Следак

— Запросы сделал? — деловито уточнил он.

Я кивнул. На днях, пользуясь служебным положением, я, действительно, запросил информацию о Королько.

— Жду ответы.

Развить тему помешала заглянувшая в комнату Светлана Григорьевна, которая попросила дочь помочь ей накрыть стол. Мы же с Борисом Аркадьевичем в это время оттащили круглый стол от окна в центр комнаты, но раскладывать его в этот раз не стали.

— Только допоздна не гуляйте, — категоричным тоном потребовала от нас с Алиной Светлана Григорьевна, когда я, доев ужин, сытый отвалился на спинку стула и мечтал прилечь на диван минут на сорок. А меня вместо этого гулять выпроваживают. Я с надеждой посмотрел на Алину, но судя по виду девушки, та была настроена на вечернюю прогулку решительно. Пришлось вставать и плестись в прихожую одеваться.

— Куда пойдем? — спросила Алина, как только мы вышли из подъезда.

— Куда скажешь, — обреченно вздохнул я.

— Тогда в кино, — приняла она решение, и мы пошли под веселый треп девушки.

Я в нужных местах поддакивал, переспрашивал удивленным голосом, и этого оказалось для беседы достаточно.

Фильм меня усыпил. Там все пели и плясали: женщины в сари, мужики в намотанных на бедра белых простынях и в какой-то момент меня вырубило. Думаю, мозг просто отказался переваривать информацию, что в него пихали, и ушел в спящий режим. А пострадал мой бок. Алина бесцеремонна воткнула в него свой острый локоть.

— Тебе что, не интересно? — возмущенно прошептала она мне в ухо.

— Интересно, — я выпрямился в неудобном, без мягкой обивки, кресле. — А долго еще? — спросил я, осматриваясь. Свет в зале, по ходу, включать никто не спешил, и народ в сторону выхода не косился — всё это мне не понравилось.

— Если тебе не интересно, то мы можем уйти прямо сейчас, — обижено прошептала Алина.

— Пошли, — ухватился я за предложение.

Девушка возмущенно фыркнула, но проследовала за мной, так как я тащил ее за руку.

— Мог бы и до сеанса сказать, что не хочешь идти на 'Зиту и Гиту', — предъявила она мне, когда мы оказались на улице.

— А что так можно было? — не поверил я.

Алина вновь фыркнула и повернулась в сторону дома.

— Проводи меня, — потребовала она.

— С удовольствием, — отозвался я.

Обратно мы шли молча, думая каждый о своем. Лично я о своей удобной кровати. Уже стемнело, и я постоянно зевал. Девушка на каждый мой зевок фыркала, выказывая мне свое неудовольствие.

— На работе устал, — решил я хоть как-то оправдаться.

— Ты прямо как мой отец, — недовольно заметила она. — Он тоже весь в работе и кроме нее его тоже ничего не интересует.

— Меня интересует, — запротестовал я. — Сама меня заставила какую-то фигню смотреть, вот я и утомился.

— То есть это я виновата, что ты идешь со мной и зеваешь?! — от возмущения Алина остановилась. — И в кино ты не разу не попробовал меня обнять, не говоря уже о поцелуях! — обличительно сказала она. — Я тебе не нравлюсь? — потребовала она ответа.

— Слушай, ты это всё так быстро говоришь, что я не успеваю реагировать, — притормозил я ее.

— Тормоз! — сказав это, она быстро начала от меня удаляться. Пришлось прибавить шагу и пристроиться рядом.

— Можешь уходить, раз я тебе совершенно неинтересна, — Алина попыталась меня прогнать. Ага сейчас, прокурорскую дочку на вечерней улице брошу и уйду. Тем более, она в какой-то сквер завернула, срезая путь до дома.

— Ты мне интересна, — уверил я ее.

— Что-то я не заметила, — парировала девушка.

— Просто я скромный, — назвал я причину.

— Странно, — задумалась она, перебирая в голове факты. Она пытливо посмотрела не меня и потребовала. — Поцелуй меня.

— Давай лучше я тебя поцелую, — раздался со стороны прокуренный мужской голос, и сразу за ним грянул хохот.

Четверо парней вывалились из кустов и начали нас окружать. На вид местная гопота — гадливо лыбятся, держа сигареты во рту, прищуренные взгляды, походка вразвалочку, в общем, изображают из себя крутых пацанов.

— Клевая кожанка, — начал разговор центровой, — Снимай, хреново если порвется, — он заржал, сверкая желтой фиксой.

— И девку оставляй, — подключился второй. — Мы ее поцелуем. По очереди, — гопники вновь заржали.

— Сейчас побежишь. Поняла? — шепнул я, прижавшейся ко мне Алине. Гопоте же крикнул, — Я все понял! Снимаю!

Стащив с себя куртку, я, резко крутанув ей, ударил кожанкой по лицу ближайшего.

— Беги! — повторил я девушке и та, слава всем богам, не затупила, а побежала.

Дальше все произошло слишком быстро: на меня, пока я отвлекся, расчищая девушке путь для отхода, навалились с двух сторон, повиснув на плечах, третий в это время зашел спереди и впечатал мне кулаком в живот. Четвертый оказался сзади, от него мне прилетело в спину. Нападающим тоже досталось. Одному из тем, кто меня держал, я сильно повредил ногу, пнул по голени. Тот вскрикнув от боли, рухнул как подкошенный и более в драку не вступал — сидел на траве и матерился сквозь зубы. Второму, высвобождаясь от захвата, по ходу, сломал ухо. Он заверещал и принялся лупить по мне, не выбирая куда, лишь бы попасть. Пока я блокировал его удары, на меня запрыгнули сзади, а тот, что был спереди, кинулся мне в ноги. Повалили, в общем, и начали запинывать.

— Бл… у него ксива! — раздался голос одного из нападавших.

Пока двое меня учили жизни, а третий, держась за ногу, матерился на траве, четвертый, значит, рыскал по карманам моей, валяющейся где-то рядом, куртки. Удостоверение как раз в ней было, во внутреннем кармане лежало.

— Че там? — избиение прекратилось.

— Бл… это мент!.. Лома, какого х… Я не знал, отвечаю… Ответишь, сука… Валим!.. Брось куртку, дебил!

Шаги стихли, я открыл глаза. Уже совсем стемнело, поднялся ветер, отчего верхушки деревьев ходили ходуном. Кряхтя, я с трудом поднялся, кажется что-то не так с ребрами, надеюсь, просто ушибы, а не переломы. Шатаясь я добрался до брошенной гопниками куртки, вновь опустился на колени и начал рыскать в траве в поисках удостоверения. Не хватало еще его потерять. Веселье вкупе с клизмой мне тогда обеспечены.

Вот оно родимое, я взял его осторожно, за ребра, чтобы не смазать пальчики одного их уродов.

— Лома, значит, — я зло выматерился.

Отступление

Вернувшись домой, Кирилл, первым делом прошмыгнул в ванную комнату, постаравшись при этом не наделать шума. Не хватало еще, чтобы родители вышли и начали выпытывать, кто его избил. У него итак башка гудела, он мечтал отмыться и завалиться спать, а родителей он и с утра выслушает.

Увиденное в зеркале повергло его в ужас. Все было хреново. Во-первых, распухшее ухо. Хоть кровь запеклась и уже не бежала, но от нее остались среды на шее и пропиталась одежда. Во-вторых, разбитые губы и шатающийся зуб. К утру все это художество еще более распухнет и покраснеет. Его вид повергнет родителей в шок. Дела. Он вздохнул, кривясь от боли.