Славянские древности

Тактика боя

С того времени, как славяне появились на исторической арене, древние сообщения говорят о способе ведения боя, присущем только славянам, а именно: славяне не вступали в открытый бой, а старались в труднодоступных местах неожиданно напасть на неприятеля и уничтожить его или хотя бы нанести ему ущерб, а затем быстро скрыться в лесу и скалах [1359] . Эту тактику внезапных набегов они сохранили кое-где и позднее [1360] , но в сообщениях X–XI веков упоминаются чаще всего уже регулярные бои. Славяне со временем приспособились, видимо, к римской (византийской) или германской тактике. Больше того, это восприятие простиралось так далеко, что уже в VI–IX веках славянам известны были все приемы римской военной тактики (см. ниже).

1359

Это описывает подробно Маврикий в своем Стратегиконе, XI, 5. См. также Procop., II, 26, III, 22, 38, 40; Михаил Сириец, Х.18; Miracula Sti Demetrii, XII, 98, XIII. Ill; Theophyl. (ed. Boor), 236, 247 и др.

1360

Helmold, II, 13; „Vita Hludovici“, 32.

Хотя ни один источник, изображая славянские бои той эпохи, не описывает нам подробно приемы и тактику какого-либо похода и боя, мы можем все-таки восстановить их — хотя бы в общих чертах — по отдельным, разрозненным сведениям и военным терминам.

В военном походе войско шло отдельными группами, которые в древнейших славянских источниках обычно именуются плъкъ, пълкъ [1361] . Древний полк не обозначал еще, однако, большой группы воинов определенной численности; это был обычно небольшой отряд, посылавшийся в бой родом и насчитывавший всего лишь около ста человек [1362] , и только с XI века можно говорить, что численность полка стала большей (1000?), по крайней мере на западе. Когда наступала ночь, командир отыскивал пригодное для лагеря место, а если нужно было разбить лагерь на более длительное время, то место это окружалось окопами, по-видимому, по римско-византийскому образцу [1363] . Наиболее интересным видом лагеря у славян был лагерь, окруженный тяжелыми повозками, которые сопровождали войска, будучи нагруженными продовольствием и другими необходимыми вещами, — то есть это был тот лагерь, которым прославились в XV веке чешские гуситы; он был известен в древности германцам, галлам и тюрко-татарам. У славян он засвидетельствован в VI веке [1364] .

1361

См. Miklosich, Etym. W"orterbuch, 236. Родственно (возможно, даже заимствовано у готов?) немецкому Volk. В латинских источниках читаем agmen, cuneus, legio, acies.

1362

См. Лаврентьевская летопись под 1097 годом. Еще меньшим отрядом была ecta (Berneker, Etym. W"orterb., I, 152). См. Т. Korzon, Dzieje wojen etc. w Polsce, I, 36 (Krakov, 1912).

1363

См., например, Paulus Diacon, IV, 46, VI, 24; Лаврентьевская летопись под 980 годом.

1364

Theophyl. Sim., VII, 1–2, II; Theoph. (ed. Boor), 276; Лаврентьевская летопись под 907 и 1177 гг.

Каждый войсковой отряд, сначала родовой и жупный, имел свою эмблему, или знамя (signum, effigies, vexillum), так же как это было у галльских, германских или тюрко-татарских соседей [1365] . На этих эмблемах имелось изображение либо фигуры животного (на востоке также хвосты лошадей), либо фигуры богов. По крайней мере о лютичах мы имеем несколько сообщений, свидетельствующих о том, что на своих знаменах они помещали изображения богинь [1366] . Первые славянские князья также изображаются со знаменем в руках, например св. Вацлав в Вольфенбюттельском или Вышеградском кодексе (рис. 1 и 14).

1365

Odznak — знак, эмблема — носил славянское название прапоръ (из порпоръ) или издревле чужеземное название chorgy, чешск. kor'uhev, заимствованное либо у готов (hrunga), либо, вероятнее всего, у тюрко-татар (horongo) (Miklosich, Etym. W"orterbuch, 89, 259; Berneker, Etym. W"orterbuch, I, 398). Древним русским термином является еще слово „стяг“ (Miklosich, I, стр. 323), но и он образован от скандинавского stang, st'ong (Schrader, Reallexikon, 209).

1366

Helmold, I, 38; Thietmar, VIII, 64 (VII, 47); VI, 16–18. См. также III, 18 (II). Конский хвост на половецком или русском знамени назывался челка, чолка (Лаврентьевская летопись, 342).

Когда нужно было идти в бой, командир прежде всего выстраивал свои полки в боевом порядке — по древней летописной терминологии нарядити, иставити полки, исполчитися [1367] (у Титмара под 1018 годом мы читаем: acies turmatim ordinata [1368] ); затем он обращался к воинам, призывая их к храбрости, после чего по его приказу поднимались знамена и войско с громкими криками и под звуки труб бросалось на врага. «Zevate signa» — восклицал языческий князь Власлав перед боем с чехами [1369] .

1367

О том, каким был славянский строй, нет достоверных сообщений, но, по всей видимости, сначала он не имел клинообразной формы, которую применяли древние германцы (см. Tac., Germ., 6: acies per cuneos instruitor) и которую Шрадор считает древней индоевропейской формой (Reallexikon, 351); вероятно, это был широкий ровный фронт в один либо два ряда. Только начиная с XII в. мы встречаем намеки и на клинообразную форму строя (cuneus) у славян (Helmold, I, 38; Ebbo, III, 5; Gallus, III, 1; Kosmas, I, 12), хотя они и не безусловны, так как возможно, что здесь слово cuneus употребляется просто вместо agmen.

1368

Thietmar, VIII, 16 (IX, 31).

1369

Kosmas, Chron., I, 10. Другие примеры поднятия знамен см. в „Ziv. st. Slov.“, III, 503.

Со времени венгерских набегов старая тактика изменилась настолько, что, следуя венгерскому примеру (а на Руси также тюрко-татарскому), бой открывали большие отряды лучников (sagittarii, русск. стрельцы), действовавшие рассыпным строем с целью противостоять туче венгерских стрел [1370] . Только после этого построенная в ряды часть войска вступала в бой (борнь, брань, сечь).

1370

Thietmar, VI, 10 (8), VII, 13, 44; Лаврентьевская летопись, 212 (1093). О нападении венгерских стрелков см. Regino под 889 г. (Mon. Germ., SS. I, 600).

Но иногда большой битвы не было, так как предводители вызывали друг друга на поединок либо выставляли для этого вместо себя выбранных из своих войск мужей. Исход поединка решал победу. Этот обычай мы встречаем в обеих частях славянского мира — на западе в боях с германцами, а на востоке в боях с печенегами и касогами [1371] , и трудно установить, заимствован ли он славянами у кого-нибудь из вышеуказанных соседей или же являлся древним местным обычаем.

О том, насколько славяне сумели воспринять военные приемы своих врагов, лучше всего видно по тому, как они научились начиная с VI века совместно с аварами, болгарами или самостоятельно захватывать древние римские города и крепости. При этом они использовали и военную технику византийцев, более того, они употребляли и неизвестные византийцам виды военной техники — всевозможные пращи, черепахи, башни, лестницы и, конечно, устраивали различные валы и подкопы. Об этом имеется ряд сообщений, описывающих бои за Солунь, Топерос, Царьград, а также сообщения из северных областей. Неизвестный автор легенды о св. Димитрии удивляется ухищрениям славян во время нападений на солунские городские стены [1372] .

1371

„Legenda Kristianova“ (ed. Pekai), 167, 193; Wippo, Vita Chounradi, 33 (1034 год), Saxo Gram. (ed. Holder), 83; Лаврентьевская летопись под 993 и 1022 годами (с. 120, 143). О поединках русских см. также сообщение Ибн-Русте (Гаркави, указ. соч., 269).

1372

Procop., III, 38; Пасхальная хроника под 623, 626 годами. Georgios Pisides, Bell. Avar., 220; Nikeph., Brev., 20 (ed. Boor, 17); Theoph. (ed. Boor), 487; Anon. (Mai Nova bibl., VI, 428); Miracula Sti Demetrii, XIV. 125, 138, 139, 141; Const. Porph., De adm. imp., 32; Лаврентьевская летопись под 988 и 1077 гг.; Arnold, Chron., II, 19, 22; Thietmar, VII, 44; Gallus, II, 44,III, 26. Кроме того, см. в „Ziv. st. Slov.“, III, 504. Самое подробное сообщение об этих приспособлениях имеется у неизвестного византийского автора, описывающего бои Крума в 814 г. (Scriptor incertus, ed. Bonn, 347); см. толкование Златарского в его „Истории Болгарии“ (I, 415), а также у неизвестного автора легенды о св. Димитрии в нескольких местах его сочинения (см. Tougard, Histoire profane, Paris, 1874, 103, 105, 11l, 133 и 167–171).

Славяне не сумели использовать только греческий огонь, и хотя Константин жалуется однажды на то, что греческие предатели продали это изобретение варварам [1373] , последние поджигали города самым примитивным способом. Когда в 946 году княгиня Ольга хотела поджечь главный город древлян Искоростень, она хитростью вытребовала из этого города голубей и воробьев и затем выпустила их обратно в город с горящей серой на хвостах [1374] . Лишь в XII веке в русских источниках появляются два упоминания о метании живого огня: одно в Ипатьевской летописи, где указывается, что в 1184 году половецкий хан Кончак метал огонь из самострелов на русских, и другое — в «Слове о полку Игореве» [1375] .

1373

Const. Porph., De adm. imp., 13.

1374

Лаврентьевская летопись, 57.

1375

Ипатьевский список, 1184 г.; Slovo (ed. Erben), 5. По этому вопросу см. статью П. Мелиоранского в „Изв. отд. русск. языка и слов.“, 1922, VII, 2, 297.

Об успехах, которых славяне достигли в морских битвах, я уже упоминал выше, на стр. 361.

Вооружение славян

На первый взгляд кажется, что в отношении вооружения древние славяне до самого конца языческого периода были крайне бедны. В славянских погребениях IX и XI веков оружие встречается очень редко [1376] , к тому же в ряде древних сообщений о славянах говорится так, как будто у них вообще не было оружия. Иордан характеризует славян IV века как armis despecti [1377] , Константин Багрянородный говорит о них даже „ “ [1378] , таков же смысл еще нескольких приведенных ниже сообщений.

1376

См. примеры в „Ziv. st. Slov.“, III, 511.

1377

Iord., Get., 119; quamvis armis despecti sed numerositate pollentes.

1378

Const. Porph., De adm. imp., 29.

Однако, вопреки этому, мы знаем, что вся история расселения славян часто свидетельствует о больших боях, а также и история первых веков после поселения славян в новых исторических местах жительства полна больших и часто победоносных боев с тюрко-татарами, греками и германцами. Кроме того, имеется ряд других исторических сообщений, которые говорят о многообразном военном снаряжении славян, да и уже известное нам высказывание Иоанна Эфесского от 584 года, что славяне научились вести войну лучше римлян, при всей своей преувеличенности противоречит все же „ “ Константина.

Противоречие между вышеприведенными сообщениями и данными археологии, с одной стороны, и всем историческим развитием, с другой, только кажущееся и легко объяснимо.

В древности славяне действительно были мало и плохо вооружены. Когда они вышли со своей прародины, у них почти не было оружия, по крайней мере металлического; все оно ограничивалось небольшими луками со стрелами, остроконечными копьями из твердого дерева и щитами, деревянными, сделанными из прутьев или кожаными. Такими их изображают еще древнейшие авторы. Поэтому для готов III и IV веков они были armis despecti; точно так же характеризуют их оружие историки VI–VIII веков, часть которых встречалась со славянами лично: Прокопий, Маврикий, Лев VI, Иоанн Эфесский, Михаил Сириец, Павел Диакон, — а также древний источник, использованный Ибн-Русте и Гардизи [1379] , и, наконец, только это мог иметь в виду император Константин, когда, сравнивая на основании этих древних источников вооружение славянских воинов с вооружением своих римских тяжело вооруженных воинов, назвал их „ “.

1379

Procop., B. G., III, 14; Maurik., Strat, XI, 5; Leon. Tact., XVIII; Ioan. Ephes. (ed. Sch"onfeld), VI, 25; Михаил Сириец (ed. Chabot), Х.18; Paul. Diacon, VI, 24; Ибн-Русте (Гаркави, указ. соч., 266); Kard^iz^i (ed. Bartold), 123; Fontes rer. boh., I, 140.

Но если это вооружение было недостаточным в III–IV веках нашей эры, то уже в последующие столетия славяне сумели его развить и усовершенствовать по германскому, римско-византийскому и восточному образцам, что ясно видно из дальнейшего описания. Нельзя представить себе, чтобы у них оставалось прежнее несовершенное вооружение, если Иоанн Эфесский при описании нападений славян на Грецию говорит, что они научились вести войну лучше римлян, и если мы вспомним, какая военная техника уже тогда использовалась славянами, о чем я только что говорил.