Славянские древности

Легко предположить, что форма стремени у славян сложилась под влиянием обоих соседей. И в самом деле, начиная с X века в западных славянских областях мы видим стремена каролингского типа, а в восточных областях и в Венгрии — стремена кочевнического типа, так что они потеряли здесь значение специфического признака народности [1421] . Стремена также богато украшались, а в «Слове о полку Игореве» упоминаются даже золотые стремена [1422] . Древним общеславянским названием было стрьмень [1423] .

1421

См. документы в „Ziv. st. Slov.“, III, 591.

1422

К вопросу об истории стремени вообще см. Schlieben, Gesch. des Steigb"ugels (Nassauer Annalen, 1892) и R. Forrer, P. Zschille, Der Steigb"ugel, Berlin, 1896.

1423

Miklosich, Etym. W"orterbuch, 325.

Шпоры. Гораздо более распространены среди славянских находок шпоры. Пути развития их различны начиная с конца латенской эпохи, когда они впервые встречаются в Центральной Европе [1424] . Славянские шпоры берут свое начало от полудужных римских шпор, в славянских погребениях шпоры появляются начиная с VIII века, например в погребении у Гогенберга в Штирии; наиболее интересные экземпляры найдены в хорватских погребениях, открытых недалеко от Бискупина, Врлики и Скрадина в Далмации. Они имеют большую параболическую дугу с крупным шипом. По своей форме они полностью совпадают с одновременными им каролингскими шпорами, от которых, я полагаю, и произошли славянские, хотя для их обозначения у славян существовал опять-таки свой специальный термин — острога [1425] . Славяне не могли заимствовать шпоры у соседних кочевников, потому что ни у мадьяр, ни у аваров шпор не было; в древних кочевнических погребениях нет также и русских шпор. Интересные экземпляры славянских шпор известны как из вышеуказанных далматских погребений, так и из погребений близ Колина в Чехии. Они украшены зернью и позолочены.

1424

R. Forrer, P. Zschille, Der Sporn in seiner Formenentwickelung, Berlin, 1899; M.Jahn, Der Reitersporn, W"urzburg, 1921. См. также статью Л. Нидерле в „Pam. arch.“, 1915, 196.

1425

Miklosich, Et. W"orterb., 227. Термин общеславянский, но древние письменные доказательства мне не известны. Наряду с этим в древнеболгарском языке мы встречаем petno.

Носили ли славяне шпоры на одной или обеих ногах, определить пока еще нельзя. Если и были случаи находок обеих шпор, то условия этих находок не ясны. В хорватских погребениях, правда, обычно шпор бывало две.

Узда и удила. И первые, и вторые представляют собой очень древнее приспособление для управления лошадью, известное в Центральной Европе уже с неолитической эпохи [1426] . О древнейшей узде праславян мы ничего не знаем. Первые достоверные доказательства мы встречаем опять-таки только в погребениях конца языческого периода, а в первых письменных памятниках уже известен термин узда, наряду с которым Асбот предполагает специально для удил еще и термин zobalo [1427] . В этот период мы различаем два вида удил, оба они существовали еще в эпоху римской цивилизации, а также встречаются в погребениях восточных кочевников: 1) простой вид, состоящий из двух сочлененных друг с другом частей, с кольцами на концах для продевания ремня; 2) вид, снабженный двумя неподвижными или подвижными псалиями, которые предотвращали выскальзывание удил изо рта лошади; 3) вид с неподвижным мундштуком очень редок.

1426

По вопросу об истории узды см. R. Forrer, Р. Zschille, Die Pferdetrense in ihrer Formenentwickelung, Berlin, 1893. Остальную литературу см. в „Ziv. st. Slov.“, III, 599.

1427

Срезневский, 1. с., III, 1169 (в летописи конь с уздою упоминается впервые под 968 годом); Asb'oth, Archiv f"ur slaw. Phil., XXV, 569.

В славянских погребениях встречается, как правило, первый вид; соседние погребения венгерских всадников также обычно сопровождаются этой формой, в то время как другая является более редкой, хотя у древних кочевнических народов, например скифов и сарматов, именно она была обычной и очень нарядной [1428] . К славянам проникла и эта форма, но в находках она встречается реже. Следовали ли славяне в формах своей узды римско-германским или восточным образцам, я сказать пока не могу. Соответствующие термины, однако, славянского происхождения; кроме того, в X веке славяне изготовляли узду сами, о чем свидетельствует Ибрагим [1429] . Простой крестьянин управлял, конечно, лошадью и просто с помощью вожжей, вложенных в рот лошади [1430] .

1428

Minns, Scythians, 75; Ханенко, Древности, II, табл. 14 и сл.; 40 и сл.; 48 и сл.

1429

Ibr^ah^im (ed. Westberg), 53.

1430

„Vita Sti Adalberti“, auct. Canapario, 8.

Подкова. Что касается подковы, то тут я скажу кратко, что к славянам проникли ее римские образцы через посредничество германцев, у которых существование подковы твердо доказано ныне, например, раскопками в Заальбурге на германском лимесе [1431] . В славянских погребениях подковы встречаются очень редко, а в культурных слоях древних славянских городищ X и XI веков чаще. Подкова [1432] — древнее славянское название.

1431

Jacobi, Saalburg, I, 522.

1432

Miklosich, Et. W"orterb., 153; Berneker, Etym. W"orterb., I, 593.

Оборонительные сооружения

Среди укреплений наиболее известными у славян являются древние постоянные укрепления, так называемые городища. Употреблялись и другие виды фортификации, например временно вырытые рвы, чтобы остановить войско противника [1433] , или засеки на путях, ведущих через пограничные леса, где население, живущее в окрестности, было обязано первым задерживать неприятеля. Упоминаются также валы, засеки и частоколы на границах государства [1434] или системы длинных валов, которые защищали южные русские земли от набегов печенегов и половцев [1435] . Но ни одно из этих упоминаний не указывает значения городищ, которых очень много и из которых несколько исследовано настолько полно, что мы можем создать довольно ясное представление об их назначении, конструкции и времени сооружения, а также о жизни населения этих городищ.

1433

„Стояще Володимеръ обрывая на Дорогожичи… и есть ровъ и до сего дне“, — говорит Киевский летописец под 980 годом (Лаврентьевская летопись, 76).

1434

Таковыми были, вероятно, limes sorabicus и limes saxonicus, которые Карл Великий в 805 и 808 гг. приказал соорудить на германо-славянской границе (см. „Rukovet slov. star.“, III, 108), также были ограждены болгарская и хазарская империи (Гаркави, указ. соч., 126; см. Rosteh, Marquart, Streifzuge, 28). См. Златарский, Ист. на българ. дър., I, 152.

1435

См. грамоту епископа Брунова к Индржиху II (Bielowski, Mon. Polon. Hist., I, 225) и Лаврентьевская летопись под 1093 годом, 212. Сюда относится целый ряд длинных валов в южной России, Галиции, Добрудже, Силезии, в частности так называемые валы в окрестностях Киева и Сквиры по направлению к Днестру.

Укрепленные места, называемые в славянской археологии и истории городищами, древнеславянск. градиште от градъ, праславянск. гордъ [1436] , рассеяны по всем славянским землям в таком множестве, что они исчисляются тысячами; они являются, таким образом, одним из важнейших памятников славянских древностей. Число их точно не установлено даже в небольших, в целом хорошо исследованных областях, и поучительно, что в одной только Чехии в 1895 году их было насчитано 463, в Познаньском крае в последнее время — 225. Они, конечно, возникли в разное время. Некоторые городища по своему происхождению относятся даже к неолитической эпохе, другие — к исторической эпохе, и хотя время их возникновения установлено лишь для части, все же несомненно, что большая их часть относится к началу славянской истории, главным образом к VII и XI векам. Что же касается меня, то я не сомневаюсь в том, что поводом к их сооружению послужили:

1436

Berneker, Etym. W"orterbuch, I, 230. Засвидетельствовано в самой древней части Киевской летописи (Лаврентьевская летопись, 9).

1) окончательный переход славян от полукочевого образа жизни к прочной оседлости, что относится к тому же периоду [1437] ;

2) вражеские нашествия, которым подвергались славяне после их прихода на свои исторические места поселения, прежде всего нашествия аваров в VII и VIII веках и германцев в последующие столетия.

О назначении этих сооружений некогда много спорили, что было вызвано теорией поляка З. Д. Ходаковского, который считал, что они все являются культовыми центрами [1438] , расположенными на определенном расстоянии друг от друга во всех славянских землях. В России также было много споров о первоначальном значении городищ и их отношении к началам административного и политического деления русского государства; споры эти были вызваны сочинением Дм. Самоквасова [1439] , который рассматривал их как первые русские города. В настоящее время известно, что этот вопрос нельзя решать односторонне. Каждое городище имело свою цель и значение. В основе были повсюду интересы обороны, но в одном случае укреплялось большое постоянное поселение, в котором был княжеский дворец, храмы и торги [1440] , в другом — это был поселок второстепенного значения. В одном месте городище являлось местом жительства охраны у пограничных путей, в другом — временным убежищем в лесах, где во время опасности собиралось население всей окрестности [1441] . Все такие городища служили прежде всего для военных целей, но могли быть одновременно также местом сходок и больших культовых празднеств; более того, не исключено, что и сами святилища были окружены оборонительными сооружениями (например, Ретра в земле ратаров).

1437

См. выше, стр. 308–309 и „Ziv. st. Slov.“, III, 20.

1438

Z. Dolega Chodakowski, O Slowia'nszczyznie przed chrzescianstwiem (Krakow, 1835) и позднее К. Szulc, Budowle i usypaliska Slowian poga'nskich (Pozna'n, 1863). Дальнейшие литературные подробности см. в „Ziv. st. Slov.“, III, 610.

1439

См. сочинение „Древние города России“, Киев, 1873, и более позднее — „Северянская земля и северяне по городищам и могилам“ (М., 1908), I, 46.

1440

Из таких важных центров возникли исторические укрепленные города, целый ряд их известен начальной славянской истории. Среди них в качестве известного городища в исторических сообщениях упоминается Девин на месте слияния Моравы с Дунаем около современной Братиславы (сообщения 855, 864 гг.), с которым связан также вопрос моравского Велеграда (см. об этом в „Ziv. st. Slov.“, III, 615), затем Вилиград в Мекленбурге, упомянутый Ибрагимом (ed. Westberg), 15, 155, Ретра в земле ратаров [Detmar, VI, 23 (17); Adam, II, 18] и Белгород, построенный Владимиром в 991 г. приблизительно в десяти верстах от Киева у современной Белгородки (Лаврентьевская летопись, 119) и др. О Ретре и Белгороде см. ниже.

1441

См., что пишет о сооружении городищ Гардизи (ed. Bartold, 123) и о их цели — Гельмольд, II, 13 (см. также I, 62).

Специальное назначение городища выясняется только после надлежащего археологического исследования, а время его существования определяется анализом инвентаря культурных слоев валов и внутренней площади городища, в особенности если там имеются остатки жилищ. Такие работы были выполнены, однако, лишь на немногих пунктах [1442] , так как исследование городищ является очень трудоемким и дорогостоящим делом; тем не менее имеется достаточное количество исследований, дающих определенное представление об общем плане, конструкции и прочих деталях городища.

1442

Литература о славянских городищах обширна, но обобщающего исследования о них нет; имеются лишь работы по отдельным небольшим областям. См. перечень литературы в „Ziv. st. Slov.“, III, 614.

План городища определялся, как правило, местностью. Городище основывалось в разных местах в зависимости от местности: в лесах, на возвышенностях и на мысах, которые в зависимости от своей формы либо со всех сторон окружались простым или двойным валом, либо только там, где доступ был легким, тогда как на крутых склонах валы не были нужны. В результате создания двух или трех линий валов впоследствии возникали под самым высоким собственно градом подграды и предграды [1443] . Там, где возвышенности не было, городища строили в низменностях, где была наилучшая возможность создавать правильные планы (круговые, эллипсоидные, квадратные и т. д.). В этом случае излюбленными были места у воды, где городище могло быть заложено так, чтобы воды реки или озера омывали его кругом, и где связь с материком осуществлялась посредством узкой насыпи или моста. Ибрагим Ибн-Якуб в X веке описывает их как тип славянских городищ, характерный для северной Германии [1444] , но подобные же городища известны и в других местах, например в Чехии и Моравии.

1443

Древними русскими терминами для внутреннего града являются дънешьний городь или дътинтцъ, для внешнего — окольный город (Срезневский, Материалы… I, стр. I, 556), или также приградъ (там же, II, 1396).

1444

Ibr^ah^im (ed. Westberg), 52. Подобными городищами были на севере Любица, Плун, Щетин и Ретра, в Чехии хорошо исследована Любица, в Венгрии — Моосбург.

Конструкция валов вокруг небольших городков или у простых лесных убежищ была несложной. Вал (славянск. насъпъ, или насъпа, присъпа [1445] ) насыпался из глины и камней, выбранных из земли перед ним так, что одновременно перед валом образовывался ров; в гребень вала густо вбивали остроконечные колья, которые образовывали оборонительный тын (острогъ). Более важные города, в частности столичные, княжеские города, имели, однако, более совершенную конструкцию укреплений. О них в последние годы мы много узнали благодаря раскопанному К. Шухардтом городищу, называемому «R"omerschanze», около Потсдама и раскопкам В. В. Хвойко в Белгородке близ Киева [1446] . Часто встречается каменный фундамент валов, но, конечно, камни положены друг на друга без известки. Подлинная каменная стена из обтесанных камней или из камней, скрепленных известкой, славянам первоначально не была известна; они познакомились с ней только по римским образцам и называли ее просто opus romanus. На юге это произошло, естественно, раньше. Уже в 820 году хорватский князь Людевит выписывал из Аквилеи каменщиков для строительства своего города [1447] , в Чехии же первую каменную стену opere romane вокруг княжеского града в Болеславе отметил хронист Козьма Пражский приблизительно в 932 году [1448] , а большие северные города XI и XII веков, такие, как Аркона, Ретра, Щетин, имели, согласно сообщениям того времени, деревянные стены и башни, хотя уже там были также каменные постройки, по всей видимости, опять-таки без известки — paganico more muratae, как говорит Эббон [1449] . На Руси первая каменная стена засвидетельствована в 1044 году вокруг детинца Великого Новгорода [1450] .

1445

Лаврентьевская летопись, под 988 годом. Общеслав. вал заимствовано из кельтского языка (Шахматов) или из германского (Фасмер).

1446

К. Schuchhardt, Praeh. Zeitschrift, I, 209; В.В. Хвойко, „Древние обитатели Среднего Приднепровья“, 76.

1447

Ann. Einhardi, 820, 821.

1448

Kosmas, I, 19.

1449

Ebbo, III, 15. Современник Герборд говорит об известном Руяне: „urbes ibi et castra sine muro et turribus ligno tantum et fossatis muratae“ (III, 30).

1450

III Новгородская летопись (Полное собрание русских летописей, III, 211).