Славяне накануне образования Киевской Руси

Фибула щитковая, литая, с перекладинами длиной 9 см. Вверху по бокам небольшого круглого отверстия она имеет прямоугольные прорези с округленными углами. Щиток несколько сужается книзу, заканчиваясь узким плоским стержнем с округлой плоской головкой. Первая перекладина находится в верхней трети фибулы, две другие — в нижней части. Над первой и последней перекладинами прослеживаются следы орнамента из двух параллельных полосок. Концы перекладин Т-образно расширяются (рис. 6, 6). На внутренней стороне сохранился приемник, который помещается сбоку. Фибула очень слабо профилирована, почти плоская. Находки фибул, близких по типу описанной из района Подесенья, были отмечены в свое время Тальгреном [182] . Близкая по типу фибула была найдена С.А. Плетневой [183] при раскопках на Цимлянском городище, к сожалению, вне комплекса. Нам представляется, что прототипом для изготовления описываемой фибулы служили перекладчатые фибулы прибалтийского типа. А ее известное своеобразие следует отнести за счет местного производства где-то в районе Среднего Поднепровья, где, очевидно, подобные фибулы бытовали. Судя по прибалтийским аналогиям, датировать их можно V–VI вв. н. э. Но нам кажется, что очень слабая профилировка описываемой фибулы, ее довольно большие размеры, известная упрощенность форм и «погрубение» в изготовлении этих украшений говорят скорее за более позднее время, VI в. н. э. Обломок бронзовой фибулы, близкой по типу вышеописанной, был найден в кургане. Это нижняя часть фибулы, вероятно тоже перекладчатой. На обратной стороне сохранился приемник. Он имеет более простую форму, чем у предыдущей, и помещается не сбоку, а в центре щитка (рис. 6, 7).

182

A.M. Tallgren. Enamalled Ornaments in the valley of the Decna. — Eurasia septentrionalis antique, XI, Helsinki. 1937, str. 155, fig. 8.

183

С.А. Плетнева. Отчет о раскопках за 1959 г., рис. 2. Рукопись. Архив ИА АН СССР, № 1907 и 1907-а.

Бронзовая пряжка из кургана I лежала на кучке кальцинированных костей, поверх нее тоже были кальцинированные кости. Рядом с пряжкой вместе с обломками от обычных сосудов было несколько фрагментов от более тонкостенного сосуда с хорошо заглаженной, почти лощеной поверхностью и два фрагмента от сосуда с поддоном, вернее сам поддон из красноватой хорошо отмученной плотной глины, без обычных грубых примесей, свойственных остальной керамике могильника (рис. 5, 9). Сама пряжка бронзовая, с фигурным основанием. Кольцо овальное орнаментированное косыми насечками. В центре прослеживается небольшое углубление для язычка. Основание пряжки украшено геометрическими линиями. Полуовальная часть его покрыта рубчатыми насечками. На обратной стороне пряжки имеются три ушка для скрепления с ремнем. Пряжка немного деформирована огнем. Эта находка ближе всего по типу пряжкам из Кишкашша (Венгрия, ком. Баранья) [184] и Кестхей Добого (Венгрия, ком. Баранья) [185] , описанным Д. Чалланем, который с полным основанием считает, что прототипом орнаментальных мотивов этих пряжек были пряжки, выполненные в зверином стиле, прослеживаемом на двух указанных им экземплярах только уже в виде геометрического орнамента. Нам представляется, что и на нашей пряжке, подобно пряжке из Кестхей Добого, профилированные края щитка повторяют контуры птиц. По своей форме, манере орнаментации и особенно способу скрепления с ремнем эта пряжка должна быть отнесена к типу византийских пряжек, датируемых VIII в. н. э. [186]

184

Д. Чаллань. Памятники византийского металлообрабатывающего искусства, II. — Acta antiqua academic scientiarum Hungaricae, t. IV, Budapest, 1950, p. 267, tabl. III, 1, 1a.

185

Д. Чаллань. Указ. соч., стр. 267, табл. III, 3.

186

Д. Чаллань. Указ. соч.

Кроме пряжки и фибул, из бронзовых вещей в курганном могильнике найдена круглая бронзовая бляшка (рис. 6, 5) в кургане 10, обломки бронзового браслета в кургане VII и маленькое крестообразное украшение с выемчатой эмалью (рис. 6, 3) в кургане 12.

Бронзовая бляшка — гладкая, почти круглая в плане и плоская в разрезе, с короткой конической ножкой, диаметром 3,5 см.

Браслет найден в обломках, проволочный, круглый в сечении.

Крестообразная бляшка имеет в центре ромб с вогнутыми сторонами, закраины которого подрезаны и заполнены красной эмалью, частично выкрошившейся. С обратной стороны на одном ответвлении отогнуты два крючочка, а на противоположном прослеживается только место излома, являющегося следом какого-то приспособления или для запора, или для закрепления бляшки. Подобные орнаментальные мотивы и формы украшений с выемчатыми эмалями широко известны в бассейне Поднепровья [187] и некоторых районах Прибалтики [188] . По времени она нам представляется несколько более ранней. Вероятно, ее можно отнести к V в. н. э.

187

А.А. Спицын. Предметы с выемчатой эмалью. СПб., 1903.

188

М.Х. Шмидехельм. Археологические памятники периода разложения родового строя на северо-востоке Эстонии. Таллин, 1955, стр. 218, рис. 58.

Таким образом, весь небольшой вещевой материал могильника не выходит хронологически за пределы V–VII вв. Пока могильник не раскопан целиком, трудно говорить как о более точных его датировках, так и о выделении более ранних и более поздних погребальных комплексов по обряду захоронения и по керамике. Но все же более архаичный облик посуды грунтовых захоронений, ее некоторые переходные формы, встречающиеся в курганах, говорят о том, что грунтовые захоронения предшествовали курганным, но между этими обрядами погребения не было значительного хронологического разрыва. Несмотря на скученность курганов в северной части урочища, ни одна насыпь (за исключением кургана I) не перекрывает грунтовых погребений, оставляя свободной всю северо-западную часть могильника. Здесь мы наблюдаем переход от грунтовых захоронений к погребениям под курганными насыпями, при этом резко меняется форма погребальных ям — от более крупных грунтовых могил к небольшим линзообразным в разрезе ямкам, незначительно углубленным в материк. Наблюдаются и некоторые изменения в деталях обряда, но будет ли это являться закономерностью, выяснится только после раскопок всего могильника.

Пока что можно говорить о том, что все три группы захоронений — грунтовой могильник, южная и северная группы курганов — близки по времени. Они последовательно, связаны между собой единством обряда погребения — сожжением на стороне — и единством керамического комплекса (начиная от грубой толстостенной посуды до керамики с лощеной поверхностью). Могильник по вещам предварительно может быть датирован V–VII вв. н. э.

Нам еще неизвестны на среднем и верхнем течении Десны поселения, синхронные могильнику, только потому, что здесь не велось соответствующих археологических исследований. Но при работах Деснинского отряда в 1954–1956 гг. было исследовано городище, хронологически более позднее, материал которого, однако, генетически должен быть связан с материалом могильника. Это так называемое Владимировское городище [189] , расположенное в верхнем течении Десны (Рогнединский район Брянской обл.). В 1955–1956 гг. на нем были заложены небольшие раскопы разведочного характера, которые позволили выяснить, что основные формы лощеной керамики этого памятника являются дальнейшим развитием форм посуды могильника, а в некоторых случаях и повторяют их. Керамика Владимирского городища значительно лучше обожжена, сделана из более плотной глины, в ней нет уже грубых примесей, поверхность ее хорошо залощена, но профилировка венчиков такая же, как и у подлощенной посуды из курганного могильника и у более грубых сосудов из грунтовых захоронений. Городище хорошо датируется стрелами аварского типа VIII–IX вв. Мы не можем еще говорить о прямой хронологической преемственности этих памятников; возможно, что дальнейшие работы на них позволят найти более поздние погребения на могильнике и выделить более ранний слой на городище; вероятнее же всего, существовали открытые поселения промежуточного времени, непосредственно предшествующие Владимирскому городищу. Расположение городища намного выше могильника по течению Десны говорит о том, что памятники этого типа были не единичны и занимали значительную часть среднего Подесенья.

189

Л.В. Артишевская. Разведка в верховьях Десны. — КСИИМК, вып. 68, 1957, стр. 88.

Таким образом, здесь намечается группа памятников раннеславянского времени, в которой могильник Кветунь-Макорзно пока что является первым звеном. Дальнейшие работы на нем помогут уточнить его датировки, более полно выяснить обряд погребения, определить его этническую принадлежность и, возможно, при наличии более поздних захоронений, проследить связи памятников раннеславянского времени с городищами VIII–IX вв.

Э.А. Сымонович Городище Колочин I на Гомельщине

Городище Колочин I Речицкого района Гомельской обл. является чрезвычайно редким для областей южной Белоруссии памятником середины I тысячелетия н. э. Оно открыто белорусскими археологами в 1935 г. и обследовано в 1951 г. разведками Славянской экспедиции ИА АН СССР, руководимой П.Н. Третьяковым [190] . Хронология памятника была установлена в процессе раскопок, которые производились с 1955 по 1960 г. в рамках указанной экспедиции, затем Южно-Русской и Средне-Днепровской экспедициями Института археологии АН СССР [191] .

190

Фонды Института истории белорусской Академии наук, инв. № 1506.

191

Работами руководил автор настоящей статьи. Последние два сезона в раскопках принимали участие В.П. и В.Н. Даркевичн. Раскопки производились по Открытым листам Белорусской Академии наук. Материалы раскопок переданы Гомельскому и в основном Речицкому краеведческим музеям, которые принимали финансовое участие в раскопках.

Большое значение этой находки в том, что она приоткрывает страницу древней истории южнобелорусских земель в эпоху переселения народов. Как было выяснено в последние годы, в начале железного века эти районы заселяли племена милоградской культуры, современной племенам скифов на юге [192] . Позже сюда пришли раннеславянские племена, оставившие зарубинецкую культуру [193] . Они селились нередко на тех же городищах, которые занимали милоградские племена, и смешивались с населением, ранее здесь жившим. Позже II–III вв. н. э. следов зарубинецкой культуры в южной Белоруссии не прослеживается [194] . Тем важнее было установить, какие культурные образования приходят на смену зарубинецким памятникам.

192

О.Н. Мельниковская. Древнейшие городища южной Белоруссии. — КСИИМК, вып. 70, 1957, стр. 28–39.

193

П.Н. Третьяков. Чаплинское городище. — МИА, № 70, 1959, стр. 122.

194

Утверждении Ю.В. Кухаренко о памятниках зарубинецкой культуры IV в. н. э. и более позднего времени в областях Верхнего Поднепровья (МИА, № 70, 1959, стр. 22) до публикации памятников и анализа их материалов остаются недоказанными. Характерно, что в статье А.К. Амброза, посвященной зарубинецким фибулам, вещи позже I–II вв. н. э. не упоминаются (МИА, № 70, 1959, стр. 188–190).

Жизнь на городище Колочин I началась в зарубинецкое время. Отдельные элементы милоградской культуры позволяют установить, что здесь мы имеем дело с зарубинецкими племенами того периода, когда они смешались с местным населением. В то же время, заключая по скудости культурных остатков, зарубинецкий этап существования Колочинского городища был непродолжительным. Материальная культура середины I тысячелетия н. э., характеризующая следующий период использования и укрепления городища, представлена несравненно большей массой находок [195] . Суждение о данном памятнике может быть достаточно исчерпывающим, поскольку городище вскрыто полностью. Вся площадь, исследованная раскопками, составляет 1793 кв. м.

195

Э.А. Сымонович. Раскопки городища Колочин I в южной Белоруссии. — КСИИМК, вып. 77, 1959, стр. 70–76.

Предлагаемая статья состоит из разделов: I. Работы на площадке городища; II. Разрезы валов городища; III. Работы вне пределов городища; IV. Описание находок.

Работы на площадке городища (вскрытая площадь 1332 кв. м).

Южная Белоруссия обладает многими природными богатствами. Полноводный обильный рыбой Днепр, густые изобилующие дичью леса, хорошие пастбища, позволяющие заниматься скотоводством и, несмотря на влажный климат и песчанистые почвы, возможности заниматься земледелием — вот источники, обеспечивающие существование здесь человека. Левобережье Днепра южнее г. Речицы богато лесными массивами. Правый берег, более высокий, в настоящее время почти лишен лесов. Однако еще в недавние времена, по воспоминаниям старожилов, отдельные участки и в особенности склоны берега были покрыты сплошным кустарником. Здесь на правобережье расположены обширные луга и поодаль от реки на первой надпойменной террасе — пашни. На крутом берегу, примерно в 1 км от нынешней дер. Велин и в 500 м от дер. Колочин, расположено описываемое городище Колочин I (рис. 1, 2). Городище отделяет от Днепра пойма шириной не менее 1 км, если двигаться от него в северо-восточном направлении, и около 2 км, если идти на север. Пойма между городищем и руслом реки местами заболочена. Под самым городищем протекает ручей, являющийся рукавом Днепра, непересыхающий даже летом, поскольку его питают ключи. Таким образом, в самые засушливые годы население, жившее на высоком коренном берегу, не нуждалось в воде. Кроме того, по протоку можно выехать в Днепр. Незаметное с реки городище, расположенное на высоком месте, давало возможность его населению следить за днепровским водным путем, фиксируя тотчас же приближение незнакомых лодок. Сама природа сделала мысовую площадку городища труднодоступной для неприятеля. Крутой берег высотой около 15–20 м с севера, со стороны реки; глубокий обрывистый овраг шириной не менее 40 м с востока и ложбина с резко понижающимся дном с запада — таковы естественные укрепления городища. Насыпные валы и, возможно, эскарпирование склонов сделали из городища серьезную крепость. На снимке, произведенном с вертолета, отлично видна ситуация, в которой был расположен памятник (рис. 2).

Рис. 1–2. Городище Колочин.

Вверху — вид с востока, издали (х — городище); внизу — вид с северо-запада, вблизи.

Площадка городища имела форму почти правильного прямоугольника со сторонами 42 и 30 м. Ориентировано городище по длинной оси, с северо-востока на юго-запад (рис. 3). Площадка его довольно ровная, с немного приподнятыми краями. В начале работ были сняты профили городища, сделанные по современной дневной поверхности, по линии А-Б в широтном и В-Г в меридиональном направлениях. Как видно на поперечном профиле городища, максимальное превышение краев над центром площадки достигает 1 м (рис. 4, 1).