След человеческий (сборник)

Вот я вчера по этому вопросу в производственном управлении советовался. Заинтересовались. Обещали с областью увязать. Хорошо, если бы и печать поддержала. А перспективы — огромны. Ведь две тысячи гектаров— это только начало. Это только то, что буквально рядом лежит…

Председатель исполкома показывал Лобасову вычерченный на кальке план пригородных участков и докладную записку, в которой приводились расчеты, сколько потребуется средств на осушение болотных земель и какие будут нужны машины, и сколько народу можно занять этим делом, и что это даст, в какие сроки окупится.

Расчеты показались Лобасову весьма убедительными. Он обещал председателю написать об этой инициативе.

— Очень прошу вас, — сказал председатель, — знаете, когда мы обсуждали этот вопрос у себя на заседании исполкома, то пригласили депутатский актив, специалистов. Человек сто собралось. Люди прямо-таки загорелись. Да как же, везде что-то делается, что-то новое возникает. Так неужели Залесью от общих дел в стороне стоять и дожидаться коммунизма на собственных грядках?

Узнав, что Лобасова интересует и история местного края, председатель посоветовал:

— Вам надо с Андреем Кузьмичом Мещеряковым познакомиться. Есть у нас такой депутат. Бывший учитель, а теперь по старости лет на пенсии. Интереснейший человек.

— Где же найти его?

— Дома, наверное. Он тут недалеко живет, на Касимовской улице.

Мещерякова Лобасов застал за работой. Седой, суховатый старик, в ситцевой рубашке и парусиновых брюках, босиком, он сидел на крылечке и плел корзинку. Рядом лежал пучок очищенных ивовых прутьев.

Лобасов поздоровался, объяснил цель своего визита.

— Извините, я по-домашнему, — сказал Андрей Кузьмич. — Вы здесь присядьте пока. Я сейчас…

Он взял неоконченную корзинку, прутья и ушел в сенцы, а через минуту вернулся уже в сандалиях на босу ногу и, опустившись рядом с Лобасовым на ступеньку крыльца, спросил:

— Значит, вас интересует история города? Видите ли, каких-либо достоверных источников у нас не имеется, но я предполагаю, что первое поселение возникло здесь в четырнадцатом или пятнадцатом веке. Как известно, богатые приокские земли в ту пору принадлежали рязанским князьям и монастырям. Жизнь смердов, то есть кабальных крестьян, была там чрезвычайно тяжелой, поэтому некоторые из них бежали в глухие места, за лес. Вот они-то, как я полагаю, и основали Залесье. Но это — далекая предыстория, потому что городом-то Залесье стало не очень давно, уже после революции, в двадцать девятом году.

— А вы давно здесь живете?

— Полвека. В девятьсот четырнадцатом приехал сюда учительствовать, а в шестьдесят третьем на пенсию вышел. Полвека перед глазами прошло.

Андрей Кузьмич задумался, словно припоминая подробности долгой жизни, потом, как бы очнувшись, предложил:

— Пойдемте в дом, я кое-что покажу вам.

Через полутемные сенцы и маленькую кухоньку хозяин провел гостя в переднюю горницу с двумя окнами. На подоконниках ярко пламенела герань. Вдоль боковой стены почти до потолка тянулись книжные полки. Тут были и книги, и папки с наклейками на корешках, а на самом верху стояли чучела птиц. На противоположной стене висела небольшая картина, написанная масляными красками: три белоствольные березы над дегтярно-черной водой, вероятно, лесного озера.

— Знаете, чья работа? — спросил Андрей Кузьмич.

— Не догадываюсь.

Мещеряков назвал фамилию известного живописца.

— Как же она к вам попала?

— Да ведь художник-то родом из наших мест. Мамаша его и поныне живет здесь. А это — личный подарок.

Усадив Лобасова за стол, Андрей Кузьмич достал с полки толстую конторскую книгу и положил ее перед ним.

— Вот что хотел я вам показать.

На первом листе книги четким учительским почерком было выведено: «Жизнь и природа Залесья».

— Тридцать лет вел наблюдения, записывал факты и случаи, — пояснил Мещеряков.

Лобасов с интересом листал эту книгу. Тут были описания местных лесов, сведения о погоде, о времени перелета птиц, о сроках цветения трав и деревьев. В перемежку с этими заметками любителя-натуралиста встречались записи о ремеслах, о появлении в Залесье первого трактора, о разных событиях сельской и городской жизни.

Некоторые записи были иллюстрированы любительскими фотоснимками. Внимание Лобасова привлекла фотография ясноглазого мальчика лет двенадцати. Она была обведена траурной черной каемкой. Рядом на той же страничке шла запись:

«Пастушья сумка, сем. крестоцветных. Настой травы— кровеостанавливающее. Собирать в июне — пока не огрубела».

«Горицвет. То же — адонис весенний, сем. лютиковых. Сушеные цветы и листья в настое подобны валерианке. В здешней местности встречается чрезвычайно редко. Обнаружил Ник. Кун., в дубках за Пильней. 2.VI.34 г.».

На полях уже другими чернилами было написано: «Теперь я часто вспоминаю, как мы ходили в лес с тобой. Твоя любовь к родному краю вела тебя с врагом на бой». Этими же чернилами в левом уголке траурной рамки нарисована пятиконечная звездочка.

— Это кто же?

— Ученик мой, Коля Куницын. Очень способный мальчик, увлекался ботаникой. Поступил учиться в университет. А тут — война. В сорок четвертом году погиб под Житомиром. Был командиром танка. Посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его младший брат, Алексей Савватеевич, председателем исполкома у нас работает. А от Коли у меня вот что на память осталось, — Андрей Кузьмич достал с полки папку и подал Лобасову. — Гербарий лекарственных растений нашего края, — пояснил он. — Составлен учеником шестого класса залесской школы № 2 Николаем Куницыным.

В папке между листами лежали засушенные цветы и травы. Лобасову показалось, что он даже ощущает тонкий запах этих растений.

— Кстати, — сказал Андрей Кузьмич, — я посоветовал бы вам побывать в нашей больнице. Там есть врач, Семен Ильич Коган. Чудодей в своем деле и человек прекрасной души.

Лобасов просидел у Мещерякова до самого вечера. На прощание хозяин опять пригласил:

— Запросто заходите, я всегда дома.

Через неделю Лобасов собрался в отъезд. За это время он побывал и в больнице, и на лесопилке, познакомился со многими жителями Залесья. Снова, еще раз встречался с председателем исполкома Куницыным. Он уже был захвачен заботами и интересами жизни этого тихого городка. Перед отъездом захотелось вновь навестить Мещерякова.

Старый учитель встретил его с сердечным радушием.

— Вот кстати-то, — сказал он, — мы как раз чай пить собрались. Да! Я ведь вас в прошлый раз с супругой не познакомил. — И позвал: —Маша, Марья Семеновна, где ты там?

Из боковушки вышла пожилая полная женщина в очках.

— Вот, познакомься — Сергей Константинович Лобасов.

— Здравствуйте, — певуче сказала она. — Милости просим.

— Давай-ка, угости москвича вареньем твоим, — сказал Андрей Кузьмич и, обращаясь к Лобасову, добавил — Она варенье варить мастерица.