изделий, вопросы происхождения и датировки стеклянных бус¹⁶². Завершен цикл исследований древнерусского оружия¹⁶³. В ходе этих работ наряду с вещами западноевропейского и скандинавского происхождения были выявлены изделия, подражающие северной моде, или «вещи-гибриды», в отделке которых видно смешение мотивов, традиционных для нескольких, иногда весьма различных по характеру культур. «Гибридизация» культуры господствующих слоев общества раскрывается как особая качественная характеристика раннефеодальной культуры. Важнейшая ее особенность, как подчеркивает Б. А. Рыбаков, — разрыв «земской» замкнутости¹⁶⁴, интенсивное культурное взаимодействие, преодолеваемая гибридизацией эклектичность. Смешанный, евроазиатский характер дружинной культуры, ранее всего выявленный в ювелирном ремесле, проявляется буквально но всех сферах культуры: вооружении, конской сбруе, костюме, наборе украшений, пиршественной утвари, погребальном обряде. Явление это отнюдь не составляет специфики Древней Руси. По сути дела, столь же эластична и «гибридна» культура Скандинавии эпохи викингов, где взаимодействовали северогерманские и славянские, балтийские и финские, английские и фризские, ирландские и франкские, восточные и византийские культурные компоненты.